– Какой достойный образчик женской красоты, а Владимир?! Девушка словно спелое осеннее наливное яблочко с румянцем. Хочется и любоваться и скушать одновременно… – с казал Павел Николаевич.

Владимиру понравилась сравнение дяди. Он также был очарован красоткой, и ему захотелось высказаться по этому поводу:

– Да, женская красота хороша во все времена года.

– Осенью девушка как спелое наливное яблоко, – поддержал дядю Рябинин и продолжил: – Зимой она свежа, как морозное зимнее утро, чиста и бела, как только что выпавший снег. Как уютно и тепло, расположившись у камина, нежно обняться со своей желанной… чувствовать запах ее обворожительного тела… трепет ее горячего, раскаленного от страсти сердца… целовать и любить друг друга долгими зимними ночами, забыв обо всем на свете, всецело отдаваясь во власть любви и наслаждения…

Весной красота и аромат любимой, словно проснувшийся чудесный весенний цветочек. Она очаровывает и пленительно манит в королевство безграничной любви и страсти…

Летом же девушка отдыхает, беззаботно сияя как ясное летнее солнышко и даря лучики своей красоты своему любимому мужчине, она согревают родное ей сердце, окутывая его нежностью и душевной теплотой…

– Да, это все о наших русских красавицах… Как считаешь, Владимир, повезло нам?.. – зная ответ, но решив уточнить, спросил Павел Николаевич.

– Несомненно, повезло, Павел Николаевич, – довольный своим высказыванием, спокойно и с романтичным расположением души отвечал племянник своему дяде.

– Ты знаешь, первый тост в таком случае я предлагаю выпить не только за нашу встречу, а также за милых прекрасных дам, – с улыбкой, радуясь хорошей идее, предложил Павел Николаевич.

– Дядя, это хороший повод для тоста! За прекрасных дам и за любовь! – поддержал его Владимир.

Тем временем мужчины уже вышли с пристани речного вокзала.

На дороге стоял открытый экипаж. Бородатый мужчина лет пятидесяти пяти в темно- сером кафтане и черной шапке сидел на месте кучера и дремал, опустив голову вниз.

– Федор! – громко произнес, обращаясь к мужчине в экипаже, Барсуков.

От неожиданности кучер подпрыгнул на месте и тут же проснулся… Весь во внимании, он слез с экипажа и, сняв шапку, подойдя к господам, отвесил неглубокий поклон.

– Здравствуйте, Павел Николаевич! С прибытием вас…

– Здравствуй, голубчик, здравствуй…

– Федор, потрудись багаж принять, – сказал Павел Николаевич, при этом показывая рукой на два больших чемодана, которые держал в руках стоящий рядом матрос. – И к «Волгаву» езжай, там около входа нас жди, – добавил он.

– Сейчас все сделаем, не извольте беспокоиться, Павел Николаевич, – ответил Федор своему хозяину, понимая, что тот ведет речь о его любимом ресторане, расположенном неподалеку от пристани вдоль дороги.

Взяв чемоданы у матроса и ступая своими черными кирзовыми сапогами, Федор подошел к экипажу и, уложив кладь в багажное отделение, закрепил чемоданы при помощи ремней.

Рябинин достал бумажник и, взяв из него несколько монет, вручил их матросу.

– Благодарствую, барин… – с казал тот и направился в здание речного вокзала.

– Владимир, не будем терять времени, пойдем, – с нетерпением сказал Павел Николаевич, показывая жестом руки направление, в котором он его приглашает.

– Спешу, спешу, Павел Николаевич… – засовывая бумажник на ходу в карман, ответил тот.

Повернув налево, мужчины пошли по тротуару вдоль стены и, сделав около пятидесяти шагов, остановились около расположенных слева невысоких ступенек, ведущих к деревянной двери, поверх которой висела надпись с названием заведения «Ресторанъ – Волгавъ».

Поднявшись по ступенькам и открыв дверь, мужчины услышали звон колокольчика, который просигнализировал об их прибытии. Посетители зашли внутрь и увидели официанта. Он с улыбкой поприветствовал гостей:

– Господа! Рады вас видеть в нашем ресторане. Изволите снять верхнюю одежду? – обратился он к посетителям.

