— Что ты только что говорил про мою сестру, да и про меня? У меня, наверное, что-то с ушами с утра приключилось, не расслышал, что ты говоришь.

— Романов, не подходи ко мне, слышишь? — Агушин шарахнулся в сторону, а Щедров, вместо того, чтобы встать на его защиту, внезапно отступил в сторону и, скрестив руки на груди, нахмурился. — Не подходи, падла, я с тобой, знаешь, что сделаю? — и он принялся лихорадочно рыться в карманах, словно что-то ища.

— Знаю, ты недавно перечислил все, что хотел бы сделать, — я жестко усмехнулся и сделал еще один шаг вперед. — Не будешь возражать, если я откажусь? Предпочитаю проделывать все это с женщинами. — Во рту скопилась кровь, и я ее сплюнул на землю. Потрогал языком зубы, так и есть, один из них шатался. Ладно, не буду трогать, авось приживется, не выпадет.

— Романов, ты это, серьезно, лучше не подходи, — Агушн внезапно успокоился и выхватил из кармана какой-то ноздреватый камень, темного цвета. Щедров, увидев камень, нахмурился еще больше, опустил скрещенные на груди руки и сделал шаг в нашу сторону.

— А то что? Закидаешь меня камнями? — я сделал в его сторону еще один шажок.

— Да хотя бы, — он оскалился и поднял руку с камнем.

— Андрей, положи его, немедленно! — Щедров сделал еще один шаг вперед. — Если ты используешь этот артефакт против другого ученика, то даже личное расположение императора не сможет тебя спасти от исключения и от начала расследования Тайной канцелярией на тему, откуда у тебя вообще взялась эта дрянь.

— Отойди, зашибу, — похоже, что Агушин уже ничего не соображал, и действительно готов был применить против меня непонятный артефакт. Чтобы не провоцировать этого идиота, я, не сводя с него пристального взгляда, сделал шаг назад.

— Спокойно, Агушин, видишь, я отступаю, ты почти победил, все хорошо, — и я сделал еще один шаг назад. Вот только я не учел, что у меня за спиной валяется бессознательное тело, которое недавно на меня с палкой нападало. То ли он начал приходить в себя, то ли просто так неудачно повернулся, хотя, я могу и ошибаться и виноват сам в том, что не запомнил, где он раскинул свои конечности. Как бы то ни было, но я, попятившись, потому что Агушин не спешил успокаиваться, запнулся о его ногу, чуть не упал, и вынужден был сделать пару шагов вперед, чтобы сохранить равновесие. Агушин принял мои телодвижения за попытку напасть на него. Как-то иначе объяснить, почему он, издав дикий вопль, швырнул в меня свой камень, было просто невозможно.

— Нет, Андрей! — Щедров прыгнул вперед, пытаясь защитить меня от того, что нес в себе камень. А я успел выхватить из ножен кинжал и отбить летящий в меня камень блестящим волнообразным лезвием.

Все, что мне удалось выяснить про данный ритуальный кинжал, то, что он способен частично отражать направленную на него магию. Частично отражать, частично поглощать. Оставалось загадкой, что он делал с убитыми с его помощью убитыми. Но магию он отражал — это точно.

Когда они встретились, камень и лезвие кинжала, во все стороны посыпались искры, а земля весьма чувствительно задрожала под ногами. Мы вместе с Щедровым балансировали на неустойчивом участке, махая руками, стараясь удержаться на ногах, о том, чтобы куда-то сбежать, не могло быть и речи, при таких толчках остается только стоять и молиться, чтобы не переломать себе и руки, и ноги, и не свернуть голову.

Вдалеке, на освещенном участке дорожки, я увидел несущуюся к нам толпу, состоящую из пяти наставников во главе с директором школы. Они что-то кричали и размахивали руками, но услышать, что они кричат, было невозможно из-за нарастающего гула. Внезапно, я увидел, как по дорожке, прямо на меня побежала расширяющаяся трещина. Плюнув на то, что могу переломать себе все кости, я в панике отшатнулся, но из-за нарастающих толчков, не смог сделать ни шагу.

Где-то, словно издалека раздался рев Щедрова.

