— Ты приедешь к восьми?

— Да. И еще… Я определился с подарком.

— Что — то определенное? — мысленно благодарю его за подсказку, а то уже с ног сбилась, решая, что подарить.

Услышав его желание, чувствую себя порочной и неправильной, а ещё жутко развратной, потому что тоже «хочу» всего этого.

Отключившись, возвращаюсь в кабинетом. Если Давид меня отпустит, то мой рабочий день закончился, если нет — буду продолжать корпеть над проверкой работ студентов дальше.

— Давид, мне можно сегодня пораньше уйти? — подойдя к своему столу, останавливаюсь.

— Какое — то важное событие, которое требует твоего непосредственного участия? — насмешливо интересуется, приподняв уголки губ.

— У моего знакомого день рождения. Нужно подготовиться.

— Хорошо.

— Спасибо, — радостно сгребаю в сумочку косметичку и пару мятных леденцов.

— Только не забудь написать заявление «за свой счет», а то администрация не поймет на каких основаниях я тебя отпустил, — откинувшись на спинку кресла, смотрит не на меня, а «сквозь» меня. Словно не хочет мириться с собственным решением. Будто чувствует, что отпускает к «другому». Снова.

— Давид, зачем ты прислал мне цветы? — сжимая карандаш в своей ладони, я чувствую, что вот — вот и грифель внутри надломится, разрывая оболочку пополам. Тоже самое я чувствую внутри себя — аналогичное состояние.

— Решила поблагодарить? — нахмурив брови, он все же замечает мои потуги, относительно канцелярского предмета. Значит понял, что я на грани срыва.

— Зачем ты ворошишь прошлое? Маховик времени не отмотать назад, где мы были близки, а только сделает хуже. Мы никогда не будем прежними, теперь все иначе.

Под цепким взглядом своего непосредственного начальника, я пишу заявление, старательно выводя каждую букву. Затем кладу его на край стола.

— Извини меня, Ева, — встав со стула, он подходит к окну.

— За что? — неспешно подхожу к нему, встав спиной к городскому пейзажу за стеклом.

— Я знал, что с тобой случилось горе и не пришел. Мне хотелось, чтобы и ты испытала боль утраты, как и я. Только не учел одного, что стал превращаться в монстра, — повернувшись ко мне, касается кончиками пальцев моего лица. — Ты не заслужила всего того, что произошло. Я не хотел такого отмщения за свою боль.

— Не нужно, — заключив его в объятия, поглаживаю его спину. — Столько воды утекло, Давид. У тебя прекрасный сын.

— Если бы я тогда не сдался, а снова попробовал добиться тебя — все было бы иначе, — прикладывается губами к моему виску.

— Благодаря этому поступку у тебя появился Матвей, а у меня…. — запрокинув голову, стараюсь сдержать слезы. — Вероятность повторной беременности при сопутствующих заболеваниях равна нулю. И мой бывший не виноват, что так случилось. Это все мой организм, который был не способен выносить новую жизнь. Я тебе завидую, Давид.

— Ева… — его лицо так близко, а капельки слез на моих ресницах застилают глаза, ослепляя.

Касание его губ, подобно невесомому покрывалу теплоты окутало меня, возвращая в южные края нашей Родины. Летний зной, теплое море, бесконечное количество поцелуев и несбыточные обещания, данные друг другу.

— Я увольняюсь, — подняв на него взгляд, режу по — живому. — Потому что снова выбираю не тебя.

— Я был во всем первым — и постараюсь приложить все усилия, чтобы стать последним, — отстранившись, возвращается в свое кресло, принимаясь за работу.

Долго разбираясь со своими чувствами и переживаниями — пришла к выводу, что без оглядки на все запреты, полюбила того, кто ничего не обещает взамен, не предлагает большего, чем сможет дать.

Кирилл делает меня лучше, позволяя чувствовать этот мир ярче, не давая ложных надежд окружающим, добивая их своей прямолинейностью, расставляя свои собственные границы, лишая возможности менять мое мировоззрение.

Написав заявление на увольнение у секретаря, я на негнущихся ногах иду в сторону выхода, оправдывая себя за совершенный поступок.

