– Этого я тоже не хочу, – заявила Джису твёрдо. – Не хочу, чтобы ты жила ради меня. Хочу, чтобы ты жила ради себя, ради того, чтобы наслаждаться одними днями и печалиться в другие. Ради того, какое сегодня красивое небо, ради того, что завтра ноги у тебя снова промокнут от слякоти. Ты должна жить, потому что тебе это нравится, Дженни, потому что ты находишь счастье в каждом дне, но не из-за того, что тебе надо заботиться обо мне. Не из-за этого.

К концу тирады у Джису охрип голос, сбилось дыхание. Она вглядывалась в лицо сестры и пыталась понять, удалось ли ей донести до той свою мысль, удалось ли убедить в том, что они должны разорвать, наконец, созависимые свои отношения, стать самостоятельными личностями, любящими друг друга, нуждающимися друг в друге, но могущими друг без друга жить.

– Но разве с Чонгуком не тоже самое? – Спросила Дженни растерянно и обиженно. – Разве он не заботится о тебе, разве он не сказал, что не может жить без тебя?

– Не тоже самое, – покачала Джису головой. – Сейчас он может дать мне больше, чем я ему, но я верю, что совсем скоро и я смогу быть его опорой. Совсем скоро. Рядом с ним я свободна. Я не боюсь ранить его. У нас с ним нет такого груза трагедий за плечами. Мы – партнёры. Мне будет лучше с ним, чем без него, но я не умру, если он исчезнет. А ты, Дженни? Если с тобой что-то случится, я не переживу. И ты без меня тоже. Так нельзя. Мы всего лишь люди. Мы не должны тащить на себе столько боли. Мы должны отпускать.

– Ты так говоришь, потому что операция серьёзная? Там есть какие-то риски? Онни, скажи мне, – она подошла ближе, опустилась перед Джису на корточки.

– Шансов, что всё пройдёт хорошо, намного больше. Не переживай, сестрёнка, – потрепала её по щеке.

– Мы же всё ещё сёстры? И любим друг друга? – Тихо спросила Дженни.

– Ну конечно, глупая! – Рассмеялась Джису, смаргивая непрошенные слёзы, потянула сестру к себе, наверх, обняла её крепко-крепко, насколько хватало сил.

– Тогда хорошо, – прошептала Дженни. – Я же буду подружкой невесты?

– А кто, если не ты? Ты ведь моя сестра, мой самый близкий, самый родной человек. Кто, если не ты? – Спросила она, стараясь не допустить в голос дрожь.

– И ты с ним разведёшься, если он будет тебя обижать, ладно? – Дженни подняла голову, со всей серьёзностью посмотрела на сестру. – Пообещай!

– Обещаю.

Джису не лукавила. Она знала, что Чонгук никогда её не обидит, но, если такое всё же случится, то у неё будет к кому пойти. У неё вдруг оказалось столько близких людей, что это поражало. Дженни, которая, кажется, наконец-то обрела покой, с которой они разрешили все обиды и начали выстраивать здоровые отношения. Чонгук – парень, сердце которого готово было любить весь мир, а выбрало её. И даже Тэхён, к которому она всё ещё относилась с подозрением, слишком много боли испытала из-за него сестра, слишком тяжёлым и мрачным порой становился его взгляд, но всё же даже Тэхён, она была в этом убеждена, поможет ей, если в этом возникнет нужда, и сам её помощь примет.

Они с Дженни вернулись в ресторанчик и увидели, как Тэхён и Чонгук, видимо, совсем растерявшие ощущение меры, на спор пьют из стакана, в котором намешали весь алкоголь, присутствующий на столе.

– Ты не понимаешь, – вещал Чонгук, раскачиваясь из стороны в сторону и улыбаясь, словно безумец, – я теперь жених, почти муж. Поэтому и фильм должен получится. У тебя же хорошо выходит реклама, помоги мне.

– Не хочу я этим заниматься, отвали, – хмуро отзывался Тэхён, икая.

Он первый заметил Дженни и Джису, удивлённо взирающих на эту сцену.

– Дженни, – пробасил он и поднялся со своего места. Он закачался, схватился за голову и тут же опустился обратно. – Дженни, – губа его выпятилась, а голос стал жалобным-жалобным, – земля не хочет меня нести к тебе. А я хочу.

– Похоже, мне всё-таки придётся сегодня заботиться кое о ком, – пробормотала она, быстро стянула с себя и с сестры верхнюю одежду, подвезла Джису к столику.

