– Ты с ним говорил?

Кирилл хмыкнул в ответ.

– Пытался… Если это можно назвать разговором.

– И… как он?

Что хотела услышать? Как выглядел Мирон? Был ли рад решению суда? Вздохнул ли с облегчением, избежав наказания за то, что не совершал? Спрашивал ли о ней? Полина так и не задала ни одного из этих вопросов, но брат прочел их в затуманенных слезами глазах.  Покачал головой.

– Он… не был рад. Мне даже показалось, пожалел, что его не осудили.  И, прости, сестренка,  я не могу этого не сказать.  Ему плохо… Похоже,  гораздо хуже, чем тебе, хотя не знаю, можно ли это сравнивать… Я бы его не узнал, встретив на улице. Он как будто мертв. Просто оболочка…

Девушка зажмурилась, словно это могло как-то помочь избежать страшных откровений.

–Мирон… что-нибудь спрашивал обо мне?

– Я сказал, что у тебя все хорошо. Ты ведь этого хотела…

Она уткнулась ему в грудь,  уже даже не пытаясь сдержать рыдания.  Кирилл бережно прижал ее к себе.

– Поль, я сомневаюсь, что поступил правильно. Возможно, нужно было все ему рассказать? Уверен, что сейчас он был бы здесь…

Ее затрясло.

– Он не хочет меня видеть…

Кирилл вздохнул. Самому впору разреветься вместе с ней.

– Он хочет, чтобы ты была счастлива…

Сестра вдруг перестала плакать. Подняла к нему бледное, изможденное лицо. И неожиданно улыбнулась, ненастоящей, но широкой улыбкой.

– Вот как… Что же, хорошо… Я буду счастлива…

Два месяца спустя

– Линусь, ты уверена, что поступаешь правильно? Может быть, не стоит торопиться? – Кирилл явно волновался, не желая соглашаться с решением сестры.

Она порывисто обняла мужчину.

– Не беспокойся. Ты же сам сказал, что я справлюсь.

– Справишься… Только я не верю, что без этого нельзя обойтись.

Полина покачала головой.

– Я учусь обходиться без гораздо более ценного в жизни. А это… так, мелочи.

Поправила темные очки, к которым за последнее время уже почти привыкла. Рукой с дорогим массивным браслетом на запястье подхватила сумку.  Улыбнулась сильнее, чем желало сердце – унылое лицо вряд ли сослужит ей хорошую службу.  Помахала брату на прощанье.

– Поезжай. Со мной все будет хорошо.

Она дошла до соседней улицы, замерев на мгновенье перед тяжелой офисной дверью.  Снова улыбнулась приветливо поднявшейся навстречу девушке.

– Я могу Вам чем-то помочь?

Оглянулась назад, в прошлое, ставшее за последние недели бесконечно далеким, отгоняя последние сомнения. Кивнула.

– Можете. Я хочу продать квартиру.

– Просто невероятно! И этот человек еще пытался давать мне советы…

Услышанное не укладывалось в голове. С той самой ночи, когда Ольга узнала о любимой женщине Мирона, она успела передумать о многом, но ни одна из версий, возникших в ее сознании, даже отдаленно  не соответствовала действительности.

Рассказанная история потрясала, однако совсем по другой причине, нежели виделось ему.

– Как ты бросить Полину??? После того, что случилось… Совершенно одну!

Мужчина недоверчиво уставился на нее. Боль от нахлынувших воспоминаний сменилась искренним недоумением.

– Я просто не имел права остаться рядом…

Его фраза стала последней каплей. Ольга взорвалась, выплескивая на него все свое возмущение, смешанное еще и с собственной болью.

– А бросить любимую женщину ты имел право??? Лишить возможности выбирать?  Ты хотя бы поинтересовался ее мнением?!

– Она должна ненавидеть меня…  – полушепот-полустон был едва различим.

– Конечно, должна! Ведь вместо того, чтобы валяться у нее в ногах, вымаливая прощение, ты просто струсил.

И не подозревала, что чужая боль может быть такой очевидной. Его искаженное лицо, чернеющая бездна в ввалившихся глазах, хриплое дыхание, срывающееся с каждым новом словом. Он впитывал слова, как удары, содрогаясь, принимая одно за другим, но даже не пытаясь укрыться от них. А у нее уже не было ни сил, ни желания остановиться.

