Он был напряжён, но сфокусирован на своих внутренних переживаниях. До Дженни ему не было никакого дела. И это тоже её задевало.
Тишина нарушилась шумом подъезжающей машины. Дженни выскочила из машины, быстро подняла остатки телефона, уселась в такси и назвала водителю свой адрес.
Ким Тэхён так и не поменял положение своего тела.
Она улыбнулась, представив, каким рассерженным будет его лицо в момент, когда он увидит, что на своей машине сегодня больше никуда не поедет.
Несмотря на все волнения, несмотря на обиду за то, что её вот так запросто вышвырнули, когда стала мешать, несмотря на разбитый телефон и вселенскую усталость, Дженни была довольна.
Она не позволила ему сесть за руль в неадекватном состоянии. И он обязательно приедет к ней, чтобы забрать свои ключи.
Ей было стыдно признаться, но второй пункт радовал всё же немного больше.
========== VII. ==========
Тэхён проводил взглядом машину, в которую запрыгнула Дженни. На сердце было тяжело, его мутило от выпитого, хотелось проблеваться и заснуть, а не выяснять отношения. Поэтому он её и выгнал, поэтому и разбил телефон, чтобы поняла: к нему не надо лезть. Пусть бы сразу оставила его в покое, он довёз бы её до дома, и поехал бы к себе. Но нет, она начала говорить, и стало очень громко. Так громко, что у Тэхёна заложило уши, и хотелось, чтобы она заткнулась. Чтобы ушла. Оставила его одного. Так привычнее. Так правильнее.
Он игнорировал свербение где-то в грудине. Ничего страшного, что в её глазах была обида. Ничего. Он купит ей новый телефон, куда лучше этого. Он попросит прощения. Тэхён не гордый, он умеет извиняться. Только надо переждать эту бурю – эту чёртову бурю, которая делает его жалким и больным.
Ему надо домой.
Тэхён удивился, когда не обнаружил ключа в замке зажигания. Порыскал глазами по салону, посветил фонариком на пол. Ключа нигде не было. И стало понятно, наконец, почему Дженни Ким так долго оставалась в машине, почему так резво побежала к такси.
На него накатило облегчение.
Не злость, нет, именно облегчение. Он засмеялся, затряслись мелко-мелко плечи. Она его сделала. Установила свои правила, и ушла.
Дженни Ким его удивляла. Она вся была ненастоящей, сотканной из масок и притворства, но искренне верила в то, что никто этого не замечает. Тэхён в лицедействе с самого детства, у него уровень мастера. Ей с ним не тягаться. И всё же в её молчании было много теплоты. И даже в том, как она краснела, когда он платил за их ужины, краснела искренне, отводила взгляд, делала вид, что сейчас не здесь, не с ним, и ей вообще всё равно, было очаровательно.
Тэхён, может, и не уделял много времени окружающей действительности, но он заметил пропажу денег. Сперва и правда подумал, что это ерунда, потратил чуть больше, потерял, а после увидел, как Дженни роется в его телефоне. Явно не для того, чтобы узнать, есть ли у него ещё девчонки. Её это интересовало мало. Пересчитав карты, он понял, что к нему присосалась пиявка.
Сперва разозлился: она его вообще за дурака держит? А потом ему стало интересно. Когда ей надоест? Когда она насытится? Как много сможет стерпеть?
Тэхён специально раз в неделю пополнял баланс украденной карты, и по вновь подключённой системе следил за тем, на что тратятся его деньги.
Коммунальное обслуживание. Продуктовые магазины. Пополнение транспортной карты. Интернет. Медикаменты. Снова продукты. Перевод на счёт некой госпожи Мин. Небольшие траты в магазинах одежды. Никаких брендовых вещей. Никаких ресторанов. Никаких излишеств.
Ему не было её жаль. Тэхён был твёрдо убеждён в том, что воровство не может быть оправдано. Но ему нравилось предвкушать, что она будет делать, когда обман раскроется. Будет умолять его не идти в полицию? Начнёт оправдываться? Давить на жалость? Заплачет?
Тэхён ждал отменное шоу. Он знал: Дженни Ким не разочарует.
Через мутное стекло рассматривая ночной город с заднего сиденья такси, Тэхён размышлял о том, почему жизнь с ним так поступает? Почему у него нет ничего нормального? Почему он сам – вот такой. Покалеченный испорченный и злой?
Его друзья боятся слово ему сказать. Отец махнул на единственного сына рукой. Даже девушка, с которой у них вроде как отношения, и то встречается с ним лишь из-за денег.
Интересно, сколько она выдержит?
Это была его игра. Игра, которую дети перерастают ещё до входа в пубертат. Но в детстве Тэхён был мальчиком, который очень старался заслужить одобрение родителей, сравняться с братьями, быть таким же любимым и обожаемым, как они. В детстве ему было не до бунтов.
Тэхён – младший сын, поздний ребёнок. Его не то чтобы не хотели, просто не планировали. У родителей – успешного политика и владелицы небольшой, но прибыльной сети аптек, уже было два чудесных ребёнка.
Сокджин – старшенький – поздно начал говорить, не ладил с другими детьми. Однако он с самого детства проявлял любовь к музыке. Играл на скрипке, участвовал в каких-то конкурсах и побеждал. Именно благодаря музыке он представал перед семьёй чуткой и творческой натурой, большим талантом, а не плохо социализированным, трудным ребёнком-нытиком. Его называли юным гением, ему пророчили блестящую карьеру.
Конечно, родители, далёкие от мира творчества, волновались бы за то, что сын так и не получил нормального образования. Однако у них была вторая радость – Намджун. Полная противоположность Джина. Маленький энерджайзер и всеобщий любимец. При этом у Намджуна рано начали проявляться склонности к точным наукам, родители верили в то, что он станет отличным врачом.
Надо сказать, все их чаяния оказались удовлетворены ещё до рождения Тэхёна.
Сокджин покорил мировую сцену, ездил с концертами по всему миру. Его страсть приносила не только удовлетворение, но и деньги. Однако с ним что-то было не так. Размышляя об этом, Тэхён подозревал, что их семья просто проклята. Есть в их генах что-то такое, что не даёт жить нормально, что нормальность разрушает, и делает всех несчастными.
Проблемы с алкоголем начались у Сокджина ещё в школе. Родители водили старшего сына к психологу, много с ним разговаривали. Но он, вечно на своей волне, непонятно о чём думающий, только обещал бросить, и не предпринимал никаких попыток для того, чтобы действительно избавиться от зависимости.
Нет, периодически он бросал. Перед важными концертами, когда его девушка ставила ультиматумы, даже когда родился Тэхён, он и то ненадолго бросил. Ненадолго – ключевое слово.
Тэхён помнил Сокджина. Помнил, как брат приходил к нему в комнату поздно ночью, возвращаясь из очередного бара, щекотал и совал в руки дорогущие игрушки. Помнил, как иногда, когда Джина просили присмотреть за младшеньким, он позволял Тэхёну есть сладости, смотреть сколько угодно мультиков, а ещё готовил яичницу и всегда рисовал на ней кетчупом смайлик. Джин часто включал музыку, и они молча сидели, каждый занятый своим делом. Тэхён строил игрушечную железную дорогу, замок из кубиков или собирал лего, а Джин выпивал прямо из горла и смотрел в одну точку.
Тэхёну было десять, когда у его тридцатипятилетнего брата остановилось сердце. Просто не выдержало нагрузок, вызванных алкоголем. Не справилось.
Тэхён только после смерти брата, подслушивая разговоры взрослых, узнал, что у Джина была большая любовь. Одна – и до конца жизни. Она была на несколько лет старше, замужем, и глубоко несчастна. Мама говорила, что эта женщина разрушила не только свою семью, но и их.
Однако Тэхён нашёл альбом брата. Тот был весь в фотографиях его и той женщины. На каждой из них они улыбались. Джин редко улыбался так дома – искренне и открыто, будто бы ничего не стесняясь. И женщина эта рядом с братом улыбалась также.
Она приходила на похороны, но не проронила ни одной слезинки. Просто молча стояла в самом углу церкви, а потом, в отдалении, на кладбище. И мама, глядя на неё, начинала рыдать ещё громче и ещё отчаяние. Тэхёну было эту женщину жаль. Казалось, из-за того, что у неё не лились слёзы, они отравляли её саму.
