Рядом с золотым подсвечником, который теперь покрыт белым воском, сидит источник мелодии — квадратная музыкальная шкатулка. Я опускаюсь на корточки и поднимаю ее, когда мелодия заканчивается. Темное деревянное основание украшено нежными белыми вихрями, опоясывающими всю поверхность. Каждая деталь выглядит расписанной вручную.

Провожу пальцами по верхушке, где стоит маленькая серебряная клетка. В блестящие прутья заключен искусственный ястребиный мотылек с головой смерти. Он наиболее распространен в поп-культуре, благодаря знаменитому фильму «Молчание ягнят», а также из-за пресловутого рисунка в форме черепа на его грудной клетке.

Я поворачиваю рычаг на спине, отпускаю его, когда натяжение становится достаточно сильным, и смотрю, как мотылек внутри клетки вращается. Она кружится по кругу, и на секунду я заворожена тем, как она прекрасна.

Был ли это подарок от Табиты Флер, которая действительно обитала в башне и начала наслаждаться моим обществом, или от кого-то более живого, меня не волнует. Подарок оценен по достоинству.

— Спасибо, — шепчу я в пустоту, с затаенным дыханием глядя вниз на беспросветную лестницу.

Ни один голос не отвечает мне, но...

Я чувствую их.

Присутствие кого-то, скрывающегося в тени за пределами досягаемости свечи.

— Лира!

Мое им выкрикнули мягким шепотом произносит мое имя тот самый голос, откуда я вошла в эту комнату. Я бросаю еще один взгляд в темноту, прежде чем поспешно проскользнуть обратно в комнату и захлопнуть за собой дверь.

Прижимаюсь к ней спиной, глядя на движущуюся фанеру на полу, прежде чем сквозь нее пробиваются светлые волосы Брайар. Ее глаза осматривают комнату, прежде чем найти меня.

— Ты выглядишь так, будто увидела привидение, — бормочет Брайар из дыры в полу, глядя на меня с нахмуренными бровями. — Ты в порядке?

Я потираю кулаком грудину, пытаясь заставить свое сердце снова войти в устойчивый ритм. Должно быть рациональное объяснение музыкальной шкатулке, но сейчас все, что может придумать мой мозг, это то, что это был чей-то подарок.

Если они хотели причинить мне вред, то у них был шанс.

— Да, думаю, я просто слишком долго здесь пробыла.

Помогаю Брайар подняться и смотрю, как Сэйдж быстро поднимается в комнату, сдувая пыль со своих джинсов в горошек, которые ей так идут.

— Тебе нужно немного солнечного света, цыпочка. Вся эта темнота поглотит тебя, — добавляет Сэйдж, подходя ко мне с потрясающей улыбкой на веснушчатом лице и откидывая рукой один из моих локонов с лица.

— Мы могли бы провести эту встречу где-нибудь, где не нужно взламывать дверь, понимаешь? Моя квартира, квартира Сэйджа, твой домик, — вздохнула Брайар, оглядывая пыльное помещение. — Я начинаю думать, что ты не хочешь, чтобы мы видели твое маленькое убежище.

Она говорит о домике моей матери, вернее, о моем домике сейчас.

Последние два лета я потратила на то, чтобы переделать интерьер, покрасить экстерьер и сделать помещение пригодным для жизни. Это место было одним из многих вещей, оставленных мне по ее завещанию, и это было одно из ее любимых мест.

Когда меня выпустили из штата в восемнадцать лет, мой банковский счет значительно увеличился. Я знала, что мы с матерью жили в достатке, но когда я увидела цифру, мои глазные яблоки чуть не выпали из черепа. В страховой компании мне сказали, что это из ее полиса, но даже тогда мне показалось, что это слишком большие деньги.

Дело не в том, что я не хочу, чтобы девочки были там — хочу, даже больше, чем они думают. Я просто нервничаю из-за того, что хочу поделиться с другими людьми этим проектом, над которым я упорно работала, этим пространством, которое любила моя мама.

Знаю, что они не осудят меня; они мои друзья, единственные друзья, которые у меня когда-либо были, но моя неуверенность и история насмешек заставляют меня бояться.

— Я ничего от вас не скрываю, — тихо говорю я. — Просто думаю, что это место намного круче.

— Лира, я люблю тебя, — бормочет Сэйдж, когда Брайар опускает рюкзак на пол, — но это место пугает меня до смерти.