— Ева Игоревна, — меня останавливает охранник, проверяя что-то в компьютере. — Давид Эдуардович просил вас задержаться.

— Он мне больше не начальник! — отвечаю на повышенных тонах, минуя турникеты.

Дойдя до метро, хочется выть от одной досадной неприятности, в виде двух недельной отработки, от которой меня никто не избавит.

Давид дал ясно понять, что как было уже никогда не будет. Он будет добиваться своего.

— Надеюсь ты предупредил своих друзей о том, что твоя спутница будет на порядок их старше, а то получится неловкая ситуация, — садясь в машину, сразу тянусь к его губам за поцелуем.

— Ты изумительно выглядишь, — ослепительно улыбнувшись, помогает мне пристегнуться. — Я сказал, что приду со своей девушкой, не обременяя их дополнительной лишней информацией. Она им не к чему.

— Хорошо, — согласно киваю, растирая ледяные пальцы.

— Замёрзла? — обхватывает своей рукой мою ладонь, сжимая, массируя, возвращая покой и умиротворенность.

— Немного…

— Не переживай так. Они не кусаются. Только ведут себя, как дебилы, но они мои друзья, — поднеся к своим губам мою руку, целует её.

Сегодня я не буду рассказывать ему о своем увольнении, потому что не хочу портить праздник очередными признаниями. На кону его отборочные, а он непременно захочет докопаться до правды, которая окажется ужасно горькой.

Доехав до уже знакомого клуба, мы раздеваемся и проходим в ВИП комнату, в которой уже находятся его друзья.

— Ева Игоревна? Вот это новость… Я, Максим, если помните, — он переводит взгляд на наши сцепленные руки, громко присвистывая. — Кирилл, теперь ты станешь отличником, да?

— Здравствуй, Максим, — пищу, как мышка, чуть ли не прячась за спиной именинника.

— Ева, я тебя предупреждал об умственных способностях своих лучших друзей, — а вот следующие слова предназначаются для Максима: — переключи свое внимание на того, кто оценит твой юмор по достоинству.

— Хорошо, бро. Извини меня, но ты ещё тот конспиратор, — присаживаясь обратно на кожаный диван, придвигает к себе весьма эффектную шатенку в блестящем мини платье.

Кажется, что все сейчас смотрят исключительно на меня, оценивая каждый миллиметр моей бледной кожи, подмечая отсутствие второго слоя тонального крема, которой хоть немного, да скрыл бы явные признаки старения на моем лице.

Потупив глаза в пол, стараюсь сделаться невидимкой, но уверенные властные руки Кирилла, перемещают мое тело вперёд, демонстрируя меня уже с другой позиции.

— Ева, — словно обозначает меня, как исключительную для себя. — Моя девушка.

— Мы поняли, поняли. Руки распускать не будем, — откликается Максим. — Все знают, что ты на голову отбитый. Садись уже!

И под цепким взглядом присутствующих, я следую за Кириллом, держа его за руку, как за единственную нить, ведущую к своему внутреннему голосу, который велит довериться ему. В очередной раз.

— Расслабься, я же рядом. Никто тебя не посмеет обидеть, — присаживаясь рядом, Кирилл переключает свое внимание на парней, которые наперебой поздравляют его, желая добиться высоких наград в боксе.

Я же боюсь пошевелиться за столом, смотря в одну точку, механически вращая в своей руке стакан с минеральной водой. Возможно стоит обратить свой взор на напитки покрепче, чтобы, действительно «расслабиться», чтобы не чувствовать себя не в своей тарелке, не зная, как элементарно вклиниться в общий разговор.

Кирилл все полтора часа, проведенные со своими друзьями, нежно поглаживал мою спину, не принуждая к активным действиям за столом. За это я была ему очень благодарна.

— Друзья, — взяв бокал с шампанским, Кирилл привлекает к себе внимание звонким ударом по холодному стеклу. — Я был рад вас всех видеть, но нам с Евой пора домой, тем более послезавтра у меня первые отборочные, на которых я должен быть в форме.

И под громкие «у-у-у» и «почему так рано уходите?», Кирилл помогает мне встать, бережно приобнимая за талию.