Да, у них действительно не было даже того времени, у них в степи не было, кроме песчаника ничего иного, ни черного-пречёрного крепкого не подверженного времени гранита, как у надгробия у Солженицына А. И. здесь на донском подворье в красавице восьмисотлетней столице Москве, не были у них и нынешнего красного кирпича, из которого в Москве и красавец Кремль сделан и тот же, любимый мною Донской монастырь, где я трапезовал и где молился я не один раз на веку своём….
А те, до самозабвения, верующие мусульмане легко головы рубят саблей своей оточенной явным или скрытым гомосексуалистам и не только им, а еще и христианам всем сирийским, кто не знает хоть одной хуры из их Корана. Это ли не средневековье в ХХI-веке?
Но это их быт, это их та мусульманская вера, это их особый религиозный обычай и это их особые мусульманские нравы. Любы ли они нам, дороги они еще нам, это уж дело каждого из нас вкусы и предпочтения их? А если они не любы мне, то придется саму веру менять и страну проживания другую, выбирать мне и тебе и ехать тогда в их толерантную Швецию или даже в Голландию с Францией, где домов с теми красными фонарями столько, что и самому Бальзаку такое не снилось и не виделось тогда, когда он свои романы многочисленные как и я писал.
И сегодня, они те мусульмане из Сирии и других стран Ближнего Востока, как из улья пчелы, через Средиземное море, устремились в Германию, которая уже не может принять те триста тысяч или более пяти сотен тысяч беженцев, что прогнозируется только в 2015 году. А сколько их еще будет к концу года? Кто из нас это ведает, так как они те мусульмане и аборты не делают, и теплый климат там у них, и множатся они не как мы один или два ребенка на семью. А вот двадцать два сына, а дочерей мне и не сосчитать у того короля их Абдаллы, почившего не так и давно.
И восхищаться ли, и умиляться ли, как вся их просвещенная Европа певицей или певцом тем их Евровидением с той бородой в 2014 году, в облике и в платье женщины? Это ведь тоже их особые европейские ХХI века нравы и их европейские особые обычаи, взятые ими может быть из той еще нашим Петром Первым, посещаемой в ХVII веке Голландии, в которой в 1775 году, аль ранее еще Петр Первый бывал или еще откуда-то со Швеции их сверхгуманной и такой толерантной? И, что же будет с ними всеми, когда мусульман будет там в Европе просвещенной процентов двадцать, а то и все тринадцать и, когда они все гурьбой не как мы придут на выборы да и, изберут своего мусульманского Ятойлу и еще на мера или на бургомистра или депутатом ландтага их? Им всем теперь, как та островная Англия закрыть туннель под своим и их Ламаншем. Это им можно! Это уж точно по-европейски! А само наше сострадание к голодному и обездоленному? А наше милосердие к страждущему?
И мы им всем европейцам естественно теперь не указ…
Но пусть и они со своим общеевропейским уставом и их уставом ОSСЕ в мой душевный христианский, чуточку может и закрытый для других «монастырь», пусть теперь уж ни ногой, ни даже пяточкой своею ни ко мне и даже ни сюда на Камчатку мою. И они, в мою душу – пусть даже не пытаются – ни шагу, ни одного миллиметра не позволю и не пущу я! Не пущу и не допущу я этого именно я сегодня и сейчас!
И теперь, после тех похорон короля всей Саудовской Аравии в безымянной могиле на престол в Катаре взошел его 20-ый сын.
А вот лично у меня только два сына и всё это только наше и только моё, то еще христианское и поистине то вольницкое и половское и, понятно, еще все славянское… Да и тех сил у меня, чтобы двадцать детей, поставить мне как здесь в Тополевке и Хаилине его Кириллу Килпалину сегодня на ноги, чтобы их выучить уже нет у меня вот таких.
Ему, мусульманину, можно и двадцать сыновей иметь, и еще гарем жён в придачу. А вот для моей душеньки радость и два, и еще два подрастающих внука моих любимых. И это моя та ни для кого неприступная свободолюбивая христианская за прочными каменными стенами крепость и никто, и никогда не может, и даже не должен, преступить её священные, никем неколебимые границы мои, даже здесь на уединенной моей Камчатке, как бы это не хотелось тем же Японцам или кому-либо другому, смотрящему на все наши Курильские острова и на все островки такие малые… А вот с малого складывается и здание большое, и государство всё наше могучее. С тысяч получаются миллионы, а с миллионов, получаются те сотни миллионов, которые образуют весь этнос великий Русский, такой уникальный и такой неповторимый мой.
