– Спасибо большое. Прости, что втягиваю тебя. Я очень благодарна.

– Да ладно тебе, – донеслось из телефона, – всегда рад помочь, Дженни.

Она положила трубку. Чонгук продолжал сверить её растерянным взглядом.

– Когда ты стала так дружна с моим братом?

– С Чонхёном? – Она очнулась от собственных мыслей, посмотрела на него так, будто бы только что вспомнила, что не одна в комнате. – А, ты же не знаешь.

– У меня такое чувство в последнее время, что я ничего не знаю…

– Тэхён за моей спиной подал в суд на одного человека и занимался расследованием преступной деятельности – второго. Ему в этом твой брат помогал. В последнее время не мог до Тэхёна дозвониться, вот и связался со мной – думал, я уже в курсе.

– Но зачем тебе это? – Он никак не мог взять в толк, причём тут какие-то расследования и его брат. Ему бы сперва друга спасти, а потом уже вникать в тонкости чужих тайн.

Дженни не ответила. Она смотрела в экран своего телефона так, словно видела там гадюку. Жуткую и неприятную. Наконец пальцы её застучали по экрану. Она поднесла гаджет к уху. Гудки даже ему почему-то показались оглушительными. Передалось её напряжение.

– Дженни! – Он узнал этот голос. – Почему ты звонишь? Что-то случилось? Тебе нужна помощь?

– Привет, – холодом её голоса можно было превращать воду в лёд, – я хочу, чтобы ты от меня отстал.

– Что? – Он явно был пьян – иных состояний у него не случалось довольно давно, однако держался молодцом и старался звучать уверенно. – О чём ты говоришь?

– Я про то, что ты абсолютно меня не слушаешь. И не уважаешь. Я просила не лезть в мою жизнь, но ты убедил Чонхёна заниматься абы чем! После того, как мы расстались… Как ты посмел вообще! Я не хочу никаких напоминаний о тебе, – она дрожала. Чонгук буквально слышал, как стучали её зубы. Дженни трясло, и она вцепилась пальцам левой руки в собственное бедро, будто бы стремясь удержаться от падения. Он готов был поспорить, что завтра на этом месте проявится синяк – так побелели её костяшки.

– Я приеду, – спокойно заявил Тэхён.

– Только попробуй! – Она взвилась стрелой, почти закричала. – Не смей садится за руль!

– Не буду. Жди, – и он бросил трубку.

Через секунду зазвонил телефон Чонгука.

– Скажи ему адрес, но запрети брать машину. Пусть на такси едет, – Дженни будто бы покинули все силы, она опустилась прямо на пол, тяжело дышала.

Чонгук послушно назвал встревоженному другу адрес. Потребовал с него обещание, что он возьмёт такси. Подошёл к Дженни, присел перед ней на корточки.

– Ты будешь в порядке? – Спросил совсем глупо.

– Я должна, – она сжала губы так, что они стали белыми – в тон лицу. Подняла руку: – Помоги мне подняться.

Дженни шатало, словно пьяную. Но она пошла в ванную – ещё более маленькую, чем кухня. Не закрывая дверь, опустила голову к проржавевшему крану, выставила максимально холодный режим. Некоторое время подержала лицо под плотной струёй воды. Умылась.

Её всё ещё трясло, только на щеках появился румянец.

– Я же всё делаю правильно? – Она уставилась на него так, будто бы он знал ответ.

– Да, – он совсем не чувствовал уверенности.

Он понимал только, что никто, кроме Дженни Ким, не сможет спасти его лучшего друга. И если сегодня она не справится, то совсем скоро Тэхён умрёт.

Он молился о том, чтобы она смогла.

И внутри у Чонгука всё сжималось от ужаса.

========== XXXIII. ==========

Тэхёну было плохо. Каждую секунду каждого дня он испытывал мучения, и, если сперва, казалось, что алкоголь даёт хоть какое-то облегчение, то совсем скоро и он перестал справляться. Алкоголь просто позволял держать себя в руках. Не становится ещё более ничтожным человеком, чем он был. Не трезвонить Дженни каждый час, не приезжать к ней и не валиться на колени с просьбами простить его и принять обратно. Алкоголь делал его слабым и безвольным. Тэхёну этого хотелось.

