– Не забуду, – кивнул ей Тэхён, будто бы они поговорили о чём-то важном, и вышел из комнаты, аккуратно закрыв за собой дверь.
Джису перелезла на кровать, поняла, что забыла выпить таблетки. Было не до этого. Боли она не чувствовала совершенно, и поэтому подползла к Чонгуку поближе, подлезла под его руку. Пахло от него не очень, но она всё равно была счастлива.
У неё появился жених.
Она начала сбрасывать с себя оковы.
========== XXIX. ==========
Чонгук трусил. Вообще-то он верил в то, что избавился от этого позорного чувства в свои пятнадцать, когда они с родителями по очереди висели на телефоне и звонили по всем больницам, чтобы отыскать Тэхёна. Потом он думал, что избавился от страха, когда лучший друг сказал, что ненавидит его, прежде чем отправился в наркологическую клинику. Он был убеждён, что не осталось в нём страха, когда маленькая иголочка тату машинки врезалась ему под кожу. Он боль переносил плохо. Тяжелее всех учился падать на борьбе, также сложно ему давалось и бить. Чонгук был пацифистом по своей природе, ему претило насилие, но жизнь как-то быстро научила: ты или тебя. Поэтому он пропадал в тренажёрке и тату салонах, легко встречался и легко расставался, и только к своей семье и к Тэхёну относился серьёзно. И к режиссуре. И к Джису. Какой-то слишком длинный список получался, но весь – его.
Джису снова научила его бояться. Не за себя, конечно. За неё. Он беспокоился, что с ней что-то случится. Это был иррациональный, беспричинный страх, но Чонгук панически боялся, что кто-то её обидит в его отсутствие. И поэтому старался быть рядом постоянно. Однажды Тэхён сказал ему, что чувствует себя псом, брошенным нерадивой хозяйкой. Чонгук его не понимал. Он был скорее… Частью тела. Он знал, что без него жизнь Джису сложнее, чем с ним. Он винил Дженни, хотя и понимал, что не имеет на это никакого права, за то, как она с сестрой обращалась. И он поразительно много думал о будущем. О том, как познакомить Джису с мамой, с отцом и с братом. О том, как бы поскорее перевести её к себе. Он не хотел ограждать её, не хотел запирать. Он хотел открыть перед ней весь мир. Дать ей всё, что только сможет.
Он окончательно впал в панику, когда понял, что не сможет навещать Джису в реанимации. Несколько дней без неё. Дженни, конечно, пропустят, но она молчаливая и скованная, вряд ли бы распиналась ему о том, как сестра себя чувствует. Поэтому он, выслушав три сотни оскорблений и призывов подумать, всё-таки вытащил Тэхёна, превратившегося в затворника, в ювелирный магазин – купить кольцо.
– Ты торопишься, тебе не кажется? – Спрашивал друг.
– Я опаздываю, – хмуро отвечал Чонгук, разглядывая богатый, но какой-то абсолютно не подходящий его хрупкой и нежной девушке, имеющей внутри железный стержень, ассортимент.
Он очень боялся, что она откажет. И Тэхён даже включился, принялся искать в интернете варианты для предложений, и они провели много часов вместе, представляя, как у девушек могут вывалиться зубы от колец, спрятанных в тортах, и поседеть волосы, от выпрыгнувшей из ниоткуда ростовой куклы. Чонгук понял, что это должно произойти рядом с морем, потому что Джису его любила, но говорить об этом с Тэхёном – не мог. Сюрприз, чёрт бы его подрал.
Вообще-то, всё должно было быть совсем иначе. На берегу моря, в Новогоднюю ночь, под шелест волн и крики чаек, он должен был сказать заготовленную романтическую речь. А она – расплакаться и согласиться. Иногда Чонгук сам себе напоминал романтичную четырнадцатилетнюю девчонку, однако, к счастью или к несчастью, всё получилось иначе. И он сделал главное предложение в своей жизни пьяным и не совсем вменяемым, а она окатила его ушатом холодной воды – трезвыми своими вопросами. Но согласилась. Он собирался выбить её «Тогда ладно. Я выйду за тебя замуж» – у себя под сердцем, к счастью, там оставалось немного свободного места. Но пока на это не было времени. Он занимался организацией свадьбы. И было это занятием непростым и муторным.
– Почему Вы не можете раньше? – Возмущался он, глядя на холодное лицо женщины, принимающей заявления на регистрацию.
