Хозяйство у нас в стране — плановое. Многие сейчас не помнят, что третья пятилетка началась в 1938 году, и это значит, что планы по производству снарядов были в целом приняты в 1937-м, то есть еще во времена вредителей Тухачевского. С годами они корректировались, но те же разномастные танки от разных расстрелянных за свое еврейское упорство КБ продолжали выпускаться, а самое главное, в полную силу работали патронные заводы, которые выпускали номенклатуру снарядов для этих танков. Ведь их после расстрела вредителей никто не списал, указа на сей счет так и не было, стало быть, и снаряды для всех этих пушек мелких калибров, которыми были вооружены быстроходные танки для Тухачевского, на заводских складах все это время накапливались. Мало того, из Америки этот нарком привез идею об «огневом вале», которая сама по себе неплоха, однако у нас ее воплощали в жизнь негодными средствами. К сожалению, наша промышленность к началу войны так и не освоила производство артиллеристских стволов особо крупных калибров, и мы использовали после профилактики уже готовые стволы царских времен. А так как концепция «огневого вала» по Тухачевскому требовала большого количества артиллерии, то предлагалось использовать устарелые пехотные пушки со стволом 76 мм и противотанковые орудия со стволом 37 мм. И в полном соответствии с госзаказом все эти орудия сопровождались выпуском снарядов старого образца. Все эти безумные пукалки к началу войны тоже стали менять на противопехотные орудия с большей длиной ствола, которым требовались иные снаряды того же калибра 76 мм, а производство противотанковых орудий калибром 37 мм было прекращено сразу после начала войны, так как они не справлялись с немецкими танками. Армия от устаревших орудий, как пехотных, так и противотанковых, с лета 1941 года как умела отказывалась. Ведь если орудия попадали на фронт, то начальство справедливо считало, что пушки в распоряжении у армии есть, и за это спрашивало, а эти орудия по причине устаревания не выполняли уже своих функций. Поэтому возникла странная ситуация, когда армия требовала орудий, снарядов и танков, вполне объективно нужных орудий и танков в наличии не было, зато были такие, которые горели под немецким огнем точно свечки, а в качестве стволов против пехоты, по сути, не исполняли своего предназначения.
Дальше — больше. По инерции производство снарядов малых калибров на патронных заводах все еще продолжалось, остановили все ненужные армии серии лишь к августу 1941-го. При этом ящики новых снарядов к никому не нужным орудиям заполнили тыловые склады, а также заводские склады и цеха — приказа на их утилизацию не было.
Представьте себе картину — враг рвется к Москве или Волге, а с патронного завода вывозят эшелон снарядов, чтобы освободить заводские склады готовой продукции, и в лесу этот самый эшелон подрывают. Любой советский человек, который не ведает, что в ящиках ненужные против немцев снаряды, сильно изумится и решит, что перед ним враги и предатели. А писали в те дни много и часто, одно дело, если донос попадет к толковому следователю, а другое — если к кому-нибудь прости господи. И доказывай потом, что были взорваны ненужные снаряды: ибо они уже взорваны, а на месте воронки особисту можно долго доказывать, что ты не верблюд. Да и скорей всего, не получится, потому что разбирались в те дни по законам военного времени, и такое уничтожение боеприпасов смахивало как минимум на вредительство. Вот и не мог никто отдать подобный приказ. А эти чертовы снаряды заполнили собой основные склады, свежая продукция отгружалась порой прямо в снег и хранилась потом без укрытия, что само по себе было опасно, так как пресловутое отсыревание пороха никто не отменял, а крытые склады ненужной продукцией были заполнены. Так что торговать в те дни нам было чем.
Я не шучу. Как стало известно, что в наших краях появился потребитель на снаряды старых и малых калибров, так к нам пошли ходоки со всей страны с просьбами продать эти самые снаряды китайцам как можно быстрей, к лешему, чтобы заводские склады разгрузить. Ибо, если ты вывез да взорвал свой склад за околицей, ты — диверсант, если отдал приказ произведенные уже снаряды развинчивать, добывая из них детонаторы, то ты — вредитель и неумелый хозяйственник, а если те же самые снаряды ты продал за золото и валюту для нашего государства — тогда ты честный и преданный коммунист и пример для обожания и подражания.
