Первой сковали плоскую наковальню из рязанского уклада, основа под будущий механический молот. Извините, не можем позволить полноценную. Сковали эрзац, «лицо», одеваемое на камень, а чтобы крепко держалось, вырубили глубокие пазы под клинья. Дабы камень не разрушался от сильных ударов, подложили линолеум,[2] сваренный из конопляного масла, древесной муки и смолы. Прокладка отлично гасила звук и вибрацию. Забегая вперёд, скажу, что позже под все наковальни начали укладывать такие «подушки», здорово вибрации гасили.
Работали в две руки: Бажен-Ростислав, Прохор-Горын, плюс две пары крепких батраков. Четверых молотобойцев привёл Добрын. Каждому под руку сковали молоты от восьми до двенадцати килограмм. Самые тяжёлые, мне и Горыну. Ушкуйник неплохо отъелся на казённых харчах и начал набирать былые кондиции, а силы он был лютой. Во всяком случае, никто кроме него не смог гнуть крепкие подковы. Четыре пары молотобойцев позволили вести работу с высокой интенсивностью.
Добрына от махания молотом отстранил, ему и прочих дел хватало. Под началом кузнеца восемнадцать подмастерьев и все при деле: контролёры, шлифовальщики, истопники. Двое мальцов педали на приводе центробежной улитки вращают, имеется переносной горн для клёпки. За закалочными печами тоже надо присматривать. Работают три малых наковальни, из которых одна с педальным приводом и малым пружинным молотом. Станочки типа «торсион», гнутик и «улитка»[2] в работе, как «прокатная клеть» для бронзы. И всё в относительно небольшом помещении кузни. Добрыну нравится. Носится тут как лось. Воспрял духом, только успевает подзатыльники подмастерьям раздавать.
Первоначально, старался не вмешиваться в налаженный процесс. Но чем больше времени проходило, тем больше невольно заменял новинками традиционную ковку. Показал косую ковку под углом сорок пять градусов. При такой, прямолинейные кристаллы становятся криволинейными, ломаными, а чем больше перемещаются дендриты при ковке, тем прочней будет сталь. Для оружия и резцов отличная техника. При чём до монгольского нашествия, на Руси ей владели, а после повывелись мастера. Кто в городах при штурме погиб, а кого в первые десятилетия ига в Орду угнали. Монголы, хороших мастеров всегда ценили.
Качественные материалы везде нужны, особенно в кузнечном деле. Уголь для кузни выжигали в малой двухкамерной печи,[2] устроенной в траншейном «бункере», а изготовление флюсов взял под личный контроль. Здесь им не придают должного значения, а зря. Если попробуешь просто так, сковать два предмета, не выйдет ничего, ковать в вакууме придётся. При высокой температуре скорость окисления железа возрастает скачкообразно, отчего окалина образуется весьма обильно. Флюсовые же смеси, если их забросить в нужный момент, предохраняют металл от окисления.
С давних пор в качестве флюса или плавня, кузнецы использовали речной песок. Дёшево и сердито. При соединении флюса с окалиной образуется слой жидкого шлака, который защищает свариваемую поверхность от дальнейшего окисления. В момент сварки шлак удаляли с поверхности изделия, встряхивая его или «выжимая» из шва ударами молота. У кремния, температура плавления тысяча семьсот градусов, а значит, чтобы проковать железо, потребуется высокая температура и много-много работы по выбивке окалины и шлака. Выбить песчинки из железа зачастую невозможно. В некоторых старинных поковках песка, до десяти процентов! Это не сталь, а стекло какое-то. Лучшие городские кузнецы многократной перековкой доводили уровень шлака до одного, двух процентов, что по местным меркам считалось отличным результатом. Чтобы уменьшить температуру плавления к песку добавляли очищенную золу, те кто побогаче — соль или даже стекло, составляя нехитрые флюсовые смеси.
Несомненно, лучший флюс — бура. Её ценность и незаменимость связаны с малой температурой плавления. При нагревании, бура превращается в стеклообразную застывшую смесь, хорошо защищающую металл. Тот же персидский уклад исключительно с ней ковали. Всем хороша бура, один у неё минус — цена. Это в наше время она три копейки стоит, а здесь же если будешь ковать с ней, по миру пойдёшь. Однако, при знающем подходе, можно использовать менее дорогие ингредиенты: соль, соду или бесплатный для нас поташ. Пропорции я знал, так что экспериментов много не требовалось. Главное, хорошенько песок чистить, да уголь качественный выжигать, ибо одно с другим связано. Чем грязней уголь, тем больше дорогой буры придётся на металл сыпать.