– Любезный, пригласи-ка нам Бориса… – сказал Павел Николаевич.

Официанту не пришлось никуда идти. Борис услышал знакомый голос и сам скоренько поспешил выйти к господам из соседней комнаты.

Росту он был среднего. Молодой парень двадцати пяти лет с овальным худощавым лицом и аккуратно зализанными, разделенными пробором черными волосами. Под его маленьким острым носом расположились небольшие черные усики. Они завивались тонкими кончиками в полукруг на обоих концах. По неизвестной причине Борис периодически подергивал и шевелил усиками в процессе разговора. Он был одет в черный фрак белую рубашку с черной бабочкой под воротником и черные брюки. На его ногах блестели черные начищенные туфли.

– Приветствую вас, господа! Пожалуйте, проходите, пожалуйста… – приглашающе начал он, улыбаясь и радуясь визитерам.

– Здравствуй, Борис. Как сегодня, мой любимый столик не занят?

– Всегда свободен для вас! Ждет вас и только вас, многоуважаемый Павел Николаевич.

– Вот что, голубчик, ты нам как всегда подай… да не задерживай… а то нам еще до дому ехать…

– Хорошоссс… будет сделано! – Борис принял головные уборы и трости у Павла Николаевича и Владимира. Затем, передав вещи официанту с тем, чтоб тот отнес их в гардероб, вновь поспешил вернуться к гостям. – Присаживайтесь, господа, присаживайтесь… – суетился Борис, подводя посетителей к столику.

Мужчины присели за стол с белой скатертью, поверх которой рядом с тарелками лежали столовые приборы. Осмотревшись и коротая время в ожидании обеда, дядя и племянник начали беседу.

– Какое уютное место, – сказал Владимир, слегка отодвигая светло- желтую ажурную занавеску и любуясь видом за окном.

– Да, мой дорогой племянник… В былые времена я очень часто сиживал за этим столиком. Мне нравится принимать еду в светлой комнате, а тут около окна самое светлое и спокойное место, оттого и еда вкуснее, и телу теплее.

– А по каким причинам вы стали частым посетителем этого заведения?

– По каким причинам? Хех-хех, – заулыбался Павел Николаевич и продолжил: – Тут славно готовят – это, пожалуй, главная причина… Да и люди работают профессионально, не задерживают с обслуживанием. Раньше я частенько бывал в этих местах, дорога-то центральная, ездил много, то по гостям, то по делам. Рынок хороший вниз по течению исправно работал. Большой рынок был в 1870 году, всю губернию кормил. Давно в тех местах не бывал. Уже лет пять как новую ярмарку ближе к городу организовали, вот и не езжу. В то время тут отец Бориса официантом работал, все новости мне рассказывал. А сейчас вот Борис… нет-нет… да какую- нибудь историю или новость поведает. Мне знаком хозяин заведения, и в свое время я похлопотал за Бориса. Уж больно смышленый он паренек, а теперь, видишь, хозяин по заслугам оценил его труд и повысил в должности до администратора ресторана.

– А как же отец Бориса?

– Он спутался с одной из здешних поварих и вместе с ней подался до городу Архангельска, на ее родину. А его сын, не приняв их союза, решил остаться…

Тут появился Борис, улыбаясь натянутой профессиональной улыбкой и шевеля усиками, он сказал:

– Все готово, разрешите подаватьссс?

– Да, голубчик, мы с племянником очень голодны, – с казал Павел Николаевич, привлекая внимание Бориса и взглядом показывая на сидящего по ту сторону столика Владимира. – Я очень рекомендовал ему вашу кухню и лично тебя, Борис… – добавил он с важностью.

Взглянув на Владимира Константиновича, администратор ресторана сделал приветственный кивок головой и, пошевелив усиками с улыбкой, сказал:

– Рад, очень… очень рад… Ваш покорный слуга – Борис…

Племянник Павла Николаевича медленно кивнул в ответ и представился:

– Владимир Константинович Рябинин.

– Очень, очень приятно! Рад приветствовать вас, Владимир Константинович, в нашем ресторане.

После этого администратор быстро повернулся направо и подняв руку, сделал кому-то приглашающий жест своей ладонью. Затем, вновь повернувшись к посетителям, Борис посмотрел на господ и сказал: