– Сегодня моя сестра похожа на принцессу, но через два дня она будет лежать на операционном столе. Это кажется таким неправильным. Почему она вынуждена переживать такое? – Дженни смотрела так, будто он мог дать ей ответ на этот вопрос.

– Я не знаю, – он чувствовал растерянность и стыд за то, что почти не думал о будущем. Для Тэхёна всё ограничивалось планами на один день. Он не мог, не хотел планировать дальше. – Всё будет хорошо, – дал пустое обещание.

– Ты так думаешь? Не врёшь мне? – Она вглядывалась в него так, будто бы действительно верила в магию слов. Он вдруг осознал, что дело было не в словах. Дело было в том, что она верила в него. Полностью и самоотверженно. Дженни на него полагалась, и груз ответственности вдруг свалился Тэхёну на плечи, он почувствовал себя скованным. Будто в тесном помещении. Ему захотелось оттолкнуть её, как он отталкивал всех, кто был к нему добр. Чтобы не прельщались. Чтобы не воображали себе слишком многое. – Не врёшь? – Переспросила, уже улыбаясь. Той самой улыбкой, которой он ничего не мог противопоставить. Которая сражала его и порабощала. Делала самым слабым для неё, но могучим – для всего остального мира.

– Не вру, – ответил он.

Он размышлял об этом ночью, когда Дженни тихо сопела под боком. Она вымоталась и рухнула в кровать сразу, как только они пришли домой. Тэхён аккуратно стирал с неё, мирно сопящей, косметику, а потом торчал на кухне и думал о том, как быстро меняется жизнь.

Джису с Чонгуком отправились не в свадебное путешествие – оно переносилось на неопределённый срок, а в его квартиру, и Дженни снова плакала. Сестра успокаивала её, успокаивала всех вокруг и улыбалась с бесконечной нежностью, глядя на людей, которые её окружали.

Когда они с Дженни ехали домой, та всё не могла успокоится, и восторженно рассказывала о том, как хорошо всё прошло. Она была счастлива, и Тэхён тоже был.

Но в ту ночь он никак не могу заснуть, ворочался и не понимал, что его тревожит. В конце коцов он не выдержал, взял сиграеты и спустился на улицу. Снег расстаял, окружающая действительно не представляла никакого интереса – мрак, холод и дикий, заставляющий горбится, чтобы сохранить тепло, ветер.

Он подкурил сигарету, глубоко затянулся. Выпустил изо рта пар вперемешку с дымом. Стало чуточку легче – голова перестала трещать, словно в ней поселились надоедливые комары. Нет. Не комары. Мухи.

Тэхён не видел мух. Уже довольно давно. Он принялся лихорадочно копаться в мыслях, пытаясь выяснить, когда именно они пропали, перестали его тревожить, и не понимал. Наверное, после моря. Именно после моря они, испугавшись шума волн и напора стихии, покинули его. Насовсем?

Мысль о том, что он никогда больше не встретиться со своими мучителями, заставила его покрыться мурашками. Он замер, поднеся сигарету ко рту. Струйка ледяного пота скатилась по шее, по спине, и он тяжело сглотнул, выкинул истлевший окурок в мусорку.

Дженни подарила ему море. Она стала для него той, ради кого очется стать лучшей версией себя. Она стала той, ради котого он менялся. Он полагался на неё также, как она на него. И так было уже очень давно, просто он – дурак, этого не замечал. Всё жил своей прошлой жизнью, когда никто не имеет значения, никто не интересен, любого можно оттолкнуть. Она показала ему, что так нельзя. И он ей поверил.

Той ночью Тэхён долго стоял и смотрел на небо, и плечи его расправились, несмотря на адский холод. Он думал о том, что их с Дженни ждёт долгий путь, но они обязательно справятся вместе. И буду счастливы рядом друг с другом. А прошлое? Пусть остаётся в прошлом, и не стоит из-за него рушить настоящее и будущее. Он знал, что оно – будущее – должно быть прекрасным.

========== XXXI. ==========

После свадьбы дни для Дженни полетели со стремительной скоростью. Она сдала экзамен, положила Джису в больницу, сдала ещё один экзамен, отправила несколько новых заявлений на стажировку за себя и за Тэхёна, возобновила свою работу в ресторане и в бизнес-центре.