— Большинство мест, которые мне нравятся, так влияют на людей.

— Вот за это мы тебя и любим, — говорит Брайар, подмигивая мне со своего места на полу. Она что-то ищет, а когда находит, встает и предлагает это мне.

Я начинаю тянуться к нему, но она отдергивает его, прежде чем я до него дотрагиваюсь.

— Алистер рассказал мне о поездке к Сайласу.

— Да? — говорю я, нахмурив брови. — Они согласились поискать других девушек. Мы говорили об этом.

— Он рассказал мне обо всей поездке, Лира, — подчеркивает она. Что-то холодное промелькнуло в ее глазах. — Я думала, у нас нет секретов друг от друга.

— Ничего не случилось, Би. — Ложь на моем языке горькая на вкус, такая кислая во рту, что хочется сплюнуть.

— Значит, он просто оттащил тебя, чтобы поболтать о домашнем задании? — Она скрещивает руки на груди. — Слушай, если он тебе что-то сказал, ты можешь сказать мне. Я могу...

— Ты мне ничего не должна — говорю я, стоя на своем. — Мне не нужно, чтобы ты пошла и рассказала Алистеру, и я вполне способна справиться с Тэтчером Пирсоном самостоятельно. То, что произошло между нашими родителями, не имеет к нам никакого отношения.

Технически это имеет к нему самое непосредственное отношение, но я пытаюсь донести свою мысль.

Знаю, что Брайар считает Тэтча врагом. Что из-за того, что сделал его отец, я вдруг стала мишенью. Она ведет себя как хороший друг, присматривает за мной, но я знаю, что способна постоять за себя.

Я тихая, а не слабая.

— Мы знаем, что ты такая, — вмешивается Сейдж. — Мы просто беспокоимся, Лира. Ты должна быть осторожной. Я стараюсь уважать твое увлечение им, но я не хочу, чтобы Тэтчер поднял шум, когда узнает, что ты... — Она с трудом подбирает слово. — Ну, знаешь, следишь за ним.

— Преследование, ты имеешь в виду? — Я даю ей правильный термин, и она морщится.

Они сами сказали, что не имеют права судить меня и то, что я делаю, что я чувствую. Но я знаю, что им трудно это понять — всем трудно это понять. Связь, которую мы разделяем, — это что-то личное; только он и я можем чувствовать это. Видеть ее. Понять ее.

Мне это нравится.

Коробка с жетонами, которые я собирала у Тэтчера на протяжении многих лет, стала моей погибелью. Они знают о моей одержимости им, и я пыталась объяснить, почему я чувствую необходимость быть рядом с ним, но это не значит, что им это нравится.

— Он опасен. Твоя одержимость может быть просто побочным эффектом посттравматического стрессового расстройства, Лира. Сближение с ним пугает меня за тебя, — вставляет Брайар, не скрывая своего неодобрения в его адрес.

Я слегка вздрагиваю от лицемерной натуры моей подруги. Брайар Лоуэлл храбрая и такая подруга, которую хочется иметь рядом с собой, когда ты попадаешь в самую страшную бурю. Нет ничего, что я не сделала бы для нее, а она для меня, но это? Это не она.

— Да? Помню, что слышала то же самое об Алистере, Би. Посмотри, чем это для тебя обернулось, — говорю я. — Ты думаешь, он не опасен? Что он не пугает людей?

— Лира...

— Но все это не имеет значения, верно? Потому что это не то, что ты видишь. Алистер, которого ты любишь. — Я смотрю на Сэйдж. — Рук, которого ты понимаешь. Они не те люди, которых знает этот город. Они злодеи во всех отношениях для Пондероз Спрингс, но не для вас.

Сыновья основателей семей, проклятые в том самом городе, который построили их предки. Парни из Холлоу — антигерои, которые отказываются от искупления, потому что им комфортно в их коррупции.

— Тэтчер — это существо под кроватью каждого, злобный зверь в вашем шкафу, который ждет, когда ты уснешь. Олицетворение смерти. Он — любимая страшная сказка каждого. Но он никогда, ни разу не был монстром в моей истории.

Нет, однажды он был мальчиком, который спас меня. Это незначительный факт, о котором мои друзья не знают. Это то, что может изменить их мнение о нем, но я не могу им сказать. Он бы этого не хотел.