Один из пассажиров, казак, судя по военной форме и сабле, висящей у него с правого бока, радуясь, с завидной громкостью кричит: «Урааа!» Его товарищ, стоящий рядом, по виду такой же казак, держа в руке свою овчинную шапку, то и дело резко поднимает ее вверх… снова… и снова… громогласно поддерживает своего сослуживца коротким «Ура! Ура!»

«Верно, служивые возвращаются, давненько не были дома… еще бы, такая радость! Будешь тут горлопанить – Ура!» – подумал Владимир.

В руках у стоящих неподалеку от казаков дам виднеются белые кружевные платочки. Желая принять участие в происходящем приветствии, дамочки изредка взмахивают ими и радостно улыбаются, затем опускают платки вниз и вновь с любопытством устремляют свой взор в сторону причала… Вокруг них на пароходе продолжаются всеобщие возгласы и приветственные крики: «Эй-эй… Эге…геей!» и торжественное «Ураа!»

Чуть выше на палубе пожилой человек в белом мундире наблюдает за людьми на берегу. С очень довольным выражением лица он то и дело погружает сквозь огромные седые усы курительную трубку себе в рот и пускает облака белого дыма.

«Это капитан, – сделал вывод Владимир Константинович. – Какая честь выпала ему… управлять таким красавцем пароходом».

Встречающие на причале отвечали пассажирам судна взаимностью. Одни с радостью выкрикивали «Эй, эй!» и махали поднятыми вверх руками, другие с нетерпением и трепетом вглядывались в лица и фигуры людей на борту приближающегося парохода, пытаясь разглядеть среди них того, кого ждут.

Худощавый высокий мужчина посадил себе на плечо девочку в кружевном пышном платьице кремового цвета и белой легкой телогрейке без рукавов. Ее волнистые русые волосы украшает розовый бантик, а в беленьких ручках красуется небольшой букетик из разноцветных цветочков, с любовью приготовленный для кого-то из пассажиров судна. Голубые глазки девочки сияют, она улыбается, видя всеобщую радость, ребенок чувствует себя как будто на большом празднике. Малышка счастлива, но не только от всеобщего ликования… Она тоже в предвкушении встречи и ждет кого-то важного, любимого, близкого, того, по кому очень соскучилась.

Плотно сложенная, но при этом стройная женщина в пестром расписном платье и с красивым узорчатым платком на плечах какое-то время напряженно всматривалась в людей на пароходе. И вдруг, резко прижав ладонь к груди, барышня вздохнула и замерла… Она что-то поняла, почувствовала сердцем, легко выдохнула и заулыбалась, из ее глаз покатились слезы радости, было заметно, что она узнала, увидела на пароходе того, кого пришла встречать, кого-то близкого, долгожданного… Груз ожидания и тревоги свалился с ее сердца, а душа наполнилась радостью и счастьем. Она вытянула из рукава белый платочек, вытерла слезы и, улыбаясь, стала медленно махать им, целенаправленно вглядываясь в кого-то из пассажиров на судне…

«Дождалась казачка, ну теперь уже недолго терпеть… скоро обнимешь своего казака», – подумал Рябинин.

Тем временем пароход белоснежным бортом подходит к причалу. На его корме красуется название «Демидов». Матросы ловко бросают швартовые канаты, другие же ловят их на причале и крепят за кнехты. Музыканты играют, поднимая настроение и подчеркивая важность момента. На причал опускается трап. Встречающие встали плотной стеной перед выходом, а как же иначе… ведь каждый первым желал встретить того, кого он ждал.

Тут на трапе показались два молодых, плотно сложенных матроса. Сойдя с парохода и обратившись к встречающим с просьбой разойтись в стороны, они не стали дожидаться ответных действий от собравшейся толпы и принялись теснить людей при помощи разведенных в стороны рук. Следом за первыми с парохода вышли еще двое матросов и пройдя дальше проделали тоже самое, что и их товарищи… за ними последовали следующие… еще двое… и еще… Освободив таким образом пространство, морячки взялись за руки и встали в две широкие цепочки по пять человека каждая. Встречающие остались стоять за спинами матросов, а между цепочками получился коридор, обеспечивающий беспрепятственный выход прибывших на пароходе пассажиров. «Молодцы матросики… знают свое дело», – резюмировал Владимир, подойдя ближе, но не смешиваясь с толпой встречающих.