Чонгук говорил, что он себя убивает, но это было ложью. Он просто не справлялся. Не мог совладать с эмоциями. И не было лучшего способа превратить себя в овощ окончательно, чем повышать градус и вливать в себя бесчисленное количество напитков.

Он знал, что выглядел ужасно. Знал, что превратил квартиру в помойку. Знал, что не должен был так реагировать, но менять ничего не хотел. Казалось правильным жить в реальности, соответствующей его внутреннему состоянию. Реальности жуткой, грязной и неприглядной. Реальности ужасающей и отвратительной. Его.

Конечно, он собирался бросить. Чуть позже. Когда боль перестанет расползаться по его телу, когда воспоминания перестанут терзать с такой мучительной силой, когда перестанет тянутся к раздолбанному телефону рука, чтобы позвонить ей.

Он ничего не мог делать. Всё в этой квартире было пропитано ей, всё в нём было упорядочено, согласно её существу, и он ощущал, будто бы из под ног пропала опора. Чувствовал себя жеребёнком, не умеющим ходить, но раз за разом пытающимся встать на расползающиеся конечности. Поэтому Тэхён пил, спал и снова пил. И дни пролетали быстро, сменяли друг друга и не оставляли внутри него ничего, кроме пустоты и болей в желудке. Кровавых пятен на простынях. Тремора рук. Мерзкого запаха.

Он часами мог сверлить телефон взглядом, кусая руки, чтобы не позвонить ей. И ждал – глупо было отрицать – ждал её звонка, как сумасшедший. Именно ради того, чтобы купить новый телефон – взамен старого, разбитого о стену в бессмысленной попытке справиться с эмоциями, – была совершена его последняя вылазка на улицу в светлое время суток. Он дошёл до того же магазина, где когда-то, вечность назад, покупал телефон ей. Себе взял такой же, хотя появилась модель новее. И красный чехол взял тоже. На него косились с подозрением. Щетина сильно отросла, да и надеть что-то нормальное, он не соизволил. Вышел в пижамных штанах, наброшенном на безразмерную майку пуховике. Не обул даже кроссовки, так и остался в тапках. И воняло от него, наверное, жутко. Но карточка, которую отец всё также продолжал пополнять, послужила лучшей защитой от ненужных вопросов, и телефон оказался у него.

Он разглядывал общие фотографии. Их было немного, но Дженни на всех улыбалась. Она редко смотрела в камеру, всё больше на него – на Тэхёна. И ему хотелось выть от осознания, что больше никогда она так на него взглянет. На кого-то другого, на какого-то незнакомого ему парня, наверняка беспроблемного и милого, она будет вот так смотреть. От мыслей этих внутри его ослабленного тела поднималась ярость. И пусть понимал он, что сам во всём виноват, всё же не мог смириться с мыслью, что ей – Дженни – он больше не нужен. Потому что она была ему необходима.

В нём жила не надежда – жалкое её подобие – на то, что когда-нибудь она позвонит. И он бережно таскал телефон в кармане штанов, не расставался с ним даже в самых жутких своих состояниях. Он не был настолько отвратительным, чтобы думать даже о возможности прощения. Но ему казалось, что ей может понадобиться что-то важное. И он обязательно должен ей помочь. Он должен сделать для неё всё. Всё, что будет в его силах и за их пределами. Он должен отплатить ей за ту боль, которую причинил.

Позвонила не Дженни – отец. И не по телефону, а в дверной звонок. Тэхён долго вглядывался в глазок, пытаясь понять, не настигли ли его галлюцинации, которых он, признаться, ждал, потому что был шанс увидеть в них любимую. Впрочем, организм был не на стороне хозяина. И в квартиру ввалилась не девушка, способная озарить его мир одной улыбкой, а мрачный мужчина в костюме. Лицо у отца было такое, будто бы видеть сына – худшее наказание. И парень не мог сдержать улыбки.

– Получай, – думал он, – потеряешь ещё и меня, и совсем-совсем один останешься. Как и я. По образу и подобию, блять.

Отец изучил квартиру, захлопнул дверь в комнату, из которой Тэхёна тогда ещё не выселили, и в отличии от Чонгука даже не попытался навести порядок. Просто брезгливо поморщился.

– Зачем пришёл? – Спросил парень, и засмеялся от звука собственного голоса.