Чонгук пялился на неё так, словно она была пришельцем, и новоиспечённая невеста, бросив взгляд на кольцо, идеально уместившееся у неё на пальце, щёлкнула его по носу. Взглядом задала вопрос: вымазалась, что ли, чего так смотришь? Чонгук только отрицательно закачал головой, улыбка его стала ещё более широкой.

– Моя драгоценность, – он потянулся к Джису, явно намереваясь поцеловать её, однако лицо его перекосилось, и он откинулся на спинку стула с тяжёлым вздохом. – Перепил, кажись, – протянул он, и она не смогла сдержать смешок.

Дженни отбивалась от Тэхёна, который настойчиво пытался целовать её руки. «Успокойся», – просила она, но не переставала улыбаться. «Какая ты красивая», – бормотал Тэхён, и Джису виделось в этом что-то странное. Дженни сдалась, в конце концов, и отдала ему свою левую руку, правой же схватила телефон и набрала владельца ресторана, попросила его прийти и рассчитать их.

Тэхён прижал её ладонь к своей щеке и покрывал её маленькими поцелуями. Глаза его были закрыты, он шептал что-то невнятное, и Джису вдруг подумалось, что он просит у Дженни прощения. Но за что? Внутри заворочалось странное предчувствие, но она постаралась отогнать его от себя. Слишком хороша была эта ночь, чтобы поддаваться паранойе.

И всё же она дёрнула отрубившегося Чонгука за рукав, спросила у него на ухо:

– Если Тэхён Дженни обидит, пообещай, что будешь на её стороне?

– Он мой друг, – зевнул он, не озаботившись тем, чтобы прикрыть рот ладонью, и на Джису обрушилось амбре из перегара и рыбы, – но Дженни моей своячницей станет, а родичи они родичи, как бы там ни было. А что, он что-то сказал? Спалился, что ли? – Невнятно пробормотал он.

– С чем спалился? – понизила Джису голос.

Но Чонгук явно не собирался вести с ней задушевные беседы и сдавать своего друга, поэтому, ещё раз зевнув, рухнул ей на плечо и захрапел, так, будто не в ресторане уснул на острых её костях, а в собственной кровати.

В то утро, когда они пешком возвращались в отель, который, к счастью, находился совсем недалеко, Джису наблюдала за Тэхёном. Несмотря на то, что он явно был сильно пьян, он позаботился о счёте, даже не давая Дженни дотронутся до него, после одел Чонгука и оделся сам, и практически на спине дотащил его до номера, не забывая при этом вести беззаботный разговор с девушками.

В их номере он бросил друга на кровать, стянул с него ботинки и пальто. Из кармана вывалилась бархатная коробочка, и Тэхён, чуть шатаясь, поднял её, аккуратно поставил на тумбочку.

– Ещё какая-нибудь помощь нужна? – Окинул внимательным взглядом комнату, остановился на Джису, всё ещё сидящей в пуховике. – Может мне Дженни позвать?

– Нет, спасибо, я справлюсь, – она чинно кивнула, неловко ему улыбнулась.

– Ну, тогда я пошёл. Пока, – он развернулся, чуть качнулось в сторону большое его тело.

– Стой, Тэхён, – Джису позвала его, и закусила губу. Она не знала, что сказать ему, не знала, как выразить в словах своё беспокойство. Он послушно повернулся, посмотрел на неё устало. – Ты не против, если мы с Чонгуком поженимся? – Ляпнула первую пришедшую в голову глупость.

Завозился на кровати Чонгук, но она не обратила на него внимания. Она смотрела на Тэхёна. Он улыбался. Улыбался искренне и широко, и она вдруг поняла, как они с сестрой похожи: оба казались радостными и беззаботными, не показывали свою боль и выглядели довольно поверхностными. Только до тех пор, пока не столкнёшься с ними настоящими – чуткими и трогательными.

– Я счастлив. Чонгук так переживал, что ты откажешься, что я и сам начал волноваться.

– Ты думал, я соглашусь? – Спросила она, не понимая, намекает ли он на то, что это из-за денег.

– Я был уверен. Потому что ты смелая и не отказалась бы от того, кто нравится. Как и Дженни.

Джису улыбнулась. Ей стало легче от этого разговора. Тэхён был человеком. Мрачноватым порой, грубым, но обычным человеком, по уши влюблённым в её сестру.

– Ты тоже смелый, – ответила, – не забывай об этом.