Поцелуй. Горячий, с привкусом соленых слез, невысказанных слов и той самой пресловутой надежды.

Последний?..

Гермиона видела, как он уходил, но ничего не могла сделать. Это была их война — обманутой женщины и мужчины-лжеца.

Сильнейшей колдуньи и недоучки из Хогвартса.

Сумасшедшей проклятой и никому не нужного.

Кроме нее, Гермионы.

Последнее, что она могла, — броситься за ним, в попытке не позволить идти вглубь полыхающего кошмара. Но ее что-то не пустило — Драко, зная, что она не отпустит его, создал искусный барьер, позволяющий видеть и чувствовать все, что за ним, но не переходить невидимую черту. Для этого Драко пришлось обернуться, и Гермиона увидела его словно в первый раз.

Странное чувство.

Те же светлые растрепанные волосы, льдинки свинцовых глаз, тонкие, упрямо сжатые губы. Но сейчас он смотрел на нее так, как никогда ранее, — непередаваемое тепло, надежда, сожаление, грусть. Боль.

Так смотрят, когда боятся, что этот взгляд последний. Изучая, цепляя самую тонкую черточку родного лица. Гермионе казалось, что весь воздух в легких кончился, и все, что остается, – наброситься на невидимую преграду, увидев, как он, прикрывая лицо рукой, ступил в горящее марево.

Обернулся, что-то крича, но сквозь треск и хохот, столбы пыли и едкого дыма невозможно было услышать или прочитать по губам.

Злые, бессильные слезы. Горячие. Жарче полыхающего огня.

Хохот. Дьявольский, визгливый, переходящий в крик.

Гермиона зажмурилась, когда почувствовала, что ее словно затягивает в шипящий круговорот. Попыталась кричать, понимая, что бесполезно.

Тело сдавило, как если бы его протаскивали через узкую воронку песочных часов.

Противный писк в ушах и звенящая тишина следом.

Спасительная прохлада, будто ее резко выдрали из жерла полыхающего книгохранилища.

Не чувствуя опоры, Гермиона рухнула вниз, больно ударившись коленями. Слезы в изъеденных смрадом глазах застилали глаза, но все, что она теперь чувствовала, — холод. Морозный, уличный, проникающий глубоко под тонкую футболку.

Откашливаясь и хватая ртом воздух, Гермиона попыталась протереть лицо от липкой гари, чувствуя каждый невольный ожог от искр на коже. Тело болело, болела каждая клеточка уставшего тела, но она была в безопасности.

Потому что невдалеке виднелся уютный, аккуратно увитый плющом домик, на дверях которого висела до блеска отполированная табличка с номером «12».

Площадь Гриммо, 12.

Комментарий к 24 глава Спасибо всем, кто читает, ждёт))

Надеюсь узнать ваши мнения по поводу новой главы, сюжета) тайны раскрыты, но история ещё не окончена))

====== 25 глава ======

Гермиона задумчиво накручивала идеально завитый локон на палец, совершенно не задумываясь, что портит труд одного из самых высокооплачиваемых стилистов. Рассматривая себя в зеркале, она видела холеную, ухоженную до кончиков ногтей женщину, абсолютно довольную своей комфортной жизнью и не тревожащуюся о завтрашнем дне. Спокойную, уверенную в себе, знающую, чего она хочет от жизни и окружающих. Более того, благополучно получающую желаемое.

Самое неприятное, что Грейнджер знала, что это только внешний лощеный облик. Ни дорогие костюмы, ни модные туфли на умопомрачительных шпильках, ни свита парикмахеров не могли дать ей то, в чем она действительно нуждалась. То, о чем она думала, наверное, едва ли не каждую минуту с тех пор, как в слезах колотила в дверь дома Поттеров.

Тогда, два года назад, Джинни смотрела на нее с ужасом и непередаваемой жалостью, смешанными с болью и неподдельной дружеской нежностью. Не боясь разбудить уснувшего Джеймса, она громко хлопотала над подругой, с усилием затягивая ее в теплый дом, суматошно предлагая чай, кофе, коньяк, плед, сухую одежду, домашний бульон Молли, детскую бутылочку (Мерлин его знает зачем) и домашние тапочки.

