– Всё то не правда и всё то неверно в их суждениях!
– Всё то теоретические фантазии физиков таких же, как и Стив Хокинг теоретиков, которые предполагают, как бы было в том первородном космическом киселе, которого на самом деле и не было, так как именно я-то именно сейчас есть!
– И Бог даст, и завтра я буду!
Всё это тот же новый Коперника подход: Солнце вокруг Земли вращается или всё наоборот. И многое тогда нам разъяснил Коперник и еще большего не разрешив, оставив не отвеченными все вопросы наши. А есть и найдется еще тысячи тысяч вопросов, на которые никто и никогда вероятно и не ответит, даже зная, что бозон Хигса как бы и есть, и как бы его и нет.
Да и понятно, что великий Эйнштейн нам давно писал, что точка отсчета и точка наблюдателя это диаметрально разные вещи, и даже как бы разные сущности. Но я не хочу внове оказаться в той космической и в той многовариантной вероятности и еще тоже десяткой с тридцатью или даже со ста нулями сингулярности и в какой-то там десятичной или сотенной степени, и чтобы внове, чтобы по-новому с самого отцовского сперматозоида еще и развиваться, чтобы внове и в абсолютно новом времени мне расти и еще становиться, как творческой, жаждущей активной земной жизни личности. И еще, чтобы в мареве ночи, чтобы мне преодолевать и ту же корь, и грозный мой дифтерит, и даже ненавистный мне полиомиелит, которым болела моя соседка и вероятно родственница в пятом колене Таня Кайда и, которую многочисленные родственники по неведению своему пророчили мне в том моем детстве даже, как бы в жены и в спутницы жизни моей. Не хочу и не желаю я, чтобы мне внове ждать быстротечения времени этого моего. Это не правда! И это всё их физические теоретические построения и черной энергии, и даже той черной их материи, так как они чего-то еще и сами не знают, да и не понимают, а может и не ощущают, пытаясь в чем-то всех нас убеждать, низводя все сложное к простым математическим формулам и каким-то сверх сжатым до невероятности сингулярностям. И я, убежден, вовсе не верно! Так как есть такие категории и понятия в душе моей как отвага отца моих братьев Левенчук Алексея Андреевича 2 апреля 1944 там под Одессой на станции Вознесенск-3, оставшегося верным присяге Родине и СССР и истекающем кровью от ран его и героизм моего деда Якименко Иван Андреевича в феврале 1918 года в Савинцах, сраженного пулей из маузера махновца и упавшего на ту черную-пречёрную твердь и на землю нашу савинскую черную-пречёрную, есть в народе нашем смелость и есть в миру еще и предательство буквально твоего соседа, ведущего кого-то на эшафот… А это наши человеческие взаимоотношения и наши человеческие и уже все цивилизационные измерения, которые никакими формулами, которые никакими расчетами сегодня нам не измерить, так как только когда возникает какая-то напряга, даже нравственная проявляется вся человеческая сущность и всё его духовное величие.
А иначе мы бы из нашего сегодня и не задали свой полу наивный вопрос:
– А почему именно бухта та именем того Лаврентия названа?
– Разве имен по краше и нет на Руси нашей или у всех славян и даже у всех мусульман, или у всех буддистов её населяющих?
Как и сосед мой здесь Тиличикский назван Улей Абрам Абрамович, а по абрису ну настоящий береговой коряк.
– Так кто же он?
– И пчел здесь до сих пор в Тиличиках нет!
– И, Абрамов из того Синайского Израиля не так уж много здесь и сегодня?
Вон и мой брат Борис да Иван, и мой дядя Александр, созвучно с Александром Македонским и с Александром Суворовым, а еще и с Александром Пушкиным, и мой друг Владимир Дубров, это также созвучно с Владимиром Мономахом и таким умудрённым, и таким собирателем земель всех славянских, и всех искони русских, чем не имена, чем они не такие да не знаменитые и не созвучные?
– А Владимир (Володимер) Дежнев.
– Или они не такие красивые?
– Или все они не звучные?
И только, затем может через недельку, когда уж порванную и прерванную телефонную связь после того памятного апрельского 21 числа 2006 года землетрясения не без чрезмерных усилий и напруги восстановили связисты в отцовской памяти слова младшего сына Василия, врача хирурга из далекого отсюда от Камчатки Липецка по тому еще проводному телефону:
– Папа, я срочно, вылетаю! – и ниточка родственной проводной, а то и теперь космической связи на минуту, или две меж нами как бы прервалась, так как тот далекий спутник-ретранслятор за горизонт Земли вдруг ушёл…
Телефонная связь и тогда от очередного толчка, от очередного афтершока, как специалисты сейсмологи говорят, а я бы сказал, от всплеска волны земной и её сверх напруги вновь между нами прервалась, так как землица та здесь на олюторской земле рожает в напруге настоящий новый может быть сотый или сто двадцатый камчатский высокий вулкан, который из самих глубин и железо, и платину с серебром, да и златом подымет именно сюда наверх и выдаст нашим людям нымыланам, олюторам (алюторам), корякам и оленным людям – чукчам, как выдает тот шахтер трудолюбивый именно на гора с тверди своей еще, так не изученной, хоть где-то там, на Кольском полуострове уже и чуть ли не все 15 километров её ведь ученые пробурили!