– А вера то у них у японцев какая? –спросил бы теперь я знатока того.
Знаю я, что и наш священник Николай их японских многих самураев и крестил, и в веру свою христианскую не один год по их желанию обращал, так как те сравнивая, видели, что вера наша христианская она по-особому чиста и по-особому сокровенна, и в душе нашей дает такое успокоение от осознания нашей близости к самому Господу Богу и к нашему Иисусу Христу, когда мы в величественном храме только что отстроенном нашем и здесь на Камчатке, искренне молимся ему, в поклонах и в наших приклоненных коленях только, выказывая свою искреннюю покорность и свою преданность ему одному из Великих и Почитаемых всеми нами и принявшими христианство, и идущими по пути к нему, как это делал здесь и Килпалин Кирилл Васильевич и его ученик Этьенна Павел Николаевич, еще не потеряв веру в своего божественного черного здешнего трехсотлетнего ворона Кутха их и, закончив свой путь к Иисусу Христу нашему, как еще бы каждому годков по пяток прожить бы, еще лет по десять им творить бы здесь на землице этой олюторской и камчатской, чтобы уж наверняка, достичь тех почтенных 92 лет короля Катара всего. Именно вот в такие почтенные деньки и, происходит наше единение с самим Господом Богом нашим, когда и осмысление наше как-то само по себе устоится и ясно мы, видим ту недалекую границу у которой уж наверняка наступает наше единение с ним с самим нашим Иисусом Христом, так как не веровать они оба естественно не могли, разве только еще, не понимая всех христианских догм и догматов, которые вот мы блюдем целых две тысячи лет, а они за свои короткие года не могли еще в то лоно нашей христианской церкви вот так легко войти, хоть и для них наш господь Бог врата свои держал, уверен в этом я и по разговорам своим, и по делам их, всегда открытым для нас всех. Но это случилось, еще и потому, что даже маленькой молильной комнаты ни в школе, где оба учились, ни даже в селе их в Хаилино не было со дня его образования в том далеком 1918 году.
Потому и были они оба в раздумье и, как бы на перепутье, и в Кутха своего еще как бы они верили и в мою вечную, и великую христианскую веру понимали, хоть и всех треб они, а это и, понятно каждому в нужной для осознания строгости, не исполняли их они, почему и на душе их такой по жизни сумбур, такой костер страстей пылал, да и зелью адскому крепостью в те сорок стандартных градусов привержены оба были, буквально с малолетства, так как от выпитого и все новые сюжеты, и все желания иные их посещали и влекли они их даже те мухоморные, которые как бы сами к ним приходили в их праздник Хололо, который раз в году и по весне, когда и деньки подлиннее и самого тепла Солнышка нашего вдоволь здесь, и даже с лежалый за зиму снег чуточку да и подтает…
И вот понимаю только теперь я, что только наша христианская религия и только она могла бы здесь их и как-то успокоить, на ум разум наставить и даже в чем-то усмирить, взяв в бразды и в узды внутренней от души их идущей нашей истой веры.
И вот, в той просвещенной европейской Франции, вышли не так и давно на демонстрации, на позапрошлой неделе почти 4 миллиона французов объединившись, как бы против терроризма и еще, это теперь все понимают – против самих мусульман, а затем уж, против убийства редакторов, которые над Мухаммедом как-то там еще и «карикатурили»…
И это, говорит нам о том, соприкосновении разных наших земных, абсолютно далеких друг от друга Цивилизаций их мусульманской и нашей протестантской, и всей нашей христианской, как и все космические миры, которые я вижу именно теперь на этом небосклоне. Они там где-то далеко и есть, но лучше и безопаснее для меня, когда они равноудалённые именно от самого меня. И вот, именно теперь, оказывается на Земле не одна человеческая Цивилизация, а их этих Цивилизаций несколько, и они такие разные те Цивилизации и даже тоже здесь на земле как бы разно удаленные, и уж лучше для всех нас, когда они, разлетаются невероятно быстро, как сами Галактики в Космосе и во всей нашей Вселенной, а не поглощаются и не соединяются они, так как именно при их соединении, тогда наступает их полная аннигиляция и полное разрушение, как при встрече самой нашей вещественной материи и той в виде неких неуловимых полей антиматерии, как при подключении плюса и минуса, и еще можно много приводить аналогичных мне примеров из физики, которая все знает и все для меня, как и религия моя и объясняет она мне…