А Гермиона не слышала ее. Размазывая по лицу копоть, сажу и горячие слезы, она терла свои заледеневшие от моросящего дождя плечи, судорожно втягивала ртом теплый, пахнущий выпечкой и духами Джинни воздух и не знала, что сказать. Страх и безысходность, пережитые несколько минут назад, комом застревали в глотке, не давая отдышаться, не позволяя вымолвить и слова. Гермиона невидяще смотрела на свои руки, крепко сжимающие еще недавно красивое позолоченное перо – портал, наспех созданный Малфоем в момент учуянной им опасности. Он знал, что делал, отправляя ее к Поттерам – знал, что здесь она будет в безопасности. Сам же предпочел остаться наедине с сумасшедшим чудовищем, сжигающим все на своем пути. По сути, он спас ее.

Боль, сжимающая внутренности ледяными пальцами, опускающаяся вниз живота, ненадолго отпустила – и несвязные, лишь постепенно обретающие очертания предложений, фразы вырывались одна за другой. Не позволяя Джинни задавать вопросов, Гермиона рассказала все, начиная со знакомства с Деймоном Донованом и заканчивая своим появлением на пороге дома на площади Гриммо. Все, что она чувствовала, помимо липкого ужаса и чувства потери чего-то неосязаемого, родного, до дрожи необходимого – это руки Джинни, крепко сжимающие ее вздрагивающее от внутренней дрожи тело. Сама же миссис Поттер с недоверием и сочувствием смотрела на Грейнджер, не до конца понимая, стоит ли верить ее невозможным, но столь настоящим, искренним, дающимся с трудом словам.

А потом были газетные статьи, происки вездесущих любопытных журналистов и безуспешные поиски Министерства. Сгоревший дотла Малфой Мэнор, похоронивший в своих стенах молодого хозяина, – лакомый кусок для писак, возглавляемых Ритой Скитер. Сын приближенного к Темному Лорду, бывший Пожиратель, завидный холостяк, недавно лишившийся матери, исчез в испепеляющем все в своих смертельных объятиях пламени. Тело найдено не было, ровно как не было найдено ничего, что могло бы породить столь сильный пожар. Каких только предположений ни строил «Пророк» и остальные газетенки – от финансовых махинаций молодого богача до мести недоброжелателей давно почившего Люциуса. Гермиона читала каждую строчку, посвященную этому шокирующему, загадочному для остальных событию, долго переваривая каждое слово. О ее причастности к этому никто не знал, и, наверное, только это спасало Грейнджер от долгосрочного пребывания в отделении для умалишенных Святого Мунго.

Она ждала. Каждый день, каждую минуту ждала, что Малфой вернется. Объявится на пороге, саркастически ухмыляясь по поводу ее осунувшегося внешнего вида, старого свитера и проживания в стенах убогой квартирки, уже некогда служившей ей домом. Гермиона вернулась сюда через пару чересчур длинных недель, наполненных тоской и страхом в доме Поттеров, в надежде, что здесь Драко найдет ее быстрее. В конце концов, журналисты и аврорат разобрал останки Мэнора по кирпичику, но тело найдено не было. Как и ничего, что когда-то наполняло серый неприветливый замок теплом, уютом и личностью его хозяев.

Но ожидание ничего не давало – только сердце пропускало удар, стоило кому-то постучать в дверь. Гермиона не знала, как назвать это тоскливое, щемящее в груди чувство, но очень надеялась, что вскоре оно пройдет. Слишком страшно было осознавать, что больше она не посмотрит в серые, наполненные загадочной смесью самодовольства и удивительной нежности глаза. Не прижмется губами к теплой, гладковыбритой щеке, прокручивая в голове одну только мысль – это невозможно. Ей только снится. Драко Малфой не мог сжимать ее в своих объятиях столь нежно и трепетно, раздевая взглядом, покрывая поцелуями каждый сантиметр ее тела…

Ничего этого больше не будет. А раз так, то лучше убедить себя, что ничего этого и не было.

Дни складывались в недели, месяцы, но ничего не изменилось. Пожар списали на поджог заклинанием Адского пламени неизвестным злоумышленником, Драко признали погибшим, домовиков не нашли. Дело списали в архив, так как ни один магический обряд не смог восстановить истинной картины произошедшего. Видимо, Дана действительно обладала исключительной силой, позволившей ей исчезнуть. Хотя Грейнджер надеялась, что сумасшедшая женщина осталась в том же огне. Вместе с Малфоем, как она того и хотела…