И вот первым на пристань выходит мужчина лет тридцати, прибывший в здешние края из Одессы. Дробышев Роман Евгеньевич – так звали одессита, был высокого роста и приятен собой. На его широких плечах – красовался пиджак желто-песочного цвета, а под ним располагалась темно- коричневая жилетка, одетая поверх белоснежной рубашки со светло- бордовым галстуком под воротничком. Цилиндр пассажира гармонировал по цвету с его пиджаком, едва выделяясь более темным цветом широкой ленты, идущей вокруг головного убора. На его ногах были брюки в цвет пиджака и лакированные туфли темно- коричневого цвета. Одежда первого пассажира выделялась на фоне темных пиджаков, пальто и шляп, в которые была одета основная масса других присутствующих мужчин. В левой руке одессит нес небольшой походный чемоданчик черного цвета а в правой держал трость. На его скулистом лице красовались аккуратные густые усы, слегка выступающие концами за края рта. Он находился в добром расположение духа и, улыбаясь, показывал всем своим видом, что собравшиеся встречают именно его одного и музыканты играют непременно для него.

На ходу раздавая направо и налево неглубокие поклоны, мужчина слегка снимал с головы свой цилиндр, из-под которого виднелись густые черные завивающиеся волосы, и, глядя на встречающих своими карими глазами, говорил: «Здравствуйте!

Приветствую вас!»

Тут его взгляду предстает одна симпатичная молодая дамочка лет двадцати в белом платье и белой шляпке. Она стояла совсем близко в рядах встречающих людей сразу за спинами матросов.

Увидев мужчину, девушка посмотрела на него милыми зелеными глазами… одессит поймал ее очаровательный взгляд и располагающе заявил: «Прекрасно выглядите, сударыня!», от чего красавица смущенно заулыбалась, и щеки ее налились розовым румянцем. Чувствуя, что его слова приятны девушке, Роман Евгеньевич остановился и решил продолжить общение. «Позвольте представиться», – начал он, привлекая внимание обаятельной девушки к своей персоне.

В тот же момент за его спиной послышался голос: «Проходи давай!» Услышав эти слова, мужчина почувствовал легкие толчки в области чуть ниже поясницы. Обернувшись, он увидел бабушку преклонных лет в темном пальто и белом платке с цветочками, плотно закутанном вокруг головы. В ее левой руке была корзина, из которой торчали две гусиные головы с завязками на клювах. В правой руке у бабушки находилась деревянная клюка с загнутым в дугу верхом.

Бабуся подпихивала «новоиспеченного жениха» своей клюкой, пытаясь таким образом выказать свое недовольство и стараясь убедить пассажира в необходимости идти дальше. Она была рада, что добилась внимания, и, увидев вопросительное выражение лица повернувшегося к ней мужчины, с негодованием пригрозила: «Топай, топай, красавчик… не место тут романы крутить, а то вон сейчас гусям клювы развяжу, а они голодные, вмиг тебе задницу-то покусают». Мужчина, получив клюкой и вдобавок услышав весомые аргументы в виде возможных гусиных укусов, наконец-то вспомнил о том, что за ним идут другие пассажиры, и поспешил ответить: «Извините»… – « То-то же», – с удовлетворением ответила бабушка.

Затем с улыбкой и в некотором смятении одессит вновь повернулся к девушке и увидел, что она наблюдает за происходящим. По всей видимости, все услышанное показалось ей забавным, и она рассмеялась. Ее смех был мягким, добрым и в то же время задорным. Роману стало неловко, но от очарования милой девушки и от ее прекрасной улыбки, которая как солнце сияла на бархатных губках красавицы, он быстро собрался с мыслями и приветливо заулыбался ей в ответ.

Продолжая идти, Дробышев слегка повернулся в сторону дамочки, при этом стараясь не сводить свой взгляд с ее обворожительных зеленых глазок, смотрящих ему вслед. В голове Романа мелькнула мысль все же узнать имя красотки и представиться самому, но поскольку в силу сложившихся обстоятельств сделать это было невозможно, решительно повернувшись, мужчина крикнул: «Как ваше имя?». – « Надежда», – поспешила ответить девушка и дополнила – «Надежда Петровна…» – сквозь доносящуюся музыку мужчина услышал ответ. «Какое приятное, просто чудесное имя – Надежда…» – подумал он.