Начальное оружие, куча немецких денег и военное образование моего свата сыграли свою важную роль, и вскоре он очистил от японцев замонгольское приграничье. Тем более, что наши товарищи из соседнего с моим наркомата его всецело в этом поддерживали, ибо в те дни любая серьезная заруба немцев с японцами была для нас как истинные именины сердца. Так что его успехи в Меньцзяне с нашей стороны были всецело поддержаны и втайне, конечно же, согласованы. А японцы и ведать не ведали, почему дикие китайские монголы столь успешно и усердно режутся как раз вокруг урановых месторождений да отгоняют их именно от секретной железной дороги к советской границе и этих самых урановых месторождений.
Дальше сват мой пробился через япошек со своими партизанскими отрядами на соединение с чанкайшистами — те были рады любому военному соединению, особенно тому, которое хорошо воевало с японцами, и сват мой получил чин и должность в китайской администрации. Так как он не был китайцем этническим, чанкайшисты забрали у него армию, а вместо этого предложили занять должность штатскую. По совету как наших, так и немецких товарищей сват мой попросился в китайский департамент вооружений. Немцы, оказывается, решили в Китае на бесчисленных толпах китайцев свое новое оружие тайно испытывать. Нашей стороне эти испытания и новые образцы немецких вооружений тоже стали весьма интересны, а кроме того, весьма полезно иметь своего человека на посту главного закупщика вооружений для всей китайской националистической армии.
Вот тут-то и меня приплели ко всей этой истории. По немецкой легенде для китайцев сват мой был вовсе никакой не офицер абвера, а всего лишь дезертир, который бежал во Внутреннюю Монголию, спасаясь от призыва в Красную Армию. Для китайцев эта история выглядела весьма привлекательно, ибо такой человек не смог бы работать с советской разведкой, а китайцы в те годы кроме японцев боялись лишь коммунистов, и раз человек якобы бежал из Советской России, то с коммунистами у него уже явно не сложилось. Однако это был живой человек с известной всем родословной, у него в России остались жить родственники, и уже по этой легенде к нему с нашей стороны явился «коррумпированный чиновник, который, опасаясь поражения Союза в войне, решил тайно продать советские легкие танки и горные пушки, стоявшие на складах в Бурятии». То есть — я.
Опять же все чанкайшисты знали мою родословную, знали, что я отвечаю за Восточно-Сибирскую дорогу и что в наших краях большие склады с ненужным на войне против немцев оружием. И дело пошло. То есть с Советским Союзом, который был дружествен китайским коммунистам, чанкайшисты дел иметь не желали, а вот с коррумпированными чиновниками, которые якобы по родственным связям тайно продают на сторону со складов танки и пушки, китайцы иметь дела были счастливы. Китайский менталитет, народные обычаи и повальная коррупция — вот это они понимали, а то, что человек должен служить государю и Родине — это для них было все пустой звук. Удивительные, честно говоря, сволочи.
А дальше все стало еще интереснее. К осени 1942 года у нас появились ходоки из Америки, которые прослышали, что мы успешно сбываем в Китай наше устаревшее оружие со складов, и тоже пожелали во всем этом участвовать. Всем известно, что американцы поставляли китайским нацикам боеприпасы с оружием, однако если кто-то говорит мне, что с этим-то все понятно, я обожаю спросить — а откуда американское оружие попадало в Китай в 1942-м, если в том году японцы высаживались уже местами в Австралии да бились с американцами за Гуадалканал на Соломоновых островах. Ведь весь Тихий океан был перекрыт японской авиацией, а на юге японцы дошли аж до Бирмы. Как в Китай, отрезанный океаном, могли приехать американские танки? Да все оттуда же, по бывшей японской железной дороге в Меньцзяне. А за железнодорожный транспорт на этой дороге отвечал я, как начальник этого участка Восточно-Сибирской дороги, а за прием грузов с китайской стороны — мой брат Жора. Так что мимо нас пройти тем же американцам было негде и некуда. Ну и, согласно нашей легенде, я, как якобы коррумпированный советский чиновник, получал за предоставление платформ и вагонов, а также окна в регулярном движении большие конверты от наших американских друзей под столом, а потом сдавал все до цента под расписку в родственном ведомстве. А Жора их потом тряс уже как китайский коррупционер за то, что закупал для чанкайшистов американское вооружение. Все это было очень забавно.