– А моё сердце?
– А наши и жены моей Наталии Васильевны, и сына моего Василия и Алексея сердца они в унисон не первый день ведь так ритмично стучат!
– И понятно, моё давно пере натруженное сердечко, и сына моего, и жены моей сердца?…
– А его сыновье сердце? Что он там ощущал и как еще волновался он, как оно сжималось и, как у него оно болело по ночам, а то и ясным днём?
И вот! Всё, что было до 21 апреля 2006 года, было одной нашей жизнью и всё, что стало после того памятного для всех Хаилинцев и Тиличикцев дня, когда её эту богатую камчатскую Землю пронизал почти 9,2 бальный гул, когда её эту Землицу еще никем не укрощенная и не измеренная никем, и никогда невероятная земная силища, как сказал, и написал затем Владыка Камчатский Игнатий, «из-за того, что мы (подразумевалось в тексте Тиличикцы и Хаилинцы) мало, вероятно ему Господу Богу молились…»?
– Может то его Игнатия и истинная правда?
– Не все и не так уж часто молятся, да и истинно откровенно.
– Это действительно ведь верно, так как и величественных, завораживающих глаз мой храмов здесь на Камчатке моей нет, и должной привычки еще у всего народа до сих пор ведь нет. А может и нет!? А может и вовсе не так?!
Вся землица наша пришла тогда 21 апреля 2006 года в такое возмущение и в такое волновое вспучивание и в неуправляемое движение материковых толстых плит, и в такое невероятное возмущение, что в бухте Скрытой лёд толщиною в два метра в мгновение от гидроудара идущего от дна его по нему превратился в мелкую крошку и в каше подобное крошево от тех сильнейших гидроударов морской соленой водицы, возмущенной откуда-то снизу не то с 20 или даже с 40 километровой глубины нашей Землицы, от тех её невидимых вибрационных особо длинных волн, которые шли из самих глубин нашей Земли и по самой мерзлой апрельской нашей землице от древнего Хаилино и до береговых, не менее древних, а им уже 300 лет в 2014 году исполнилось Тиличики и по земле здесь пошли такие трещины её неимоверной боли шириной и в метр, и глубиной чуть ли не во все 10 метров, а то и все 20 метров и они, протянулись далеко на север от наших родных Тиличики аж до самого до Хаилино, и когда затем я переезжал их на санитарном вездеходе «ГАЗ -36769» у реки Тылгаваям, чувство естественного и природного первородного его глубинного не за себя страха, проступало по моей коже её такими маленькими пупырышками, так как и на ней, на Земле той хаилинской рождался там внутри такой маленький пупырышек, той внутренней здешней горы или даже нового могучего-премогучого камчатского очередного вулкана. Той Горы, которая где-то там, на глубине 40 или 50 километров рождается в районе древнего села Хаилино в самом Корякском здешнем высоченном нагорье.
И когда, и где он этот земной вулкан проявится, где и когда он окропит нашу землю своими пламенными огненными языками, сжигающими всё на своём пути, мы ведь сегодня и не знаем, как и не знали те люди, которые изображены на божественно талантливой картине «Последний день Помпеи» работы, как мне кажется, художника и классика жанра Карла Брюллова, смотря на которых я теперь не вижу ни их ночной нагоды, ни даже их не скрытого от меня стыда естественной нашей пред Богом нашим обнаженности, а только вижу я их страх пред разыгравшейся на их глазах стихией. И притом, в большей степени, страх не за себя, а за детей своих, за жен своих, за всю будущность свою. Да, так как и не знали те древние люди, которых тот вулкан Везувий и его горячее дыхание настигло неожиданно, настигло в темной ночи, и вижу те люди, которые на нас всех смотрят сегодняшними глазами страха перед немеряной силищей безграничной Природной, смотрят глазами их страха перед силой извечной самой матери Природы, божественной силой, силой может быть даже в чем-то уверен в этом Божественной, которая нас всех и в Тиличиках, и в далёком Хаилине сама так нежно оберегала, только чуть перстом своим, как и у художника Иванова Александра в его непревзойденном «Явлении Христа народу. Явлении мессии», поистине по-отцовски и без особой злости предупредив:
