– Ну что Вы, – засмеялась колокольчиком Дженни, усевшаяся прямо напротив него, не обращающая внимания на хмурого и молчаливого Тэхёна, – Джису у меня просто скромница. Она и кексы пекла, и торт делала, и паста с морепродуктами у неё просто отличная!

Чонгук удивлённо посмотрел на свою невесту, но та лишь страдальчески поморщилась, прошептала ему на ухо, пока Дженни развлекала окружающих, рассказывая о её талантах – выдуманных и не очень: «Для кексов надо было просто добавить смесь в молоко, и они всё равно подгорели, торт оказался настолько не пропёкшимся, что даже свечу установить не удалось, а макароны я просто разогрела в микроволновке. Она слишком старается». «Чересчур», – подтвердил Чонгук.

Дженни действительно старалась. Она смеялась над каждым словом Чонхёна, заглядывала в рот его отцу, и продолжала вскакивать каждый раз, когда кто-то из них хотел подлить себе вина – единственное, что стояло на столе, и с очаровательной улыбкой наполняла их бокалы.

Госпожа Чон появилась в гостиной, где атмосфера была тёплой и дружелюбной, если исключить Тэхёна, и внесла первое блюдо – огромную тарелку с маленькими бутербродами.

– Для мяса надо ещё немного подождать, – заявила, окинув всех презрительным взглядом, особенно задержавшись на Джису.

– Господи, – Дженни воскликнула это так громко, что Чонгук вздрогнул, – простите меня, пожалуйста, госпожа Чон, я абсолютно потеряла счёт времени, так у Вас тут чудесно. Давайте я помогу Вам на кухне.

Она, не слушая высокомерных объяснений матери, что никакая помощь ей не нужна, выскочила из-за стола, бросила всем присутствующим примерно десять извиняющихся улыбок, и побежала, словно служанка какая-то, за неприступной и холодной женщиной, величественно приподнимающей подол своего платья.

Когда она ушла, за столом будто погасла лампочка, воцарилось неловкое какое-то молчание. Чонгук понял, насколько большую работу делала Дженни – девушка, не всегда ему понятная, чересчур отстранённая и странная, но любящая свою сестру с такой силой, что невозможно было ей противостоять.

– Вы меня простите, – вдруг заговорила Джису, – что я вношу столько резких изменений в вашу жизнь. – Она ни к кому конкретно не обращалась, смотрела куда-то в стену. – Для меня самой всё это неожиданно и странно, но я люблю Чонгука и хочу быть с ним. Мне кажется, нам друг с другом будет лучше, чем по одиночке.

– Я понимаю, дочка, – тяжело вздохнул отец, – я всё это понимаю, и очень тебе рад.

– А я вот не понимаю, – усмехнулся Чонхён, – что ты в нём нашла, в таком балбесе, но, ладно уж, благословляю. И сестра у тебя классная, Джису, ничего не скажешь.

– Она моя девушка, напоминаю, – хмуро отозвался Тэхён.

– Я и говорю, странный у вашего семейства вкус, – подмигнул братец.

И снова зашла в дружелюбную колею беседа, и Джису, смеясь, рассказывала о том, как Чонгук однажды случайно уселся на её картину, измазал себе штаны и абсолютно всё испортил, а господин Чон достал семейный альбом и показал ей его детские фотографии, полные позора и голой задницы.

– Один-один, – хихикнула она, разглядывая фото, на котором он был весь измазан мороженным и недовольно смотрел на какую-то девчонку.

Чонхён тихо о чём-то разговаривал с Тэхёном, и снова стал похож на адвоката – собранного и делового, и даже притащил свой блокнот, чтобы записать какую-то информацию.

– Что-то твоей мамы и Дженни долго нет, – недовольно поморщившись, пробормотал отец, – надо сходить и проверить.

– Я сам, – обречённо ответил Чонгук, уже представляя картину, которая могла встретить его на кухне. Холодность и молчание, безуспешные попытки Дженни распространить на маму свои чары, полное её отчаяние и его боль.

Он ободряюще улыбнулся Джису, и она понятливо кивнула, отпуская его. Вновь обратилась к господину Чону с вопросом относительно его фильмов, каждый из которых она посмотрела по несколько раз, чтобы подготовиться к встрече и не выглядеть невеждой.

У входа на кухню он затормозил. Услышал всхлип. Сердце Чонгука обмерло, потому что он понимал, что не сможет смотреть Дженни в глаза после всех гадостей, которые могла наговорить ей мама. Просто не сможет. И стыд затопил его с головой, и ярость на маму – за то, что не смогла принять его выбор, хотя всегда учила его, что любовь надо ставить превыше всего.

Раздался второй всхлип. Знакомый. Не Дженни. Он осторожно выглянул из-за двери, и обмер, увидев, как две женщины стояли напротив друг друга и плакали, размазывая слёзы по лицу. Весь макияж его матери растёкся и скатался, и Дженни, без своей помады, стала выглядеть совсем молодо и беззащитно.

– У моей сестры нет ни денег, ни влияния, и я признаюсь Вам откровенно, что за душой у нас ничего нет. Правда, я не смогла стать для неё опорой, не смогла сделать для неё всё самое лучшее. Но, я клянусь Вам, госпожа Чон, – она всхлипнула, зло стёрла слезинку со щеки, – я всегда, всеми правдами и неправдами старалась сделать всё для того, чтобы она была счастлива. Только мне за все эти годы не удалось, а с Чонгуком она сияет. Несмотря на боль, она всё равно такая счастливая, какой я её только из детства помню. Я рассказала Вам всё, ничего не утаила. У Джису нет за плечами родителей, готовых ей помочь. Но у неё есть я. Я всегда буду её семьёй. Сделаю всё для благополучия своей сестры и Чонгука. И для Вас с господином Чоном тоже. Потому что вы станете частью семьи тоже. Поэтому, я понимаю, что для матери трудно отдать сына, в которого вложено так много любви и труда, девушке, у которой, на первый взгляд, ничего нет. Но это только на первый. У моей Джису огромное сердце. Она будет любить Вас, как никто другой, потому что ей некому было всё это время свою любовь дарить. И она потрясающе талантлива. Вы не сможете остаться равнодушными, увидев её картины. И пусть в университет она не пошла, не смогла, но всё же образовывалась постоянно. Она умна, она честная и благородная. Она потрясающий человек. И, если Вы примете её в качестве своей дочери, я обещаю, что буду делать всё возможное, чтобы Вы никогда об этом не пожалели. Всё, что от меня зависит, – она вновь всхлипнула, уже двумя руками стёрла с лица надоедливую влагу.

Чонгук испытывал стыд. Но уже не за маму, которая прижала Дженни к себе, обняла её, погладила по голове и принялась приговаривать: «Ну что ты, девочка, ну что ты, у тебя теперь семья есть, не надо всё на себя взваливать». Чонгуку было стыдно за себя. За то, что не ценил он то, как Дженни заботилась о сестре. Он не знал о ней почти ничего, но именно в тот момент вдруг подумал, что должен был догадаться: в тех обстоятельствах, в которые она попала, она делала всё возможное. Как плохой боец, который никогда не сдаётся. У плохих бойцов за плечами обычно самые душераздирающие истории.

И ему было бесконечно стыдно перед мамой, которая всегда была добра, даже если пыталась строить из себя голливудскую диву. Его мама стала мамой и для Тэхёна, она терпела всех животных, что Чонгук таскал домой, любила каждую его девушку, как родную. Конечно, она полюбит и Джису тоже. Она просто не сможет её не полюбить. В конце концов, она его мама.

Чонгук осторожно, чтобы не скрипнул пол, отошёл от двери. Вернулся в гостиную, где звонко смеялась Джису и показывала его отцу их общие фотографии. Она бросила на него быстрый взгляд, одними губами спросила:

– Ну что?

– Они скоро придут, – во всеуслышание отозвался он. Сел рядом с ней. Обнял свою невесту, не стесняясь ни отца, ни брата, который присвистнул от восторга и тут же принялся травить байки из его, Чонгука, детства.

Ему было всё равно.

Он уверился в том, что у них всё будет хорошо. Он знал, что его семья станет семьёй Джису тоже.

========== XXX. ==========

Тэхён начал оживать на море. Когда они с Дженни часами бродили по пляжу, почти не разговаривая, он чувствовал, что ему становится легче. Когда он целовал её, жадно и порой слишком зло, а она всегда откликалась, всегда отдавалась ему полностью, он становился счастлив. Его ревнивая, жестокая часть довольна была от того, что она вся ему принадлежала. Он начал привыкать к таблеткам, появлялось всё больше энергии. Чонгук даже почти уговорил его на то, чтобы заняться продюссированием их с Джису фильма. У Тэхёна действительно получалось делать вещи популярными, просто ими пользуясь. А ещё он очень хорошо понимал, на что люди клюнут, и даже светился на рекламной брошюре их университета. Когда он показал её Дженни, та задохнулась от восхищения: «Поверить не могу, что столько раз проходила мимо этих плакатов, и тебя не замечала!». Она видела в этом судьбу, хотя абсолютно Тэхёна не помнила. Он не убеждал её в обратном. И о предложении Чонгука ей не рассказывал.