— А-а-а, убью, сука! — но из-за поднявшейся пыли я его не разглядел, а все расширяющаяся щель в это время уже добежала до моих ног. Все действо с того момента, как Агушин швырнул в меня артефакт, до того момента, как щель на земле, достигнув моих ног резко расширилась, утаскивая меня вместе с Щедровым под землю, ушло ровно сорок секунд, я специально мельком взглянул на часы, перед тем как рухнуть куда-то вниз.

Упали мы на что-то твердое. Было темно, а от удара мне вышибло дух. Сознания я не потерял, но пару минут лежал в полузабытьи. Окончательно придя в себя, я услышал, как рядом заворочался и заматерился Щедров. Самого парня я не видел, только его зычные голос позволял определить, что это все-таки он.

— Эй, Щедров, ты случайно не знаешь, куда твой приятель нас отправил? — я сел и обхватил себя за голову руками, стараясь справиться с головокружением.

— Я даже намеренно не знаю, — пробурчал Щедров. — В этого гаденыша я все-таки прибью, достал, сил моих больше нет.

— Мне вот лично не заметно, что ты хочешь его прибить, — я сосредоточился и вызвал несколько огненных светляков, которые замельтешили вокруг меня, давая свет и возможность оглядеться по сторонам. — Насколько я помню, мне удалось лишь однажды увидеть Агушина без твоего присутствия.

— Клан Щедровых входит в клан Агушинах на правах вассалитета. Как ты думаешь, как я должен обращаться с будущим главой? — Щедров поднялся и принялся разглядывать светляка, словно впервые видел. — Куда нас все-таки занесло? — я принялся вместе с ним рассматривать каменную кладку, позолоту на стенах, такие же камни на полу. — Где мы, черт подери?

Директор школы Павел Никифорович Былин внимательно осматривал место, куда только что у них на глазах провалились в провал, разверзнувшийся прямо у них под ногами, двое учеников его школы. Сейчас же никаких признаков того, что провал вообще был, Павел Никифорович не видел. Абсолютно ровная поверхность, но ведь провал был, и не только он сам, но и его подчиненные, прибежавшие следом за ним, тоже видели действие этого странного артефакта. Еще раз посмотрев на тропинку, директор подошел к съежившемуся Агушину.

— В твоих же интересах сказать, что здесь произошло? — он поборол желание схватить мальчишку на плечо и как следует его встряхнуть. — Что это был за артефакт?

— Я не знаю, мне не говорили, как он действует, сказали только, что я могу бросить его в моего врага, и что я его больше не увижу, — пролепетал Агушин, утративший половину своей надменности.

— Ах, ты даже не подозревал, что используешь? — Былин скрипнул зубами. — А каким образом банальная драка, судя по следам и твоим валяющимся приятелям, превратилась в твоей голове во врага, от которого необходимо избавиться таким страшным образом?

— Я не знаю, — проскулил Агушин.

— Вот что, я настаиваю на том, чтобы мы все вместе прошли в мой кабинет, и оттуда связались с приемной его величества, и передали обо всем, что здесь произошло. И, да, господин Агушин, готовьтесь к отчислению.

В голове слегка прояснилось, и я более внимательно начал осматривать кладку. Манера работы, элементы декора, все это показалось мне знакомым. Не всплыло в памяти у Петюни, а показалось знакомым именно мне. Где-то я подобное уже видел. Например, вот эту надпись. Я обвел пальцем выложенное камнями слово «Гойда». Откуда здесь она?

— Эй, Романов, тут, кажется, какой-то проход, — я обернулся к Щедрову, который стоял возле противоположной стены, и в том месте было действительно гораздо темнее, словно стены там нет.

Я подошел поближе, там действительно был проход. А еще рядом стояла бочка, заполненная прогорклым маслом. Коснувшись поблескивающей в свете светляка жидкости, растер ее в пальцах и поднес к носу. Точно масло. А вот и кремень с кресалом. Внимательно осмотрел стену и присвистнул, пара факелов, словно специально нас ждала.

Уверенно сняв со стены один из них и убедившись, что пакля находится в приличном состоянии, макнул в масло и протянул Щедрову.