Теперь меня было не вытащить, и она сделала это сама.

— Скажи мне потом, что это ошибка. — Пробормотала она, схватив меня за шею, — А сейчас почувствуй, как я истекаю кровью на твоем члене. Я была создана, чтобы истекать кровью ради тебя.

Я приподнимаюсь, заглядывая ей в лицо. Наши тела соединились так, как никогда раньше, ни друг с другом, ни с кем-либо еще.

Лира подносит свою пропитанную кровью руку к моему лицу, размазывая ее по моим губам, ее глаза расширены и полны мерцающих эмоций и я провожу языком по ее большому пальцу, а затем снова сливаю их рты воедино.

Пьянящий поцелуй с кровью. Худший кошмар счастливой жизни. Мрачная реальность нашей связи. Мы всегда были тихими ночами и багровыми истоками.

Ее одержимое, безумное увлечение мной завладело всеми логическими долями ее мозга. И я поддаюсь, я подпитываю ее одержимость. Потому что нет ничего, что я хотел бы видеть больше, чем Лира, отчаянно нуждающаяся во мне. Жаждущая только меня.

Мои бедра отводятся назад, и я вижу панику в ее глазах. Она думает, что я собираюсь остановить это, закончить прямо здесь, но я быстро останавливаю ее беспокойство.

— Теперь это мое, Скарлетт. — Я проникаю в нее на каждый дюйм. — Только мое. Ты понимаешь? Эта жадная, плаксивая киска — моя, чтобы заполнять ее и трахать, как я захочу, да?

Ее брови сходятся вместе, на губах шипение боли. Мой размер раздвигает ее, лепит ее стенки, чтобы она могла принять мой член. Изменяя ее тело так, чтобы она была создана для меня.

— Скажи мне, что ты понимаешь, что ты сделала. — Я стону, погружаясь в нее снова, сильнее. Мой рот берет один из ее сосков в рот и покусывает: — Это тело — мое. Эти бойкие соски, эти губы, вся ты — моя, ничто больше не принадлежит тебе.

Мой кульминационный момент близок — сочетание того, как неприлично тесно она чувствует себя, и того, что я никогда раньше не был так близок. Я благодарен ей за то, что она кончила до того, как все началось.

— Это, — дыхание выбивается из нее, когда я снова толкаюсь в нее, быстрее и с большей силой, — Это всегда было твоим.

Мой рот нависает над ее, вдыхая ее вздохи дискомфорта и проглатывая их, используя их, я сильнее вдавливаюсь в ее тело, слушая, как ее вялая пизда принимает всего меня.

Прижимаю большой палец к ее клитору, рисуя медленные круги, чтобы успокоить боль, которую она, должно быть, чувствует.

— Я собираюсь разрушить тебя, — требую я. — Давай, смотри. Смотри, как красиво твоя девственная киска истекает кровью для меня.

Я опираюсь на колени, продолжая вводить и выводить себя из ее стен, наблюдая, как ее грудь подпрыгивает при каждом сильном толчке. Развратный, грязный вид моего члена, смазанного ее соками и запекшейся кровью.

Ее нижняя половина испачкана красным, отпечатками прикосновений и бордовыми каплями. Это самое болезненно-эротическое зрелище, которое я когда-либо видел. Крошечные вздохи удовольствия вырываются из ее рта, пока она смотрит. Каждый раз ее киска манит меня обратно внутрь.

Я обхватываю обеими руками ее талию, толкая ее в себя, заставляю ее принять каждый развратный дюйм. Я хочу, чтобы она утонула во мне. В моей сперме, в моей крови.

— Тэч.

Это последний кусок. Мое имя на ее языке посылает меня в оргазм и я чувствую, как мой член дергается внутри ее влажных стенок, покрывая ее киску бесконечными струями моего горячего контента.

Я продолжаю толкаться в нее, раскачивая бедрами, вливая в нее свой контент так, что не только ее разум знает, но и ее душа полностью осознает, кто владеет ею.

Мой рот опускается к ее лбу, все еще внутри нее, и я прижимаю холодный поцелуй к ее потному лбу. — Смерть подождет тебя. Теперь ты моя.

— Он не может получить ни одного из нас. — Пробормотала она, насыщаясь в моих объятиях.