– Как это так, платье стоит заказывать заранее? – Ругалась с кем-то по телефону Дженни.
– Ну сколько Вам надо заплатить, чтобы зал был готов к нужной дате? – Устало вопрошал в динамик Тэхён.
Они все, включая Джису, сгрудились у низкого окошка регистратуры, и явно начали выводить сотрудников из себя.
– Послушайте, нам надо пожениться очень срочно, – увещевал Чонгук, включая всё своё обаяние, которого у него, по правде, отродясь не водилось.
– Молодой человек, у нас есть определённые правила, и, если Ваша ситуация не подходит под перечень, я ничего не могу поделать, – она быстро моргала, явно надеясь на то, что это поможет не закатывать глаза.
– Девушка, – отодвинул Чонгука Тэхён, сам заглянул в окошко. Он всучил другу в руку телефон, и кивнул: разбирайся, мол, сам, с этим свадебным залом. – Вы понимаете, у моего друга очень тяжёлая ситуация. Его невеста – она, – и дальше он зашептал, а Чонгук не стал прислушиваться. Не захотел. У Тэхёна как раз-таки и обаяния, и харизмы было с лихвой, он кому угодно голову мог задурить.
Со свадебным залом всё оказалось куда проще, чем с хмурой женщиной из регистратуры. Достаточно было повысить оплату в пять раз, и ему пообещали устроить всё на высшем уровне и уже через три дня. Время поджимало. Оно летело с невообразимой скоростью. Всего 44 часа назад они отмечали Новый год всё в том же ресторане, и целовались с Джису под бой курантов, включённых на телефоне, потому что никому особо до этого праздника дела не было. Всего 39 часов назад они хохотали, возвращаясь в Сеул по абсолютно безлюдной трассе. Всего 30 часов назад он вкалывал Джису новую порцию обезболивающего, даже не вырывая её из сна, она стонала громко и отчаянно, и ему было больно и страшно это слышать. Всего 28 часов назад он нашёл в интернете весь перечень документов, необходимых для срочной регистрации брака, а после, не без помощи Дженни, отыскал всё из этого списка и у себя в квартире, и в коробках, выставленных в кабинете Тэхёна. Всего 23 часа назад они вчетвером сидели за столом на чонгуковой кухне и смотрели друг на друга так, будто впервые видели. Не понимали: это действительно происходит с ними? Это не сон? Всего 18 часов назад он услышал от доктора, что операция нужна максимум через неделю, а иначе он просто откажется лечить таких безалаберных пациентов. Джису вручила ему приглашение на свадьбу – без точного времени и места, нарисованную от руки открытку. Их было всего 10 – этих открыток. Для Дженни, Тэхёна, родителей Чонгука, его брата, профессора из его университета, того самого, что Джису заинтересовался, для Суджин, которая была для них с Тэхёном словно сестра, для Лии и Дина, которые выпали в осадок, узнав, что их друг женится раньше, чем они, и вот одно – для доктора. «Это чтобы он лучше меня оперировал», – сказала Джису, дорисовывая гребень у волны на последней открытке, и рассмеялась.
Пять часов назад он проснулся из-за того, что Джису стонала от боли. Чонгук разбудил её, дал лекарства, погладил по мокрым от пота волосам. Ему было невыносимо видеть её мучения, он успокаивался мыслью о том, что совсем скоро ей станет лучше. И не так, как от таблеток, а насовсем.
– Чонгук, – хрипло простонала она, скидывая с себя влажную майку. Она давно перестала стесняться, но он напряжённо отводил взгляд в сторону. Так казалось правильнее.
– Что? – Не оборачиваясь, протянул ей чистую футболку.
– Почему ты не занимаешься со мной сексом?
– Что? – Уже намного громче повторил он, повернулся к ней. Глаза его от удивления широко распахнулись.
– Почему ты не занимаешься со мной сексом? – Спокойно повторила она.
Она была нагая. Одеяло обхватывало её ноги, но она так ничего на себя и не надела. Белая её кожа, казалось, светилась в темноте, отдавала серебряным. Будто бы не девушка перед ним сидела, а неземное существо - нимфа.
– Давай обсудим это позже, – постарался оторвать взгляд от выступающих её ключиц, от грудей, между которыми болтался кулон с изображением луны – подарок от отца из Японии.