Песок покупной. Сперва пропускали через ряд сит, а после разделяли фракции на массиве минигидроциклонов.[2] Чистый, мелкий, хорошо просушенный песочек стал великолепной основой «дешёвых» флюсовых смесей. Смесь номер один: соль тридцать процентов, сода — двадцать, прочее песок. Флюс хорошо чистил дрянной уклад, в том числе окиси хрома и никеля. Номер два: песок и десять процентов буры, флюс для нагруженных и твёрдых деталей. Смесь номер три: соль тридцать процентов, поташ двадцать остальное песок, для прочих поковок. Флюсы особо важны при ковке режущих поверхностей. Ведь в лезвиях рубанков наваривают твёрдую сталь лезвия на недорогую, мягкую основу, а соединить сталь с содержанием углерода один процент с низкоуглеродистым железом очень трудно. В этом деле флюсы от «Прохора» показали себя во всей красе. Пусть и обходились дороже, чем песочек с золой, зато окупались качеством свариваемых поверхностей и меньшими трудозатратами на выбивку шлаков.
Дело шло своим чередом. На железно-каменной, сковали большую, на десять пудов, однорогую наковальню. Пластины разогревали докрасна в горне, сыпали флюс и укладывали на поковку, а после, попеременными ударами кувалд сваривали. Сделал маленький финт ушами. При любой поковке необходимо нагревать обе свариваемые поверхности, любой кузнец это знает. Азы. Но если поковка габаритная? Каждый раз ворочать и греть центнер металла в горне? Хорошо, приварил пластину, а после тело заготовки остынет и что, снова греть? А пластин сорок восемь штук! Это что, их до осени ковать что ли?
У нас такие массивные поковки газовой горелкой нагревают, но мне то, где газ брать? На торгу не продают. Голь на выдумки хитра вот что удумали. Сковали короб с сетчатым дном, чуть больше размера пластины. Внутрь засыпаем углей горячих, а сбоку трубка приделана на которую кожаный шланг одет для подачи воздуха, от ручных мехов. Пока одну пластину куют, мобильный горн одевают на противоположную сторону. Он маленький, при ковке не мешает. Пацан, что воздух качает вообще за два метра от рабочей зоны стоит. Закончили сварку, убрали горн, а наковальня под новую пластину докрасна раскалена. Красота!
В целях экономии металла между лапами наковальни устроена ступенчатая арка. Тело «варим» из недорого уклада, рог же, хвост и наличник, из доброго, устюжского. Наличник имеет три сквозных отверстия: два круглых, для пробивки отверстий в поковках, и одно квадратное, для установки подкладного инструмента и прочих приспособлений. Хвост сделан в виде выступа с прямыми углами, предназначается для гибки заготовок под углом девяносто градусов. Готовую наковальню шлифовали, науглероживали и закаляли. После крепили П-образными скобами к дубовой основе. Такие наковальни по сравнению с местными смотрятся, как современный грузовик рядом с ржавым мопедом. Добрын, что до того ходил и кусал локти от чрезмерного расхода уклада на чудачества князя, поработав на такой, вечером отошёл, с грустью посмотрел на свою, погладил её и с тяжёлым вздохом отправил на разделку.
Сижу аки куркуль, считаю каждый килограмм железа. Его высокий расход на инструмент и наковальни привело к тому, что мы были вынуждены обменивать у городских кузнецов часть криц из неприкосновенного запаса на уклад по крайне невыгодному курсу. Металлический фонд немного вырос и составил аж шестьсот сорок килограмм, только счастье длилось недолго. Девяносто килограмм на «лицо» каменной наковальни. Малых однорогих наковален сковали две, по тридцать килограмм, плоских, безрогих — четыре по двадцать пять. Всего за неделю работы наковальни скушали триста восемьдесят килограмм. Больше половины запасов уклада! Прочий «мелкий» опорный, ударный, парный, подкладной и накладной инструмент металла кушал не меньше.