Лира принадлежит мне. Она — мое болезненное желание, наполненное нездоровой, мрачной надеждой и всем тем, чего мне следовало бы избегать. Но она не принадлежит больше никому в этой жизни.

Ее рука приближается к моему лицу, и я чувствую прохладное давление кольца, без которого она никогда не ходит, на мою разгоряченную кожу. Это так по-домашнему, мне кажется, я ненавижу то, как естественно она себя чувствует. Как естественно она всегда себя чувствует.

Как кровь, текущая по моим венам, воздух, проходящий через мои легкие, нейроны, работающие в моем мозгу. Если Гало придет за мной, как они обещали. Я приму это как комплимент.

Но она?

Если они поймут, кто она для меня.

Если они придут за ней?

Я окрашу весь город в красный цвет.

ГЛАВА 24

Однажды в декабре

ЛИРА

Первый снег в этом сезоне выпал поздно, по сравнению с прошлыми годами.

Но он выпал в самое подходящее время.

В первое декабрьское утро с неба посыпались тяжелые снежинки. Они собирались вдоль тротуаров, покрывали деревья, превращая Пондероз Спрингс в зимнюю страну чудес.

— Воу, куда ты так быстро направляешься?

Я замедляю свою быструю ходьбу до прогулки, оглядываюсь через плечо и вижу Коннера Годфри, бегущего ко мне по снегу на школьной парковке.

Его шарф развевается на ветру, а кончик носа на тон меньше пожарного гидранта. Я напряженно улыбаюсь ему, хотя мы не нашли против него ничего особо инкриминирующего, он все еще был связан с деканом.

Они были лучшими друзьями, и хотя мне не хотелось верить, что он обладает способностью продавать людей, маловероятно, что он не знал, чем занимается его лучший друг со времен колледжа.

— У меня, — бормочу я, подбирая слова, — урок с репетитором, а я уже опаздываю.

Репетиторство по искусству убийства, но все же репетиторство.

Это было наше с Тэтчер первое занятие после того, что произошло в моем старом доме. Я не стыдилась надежды в своей груди, и позволила ей сверкать внутри меня, как обновленной звезде.

Хотя я знала, как быстро Тэтчер отстраняется от меня, в ту ночь наши отношения изменились. Они изменились, превратились в нечто более извращенное и новое.

Я видела его без охраны, пробиралась сквозь ряды осколков вся в крови и синяках, но он все равно взял меня. Поврежденная душа и все остальное, он взял каждую частичку меня и соединил ее со своей собственной.

Шрамы на моих бедрах покалывают от воспоминаний, в животе горит безумная потребность быть ближе к нему. Ближе, чем кто-либо другой когда-либо был и когда-либо будет.

На моих бедрах все еще видны шрамы той ночи, и каждый раз, когда я вижу их, в моем животе возникает тупая боль, безумная потребность быть рядом с ним. Ближе, чем кто-либо другой когда-либо был.

— Ты? В чем тебе может понадобиться помощь? — Он смеется, дружелюбно и так ничего не подозревая и я пытаюсь увидеть, не изменится ли что-нибудь в его взгляде или манере поведения, но он просто Коннер.

— Просто некоторые дополнительные задания, ничего важного.

— Я не видел тебя в лабораториях в последнее время, неужели холодная погода остановила твой гений?

Нет, в последнее время большую часть моего времени занимают попытки разоблачить секс-группу и одновременно научиться убивать людей.

Страх за моих друзей подавил мое творчество и стремление к поиску жучков. Я постоянно жду, когда упадет другой ботинок.

— Вообще-то я люблю холодную погоду, просто я была занята учебой, пыталась сохранить свои оценки. Типичное студенческое дерьмо. — Я хмыкаю.

Коннер кивает, даря мне мягкую улыбку: — Ну, я просто хотел сказать тебе, что директор стажировки с нетерпением ждет твоего заявления и проверить, как ты себя здесь чувствуешь.

Конечно, он так и сделал.

Хотя прошло уже несколько недель с тех пор, как была найдена еще одна часть тела, кампус все еще находился в состоянии повышенной готовности. Постоянно следили за тем, чтобы девушки ходили на занятия группами, никогда не оставались одни после наступления темноты, а для всех девушек, которые оставались в кампусе, был обязательный комендантский час.