Джису провела в больнице три дня прежде, чем ей сделали операцию. Дженни даже не сказали, что она пройдёт именно в тот день – сестра скрыла это от всех, кроме Чонгука. И только вечером, когда Тэхён привёз её на ежедневную проверку, оказалось, что Джису лежит в реанимации уже несколько часов. Операция прошла успешно, за ней наблюдала команда врачей.

Чонгук был хмур и встревожен, волосы его были взлохмачены, а губы искусаны в кровь. Дженни сперва разозлилась на него, накричала и потребовала, чтобы впредь он не смел от неё ничего скрывать, особенно такие важные вещи, а потом привалилась к плечу Тэхёна и долго не могла сказать ни слова – была ошарашена тем, что событие, которого она так боялась, прошло быстро и успешно.

Она поделила с Чонгуком время для близких родственников поровну, пошла первой. Джису и так всегда была маленькой и тощей, но в окружении кучи непонятных приборов, с какой-то странной трубкой во рту, выглядела ещё более беззащитно. Она не могла говорить, но была в сознании. Взгляд её, расфокусированный из-за наркоза, действие которого ещё не закончилось, поймал испуганные глаза сестры.

– Привет. Как ты тут? – Глупо спросила Дженни, вся закутанная в синий полиэтилен, с маской на рту и дурацким чепчиком на голове. Поняв, что ей не могут ответить, уточнила: – Сильно больно? – Зрачки Джису задвигали слева направо. Не больно, значит. Это хорошо. – А я знаешь, какая злая, что ты мне ничего не сказала? – Сестра закатила глаза, и Дженни не выдержала, фыркнула. Надо же, даже под действием лекарств не теряет свойств характера. – Это, чтобы я не волновалась? – Она несколько раз моргнула. Да, мол, это чтобы без твоих истерик и нервов всё прошло. – И всё же ты так больше не делай, – попросила, а потом замахала руками, ударила себя по рту несколько раз, – такого больше и не будет, я уверена! – Джису снова моргнула. – У нас мало времени. Твой муж-предатель стоит под дверями, весь изошёлся. Может, не пускать его? А то я ревную, что он тебе дороже сестры стал! – Джису нахмурилась, всем своим видом показала, что думает о таком предложении. – В течение двух дней в палату отправишься, – сообщила информацию, всеми правдами и неправдами выведанную у медсестёр. – Когда поправишься, вот увидишь, я с тобой поквитаюсь. – Ей показалось, что сестра улыбнулась. – Ты тут не скучай, а скорее выздоравливай, ладно? – Ей утвердительно моргнули. – Я пошла тогда? – Моргнули быстрее, очевидно, намекая на то, что сестра жаждала увидеть своего мужа. – Люблю тебя, – не обиделась Дженни, и попятилась к выходу. Хотелось видеть сестру так долго, как только возможно.

Чонгук, уже облачённый в защитный костюм, едва ли не оттолкнул Дженни, так стремился зайти внутрь. Она остановилась возле двери, услышала, как изменился его голос – стал мягким и тихим. Он заворковал о чём-то, и она, не собираясь подслушивать, принялась стягивать с себя халат, бахилы и чепчик. Выбросила их в мусорную корзину, глубоко выдохнула, вышла наружу.

Тэхён подпирал стену и говорил с кем-то по телефону. Она подошла ближе, по голосу поняла, что он очень зол.

– Послушай, а без неё точно нельзя это сделать? Нет, серьёзно, я никак не могу ей сказать о…, – он осёкся, заметив её боковым зрением, – поговорим позже, – сухо заявил и бросил трубку.

– Кто это был?

– Ерунда, – он взял её руку в свою, заглянул в глаза. – Ну как она? Всё хорошо?

– Да, – Дженни слабо улыбнулась, – даже шутить умудряется.

– Вот и славно. Я же говорил, что так и будет, а ты не верила!

– Я верила, – она потянулась к нему, обняла парня так сильно, как могла, и он бережно обхватил её руками. Дженни вдыхала его запах, ставший удивительно родным, и неважно, курил он или использовал новый парфюм, этот запах всё равно был ей как дом, чувствовала щекой, как бьётся его сердце, успокаивалась понемножку.

Она думала, что самые тяжёлые жизненные испытания, выпавшие на их долю, уже позади. Оставались сущие мелочи. Закончить университет, устроиться на хорошую работу, может быть, если Тэхён одобрит, взять щенка корги. И они с Джису и Чонгуком будут дружить семьями, и жизнь их будет чудесной и сказочной.