Для меня эта деятельность завершилась в 1944 году, когда меня попросили отношения с Жорой сворачивать, ибо для нас стало уже не так интересно то, что он кадровый офицер немецкой разведки, интереснее были его связи с американской разведкой, становившиеся все более тесными. Этих щеглов было за версту видно, хоть они и делали вид, будто они американские коммерческие толкачи иль подрядчики. Начинался 1944-й, и всем было ясно, что для фашистов песенка уже спета, но жизнь продолжалась, и нам все интереснее было, что именно происходит в американской разведке, а вовсе уже — не в немецкой. Знакомый сказал мне, что сани надобно готовить летом, а телегу — зимой и мало кто знает, когда именно какое ружье на какой стене выстрелит. Вот, мол, ездили вы все втроем с немецкими медиками по дикой Монголии, лечили там сифилис, а через десять лет все это вон как обернулось. Сегодня Жора молодых американских разведчиков поит да водит по девкам, кто его знает, чем оно кончится? В общем, решай: будешь дальше изображать из себя нашего коррупционера — придется тебе со временем уехать в Америку. Или же пора тебе пропасть из Жориной жизни, чтобы американцы перед тобой не смущались. Так я и видел свата моего в том году последний раз и двадцать лет подряд не мог его старшему брату сказать, где Жора и что с ним. А рассказал я ему все это уже после того, как пришло известие, что Жору нашего предали, и, чтобы не сдаться врагу, он сделал все верно.
Были потом и другие наши разведчики, которые сдались в плен, и их потом на кого-то там обменивали, но я думаю, что это неправильно. Впрочем, все те, кто из наших сдавался, дабы сохранить свою жизнь, оказывались при рассмотрении или хохлами, или евреями, и это, на мой взгляд, все объясняет — но не это я хотел вам сказать.
Обставили мой уход таким образом, что между нами с Америкой появилось межправительственное соглашение об урегулировании поставок из Америки в Китай через Советский Союз. Соответственно для меня в этой системе взяток с откатами места более не было, и я передал Жоре всех моих американских подрядчиков вместе с контракторами, а сам занялся более интересным делом, чем с американцами и китайцами водку пить да баб щупать. Где-то что-то по урановому проекту у нас с места сдвинулось, и мне был приказ — обеспечить бесперебойные поставки из враждебного нам Китая уранового песка из Меньцзяна. На меня была возложена задача построить транспортный узел на урановом руднике, организовать там же первичное обогащение урановой руды и поставлять ее эшелонами на Зауральскую дорогу в обстановке полной секретности. Особо было подчеркнуто, что шныряющие по той же дороге американцы не должны были знать, что этот источник поставок урана в Союз был самым коротким и прибыльным. Ведь недаром секретные заводы на Зауральской дороге были так близко к китайской границе выстроены.
Соответственно после работы на китайской границе я был переброшен на построение специальных железных дорог и обеспечение их работы под началом Михаила Георгиевича Первухина, тогдашнего наркомхимпрома, который и дал отмашку на переоборудование нашего спецдепо под Миассом, бывшего центром моей секретной Зауральской дороги, так как именно туда мы и везли наш урановый песок из Меньцзяна. Со временем он там стал образовывать целые залежи. Я насмотрелся на чанкайшистов и знал, что век их недолог, так что, пока туда не пришел нормальный хозяин, я приказал вывозить урановые пески из Меньцзяна по максимуму. За это меня потом, уже при коммунистах, в эпоху Мао, объявили врагом всего китайского народа и сделали в Китае персоной нон грата. Но дело было сделано, мы привезли из Меньцзяна этого уранового песка столько, что хватило не на одно специзделие, а наши американские кореша это дело прохлопали, так как месторождения урана редки, а они их всех после войны контролировали или хотя бы отслеживали. По их данным, наши месторождения были еще к работе негодными, и заводов по обогащению, которые должны находиться рядом с подобными месторождениями, у нас, по их мнению, не было. Им и голову не пришло то, что в Меньцзяне был настолько богатый ураном песок, поэтому мы не поленились проложить туда железнодорожную ветку и этот самый песок вагонами вывезти, а завод поставили у конечного пункта транспортировки. Так нынешние ученые порою в недоумении, как именно китайцы построили Великую Стену или египтяне — их пирамиды. А вот так и построили — по кирпичику. Голодному волку сто верст не крюк: был приказ привезти уран в укромное место, так что мы собрались толпой и лопатами да тачками пару гор песка в вагоны перекидали и куда надо вывезли. И это все посреди Великой войны, силами одних баб, стариков да детей. Так что я хорошо понимаю, как тогда строили Пирамиды и Великую Стену. Империалисты урановую бомбу давно уже делали, и нам отстать от них было никак нельзя. А жить всей страной захочешь — не так раскорячишься. И все это в обстановке строжайшей секретности.