– Знаешь, на месте Полины, я бы наложила на себя руки.

Мирон ошеломленно покачал головой.

– Нет… Она бы никогда… – замолчал, не веря самому себе.  Почти осязаемая реальность сказанного Ольгой вгвоздилась в сознание. Вдобавок ко всем прочим чувствам на его  лице отразился страх, дикий, почти неконтролируемый, заставляющий душу метаться, искать выхода, спешить… Только куда?  Даже если  жуткое предположение оказалось бы правдой, спустя пять лет что-то исправлять уже слишком поздно…

Тогда почему он сам  до сих пор  живет? И для чего?

Женщина уже пожалела о своих словах. Слишком тяжело было наблюдать, как Мирон  по новой переживает события пятилетней давности. И имела ли вообще право его судить?

Подошла, уткнувшись лицом ему в грудь –  он даже не отреагировал на эту  жалкую попытку поддержки, молчал, погруженный в свои мысли.

– Эй… – Ольга тронула холодные ладони. – Очнись. Мирон!

Мужчина перевел глаза на ее лицо, однако продолжал молчать. А она вновь ощутила, как дорог для нее этот человек. Не возлюбленный, но любимый, с которым никогда не стать одним целым, но единый с ней во многом.  Сейчас он испытывал невыносимую боль, и его невыплаканные слезы жгли ей глаза.

Как это вообще возможно? В какой момент впустила его так близко, что научилась чувствовать вместе с ним? И зачем это сделала? Мало своих проблем?

Ольга вдруг усмехнулась. Собственные трудности вдруг показались незначительными. Бессонные ночи, застывшая в сердце ненависть вперемешку с неугаснувшей любовью  – все это было таким ничтожным на фоне чужой беды. Вот уж действительно верно то, что  все познается в сравнении…

Она взглянула в глаза мужчины.

– Помнишь, ты говорил мне, что пора что-то изменить? Что нельзя годами мучиться от не дающих покоя мыслей? Похоже, тебе самому нужно воспользоваться этим советом.

Мирон грустно улыбнулся в ответ.

– Нечего менять. Все давно кончено…

– Только ты продолжаешь на что-то надеяться… Да? – Ольга вдруг поняла, что все это время он умирал от тоски, но продолжал ждать какого-то чуда, которое окажется сильнее его самого, сильнее совершенных ошибок прошлого.

Только… чудес ведь не бывает. И в глазах  красивой женщины в ресторане не было ни капли сходных чувств и горечи от несбывшихся надежд. Она излучала такое счастье, что впору было этому позавидовать.

И зная, что причинит Мирону сильнейшую боль, Ольга все-таки призналась:

– У нее все хорошо…

Его изумленный взгляд требовал продолжения. И объяснений. Хотя дать их было непросто.

– Я видела ее. Она… выглядит довольной… и счастливой…

Странно, Мирон даже не поинтересовался, где именно могла произойти эта встреча. Застыл на одно мгновенье перед тем, как задать самый волнующий вопрос.

– Она… одна?

Ольга закусила губу, несмело мотнув головой, не в силах представить его реакцию. Ожидая чего угодно: взрыва, криков, возмущения, самобичевания в конце концов.

Но Мирон только кивнул. Перед совсем неразличимой паузой попросил:

– Я буду у себя в кабинете. Не соединяй меня пока ни с кем, ладно? – и не дожидаясь ответа, осторожно закрыл за собой дверь.

Она с трудом дождалась конца рабочего дня. Все остальные сотрудники давно ушли, а из соседнего помещения не доносилось ни звука, и Ольга уже начала всерьез беспокоиться. Однако и постучать никак не решалась.

Мирон вышел сам. Спокойный, сдержанный.

– Тебя подвезти домой? – даже голос совершенно обычный.

Все как всегда, словно и не было их надрывного разговора и страшных откровений. Женщина  отвернулась, чтобы не видеть странно покрасневшие веки мужчины. Ей кажется, и это вообще не ее дело.  Она и так слишком глубоко влезла в чужую жизнь.  Торопливо набросила куртку, не желая его задерживать.

– Спасибо, я прогуляюсь.

Он не стал спорить, вряд ли замечая, что погода за окном совсем не располагает к прогулкам.  Подключив сигнализацию, захлопнул дверь. Коротко кивнул Ольге, садясь в машину.