При этом надобно понимать, что преданный коммунист не поедет ни с того ни с сего во враждебный Китай продавать там снаряды со склада, поэтому для такой торговли нужно было придумать легенду. Тут-то мне и сказали, что на самом-то деле японцы ушли из северного Меньцзяна не просто так, а потому что на самом деле их оттуда выгнали местные монгольские партизаны, которые получили деньги и оружие из Германии, а возглавлял этих самых загадочных монгольских партизан мой сват Жора. Оказалось, что после того, как он перешел в июне 1941 года на немецкую сторону, те его сразу в абвер приняли, а потом послали в Китай — организовывать партизанский отряд из местных монголов против японских агрессоров. Дело было в том, что как раз в этой зоне Меньцзяна, к югу от реки Халхин-Гол, как раз и располагались те самые урановые пески, которые мы нашли в экспедиции по борьбе с сифилисом. Пески эти были хорошие, с высоким содержанием урана, и немцы решили, что все события вокруг Халхин-Гола связаны не только с подготовкой к нападению японцев на Советский Союз, но и началом японской разработки этого уранового месторождения. Дорога японцев к советской границе в тех краях шла хитро, с интересным выгибом в сторону урановых месторождений, японцы объясняли этот выгиб тем, что они якобы хотели обогнуть монгольскую территорию, но немцы им не поверили. А дальше меня посвятили в совсем странную тайну: мол, германское командование обратило внимание, что все японские адмиралы в молодости проходили свое обучение в британских военных училищах, а до этого они учились в частных британских колледжах, а некоторые даже выросли в частных школах Великобритании.
В годы Русско-японской войны — это было не удивительно — англичане фактически японцев на Россию натравливали, а перед самым Цусимским сражением британская эскадра была даже нарочно выставлена в море в боевом порядке и шла в параллель с нашей погибшей эскадрой. Так как Рожественский не знал о намерениях англичан, он перестроил свою эскадру в боевой порядок, на это ушло драгоценное время, а англичане внимательно изучили состав нашего флота и передали эти данные японским союзникам. Тем самым они дали время япошкам нагнать нашу эскадру к Цусиме и подойти к нам так, чтобы нас бить было удобнее. Памятуя обо всех этих историях, немецкое командование предполагало, что Япония может немцев предать и выступить в войне на стороне Англии, причем не против Германии, а против Соединенных Штатов Америки. То есть немцы считали, что англичане подзуживают японцев напасть на американцев, так как те откровенно вытесняли англичан из Тихого океана, а это значило, что научные программы японцев и англичан могли иметь много общего. Англичане точно уже разрабатывали свою атомную бомбу, и немцы обеспокоились, что японцы готовы передать им меньцзянский уран, который по качеству был выше добытого самими немцами в Венгрии и Силезии. С точки зрения немецких стратегов, Германской империи было слегка безразлично — появилась бы бомба у японцев с британской помощью или же у англичан, которым японцы стали бы поставлять богатый меньцзянский уран.
Не забывайте, что речь идет о событиях лета 1941 года, когда все в Германии были убеждены, что Советский Союз вот-вот рухнет и наша земля будет разделена между немцами и японцами по Уралу. По всему выходило, что именно Япония становилась после этого для Германии стратегическим противником, как и была в годы Первой мировой, когда она предательски напала и захватила у Германии Марианские и Маршалловы острова, а также уничтожила германскую колонию в китайском Циндао. Немцы в этом смысле народ памятливый и зло себе помнят долго. А если к этому добавить то, что японский адмиралитет с младых ногтей воспитывался во враждебной для немцев Британии, то возникает некая картина маслом, от которой немцам было нехорошо. Вот поэтому-то, как только к ним в руки попал знатный родович, который сам перешел к ним на службу, немецкая разведка тут же послала его собирать монголов воевать против Японии, чтобы джапам не достались богатые урановые пески тех краев.
