В качестве первого задания восстановленный американский гражданин оформил документы постоянного члена «охотничьего клуба» и стал постигать интересную науку стрельбы по движущимся машинам, потому что до этого он о таком занятии не знал. Сперва стрелял и стрелял по спортивной мишени — «бегущему кабану», потом ему стали предлагать пострелять по более изощренным мишеням типа открытой легковой машины.

Морпех был рад угодить своим добрым товарищам и с удовольствием снимался во время стрельб и вообще в обнимку со своей «карканой», к которой привык, когда служил в морской пехоте. Число фот в его деле, где он запечатлен стреляющим по движущейся машине, поражает воображение.

Так в ФБР появился реальный фактический материал: готовый подозреваемый на роль «русского снайпера», который при этом удовлетворял всем их запросам, какими бы они ни были изысканными, и забытое почти дело «снайпера из Эверглейдса» снова стало обрастать фактическими деталями. Среди них были и такие пикантные, как авиабилеты на имя совсем другого молодого человека из Берлина в Нью-Йорк и обратно именно на апрель 1961 года. В ФБР написали по их поводу пояснительную, что именно по ним наш герой тайно — под другим именем — въезжал в Америку в это время и потом выехал обратно. (С 1958 года по август 1961-го существовал особый характер путешествий из Западного Берлина в Америку — с облегченным досмотром. Подробности вы можете узнать из знаменитой речи Кеннеди 1963 года «Я — Берлинец!»). Гувер любил учитывать все детали. Тем более, что этот эпизод хорошо увязывал в данной истории использование древнего германского «филина».

Ах да, совсем забыл, я же ведь не назвал вам имя нового «подозреваемого» ФБР. Впрочем, пытливые умы уже догадались.

У незадачливого морпеха из болотистой Луизианы, предавшего сперва Родину, а потом и страну, куда он сбежал, было самое обычное имя. Знаменитым оно станет потом.

Звали его Ли Харви Освальд.

Впрочем, это уже совсем другая история... 

Предки мои не были уроженцами этих мест. В незапамятные времена мы жили далеко в Китае, «под Стеной» в северном предместье древней ставки Хана Хубилая — внука Чингисхана, которую он назвал Ханбулак, а нынче зовут на китайский манер — Пекин. Сперва предки мои жили в самом Ханбулаке в закрытом городе как простые нукеры, лекари и прочие пекари, а с падением монгольской династии Юань китайцы нас выселили за Стену, где мы и жили еще лет двести. Потом на Китай напали маньчжуры, и маньчжурский Хан Абахай, захватив ряд реликвий самого Чингисхана, объявил себя новым Китайским Императором и Хозяином над всей степью. Всем было предложено покориться и пойти в услужение к Абахаю или умереть в безнадежном сражении. Предки собрались на курултай, и многие решили в Китае остаться, а некоторые — перейти под руку «белого Царя», который по слухам был Крови Чингисовой и поэтому, как и мы, ненавидел китайцев.

Это было долгое путешествие, многие в горах и пустынях от голода и холода умерли, но самые сильные добрались до этих краев, и тут нас встретили русские. Было это в правление Михаила Федоровича, который нам очень обрадовался, ибо мы были чуть ли не первым народом, пожелавшим прийти к нему на службу в Русское Царство, и поэтому предки наши были русским государем обласканы. Взамен мы давали русскому царю присягу на монгольский манер (то есть если кто из нас в бою побежит, то после боя казнят весь десяток, а если побежит десяток, казнят сотню и далее), крестились все в православие и стали военнообязанными. За это Царь позволил нам брать местных и делать их своими аратами.

За время пути мы много воевали с аборигенами, ибо они не хотели нас через земли свои пропускать, так что по названию наших бунчуков и тотемных знаков нас звали на тюркский манер «фури» или «бури», что значит — «волки», ибо каждый из наших девяти родов Хонгодоров имеет своим предком Волка. Из этого мы стали называться «бурятами» или «бурятскими / братскими народами», ибо завоеванное нами население тоже стало зваться «бурятами», а самоназвания у нас никогда не было, ведь некогда мы были лишь охраною и обслугою в Ставке Великого Хана, а какое может быть самоназвание у обслуги? А «Хонгодор» всего лишь означает «девять родов» и не более.

Наш тотем Третьего рода — темно-серый речной волк, который некогда водился в зарослях монгольского Керулена. Это был мелкий волк, рыбоед и падальщик. В этом нет ничего удивительного, роды всегда располагались в Степи в виде квадрата три на три. Третий род занимал северо-восточный угол. Север означал Ночь, Холод, Лишения, а Юг — Богатство, Радость и Тепло, поэтому у китайцев по сей день все «южные» цифры почитаются как «счастливые», а «северные», напротив, несут смерть и погибель. Восток означал Мудрость и Хитрость, в сравнении с Западом, который был стороной Силы и Доблести. Это объясняется тем, что Орда всегда изображалась в виде летящей птицы с клювом, обращенным на Юг. У этой Птицы правая сторона всегда считалась на Западе, а левая — на Востоке, поэтому западные Небожители для моих предков всегда числились добрыми и хорошими, а восточные — злыми и очень недобрыми.

Так что если задумываться, то Третий род всегда выглядел самым недобрым среди всех девяти, а волк наш считался самым злым и коварным. Его древнее имя «бабр» — волк-рыбоед, волк-падальщик. Если хотите, вы можете его сегодня увидеть на гербе города Иркутска, правда, там он выглядит скорее как кот, ибо волки-рыбоеды уже давно вымерли.

Вы знаете, как в древности монголы хоронили своих умерших? Люди в основном умирали зимой от голода, холода и лишений. Зима в наших краях — время наименьших осадков, поэтому всю зиму овцы могут жить на подножном корме, сжевывая прошлогоднюю промерзшую насквозь траву. Зато от больших холодов и отсутствия снега земля промерзает насквозь и становится крепка, как гранит. А у кочевников-скотоводов в обиходе никогда ни лопаты, ни узбекского кетменя не было. Стало быть, тело умершего зимой в землю закопать невозможно. Тело невозможно и сжечь, ибо в голой, продуваемой ветрами степи всегда недостаточно дерева. А тело захоронить надобно, ибо иначе по весне оно оттает, загниет и начнет разлагаться, распространяя вокруг себя заразу с миазмами. Поэтому покойника оборачивали в кошму или просто обматывали старыми тряпками, чтобы лошади не пугались, и пускали по телу табун. Лошади измельчали промерзшее тело своими копытами и разносили останки на многие версты. И тогда на раздробленные останки приходили следующие за племенем волки-падальщики, которые могли разгрызть эти малые куски мяса. Вот от этих волков-падальщиков наш Третий род и произошел. Мы совершали последнее омовение умершего, готовили лошадей к ритуалу, успокаивали и опаивали чем-нибудь родственников, ибо в сравнении с иными способами упокоения усопших этот все-таки выглядит совсем варварским. Но раз тело нельзя ни захоронить, ни сжечь, а по причине мороза тело целиком волкам не угрызть, это было самым лучшим решением. Людям говорили, что умерший возвращается к Предкам, что это сами Предки в образе волков-рыбоедов приходят за ним. Смешно. Мой дед как-то сказал, что самыми закоренелыми атеистами обычно становятся служители культа. Не знаю. Наверное. Я часто думал, что многие решения, которые я в жизни принял, тесно связаны с тем способом, которым предки мои избавлялись от тел своих умерших. Пусть грязно, пусть жутко, но иного выхода не было. Любой хороший Шаман знает это. Именно поэтому наш Третий род испокон веков был родом Севера / Ночи и Востока / Злой Мудрости.