– Потому что Дженни не из тех, кто будет подобное отношение терпеть. Она достойна лучшего, – растерянно попытался объяснить он. Словами получалось плохо, и он добавил руки. – Она очень ценит верность и ей будет больно, если она узнает, что я с другими спал, когда мы на отношения договорились, – широкие его жесты едва не снесли со стола несколько книг, лежавших на краю.
– Я немного про другое. У Вашей девушки могут быть ценности и принципы, в которые она не сможет вписать Ваши поступки, и это нормально. Но почему Вы думаете, что она не расстанется с Вами, а именно откажется от Вас? – Глаза её вперились в лицо Тэхёна, словно рентгеновские лучи. Конечно, Чиа продолжала смотреть участливо и внимательно, но после её вопроса ему стало неуютно в собственной коже. Она забиралась туда, куда он и сам заходить боялся.
– Я так думаю, это от того, что меня многие бросили, – раздражённо ответил он словами, вычитанными на разных сайтах в поисках причин жуткого его состояния.
– Кто Вас бросил? – Голос Чии был мягким и успокаивающим, но для него звучал, как скрип фломастера по бумаге – невыносимо и давяще.
– Братья. Мама. Отец.
– Разве они Вас бросили? – И вновь, увидев его напряжение, предложила вариант отказаться от диалога. – Вы можете не отвечать, если пока не готовы.
– Да нет уж, зачем-то я сюда припёрся ведь, – хмуро отозвался он. – Ну Джин и Джун, допустим, не бросили. Не по своей воле, в конце концов, один спился, а другой оказался в том ебучем баре. Но мама. Мама меня бросила, – он не ожидал, что слова эти, вылетевшие из его рта впервые, возымеют такой эффект. В горле запершило, а в носу защипало, как в далёком детстве, когда он ещё умел плакать. – Она не захотела ради меня остаться, – продолжил, – решила, что я её жизни недостоин, – Тэхён сдержался, и слёзы так и остались на подступах к его глазам, так и не пролились.
– Вашего отца она тоже оставила. Вы думаете, он недостоин тоже?
Тэхён задумался. Отец выпадал из его картины мира постоянно, оставался раздражителем-константой где-то на фоне. Они никогда не были близки, а общее горе не сблизило их, как Дженни и Джису, но лишь отдалило ещё больше. Отца никогда не было рядом, и поэтому Тэхён не удивился, оставшись один на один со своей болью. Не удивился и не обиделся, отец стал доставать позже, когда вернулся одухотворённый и уверенный, что теперь то уж точно сможет научить нерадивого сынка жить праведно.
– Отец был взрослым, – ответил он, и понял, что это правда. Тэхёну было жаль того пацана, испуганного и отчаянного, готового на всё, только бы не терпеть свалившийся на него кошмар, только бы выбраться из-под него, вдохнуть хоть немного воздуха. – Меня бросили родители, – повторил. – Они хорошие люди, но их не было рядом со мной.
– Вам больно говорить об этом? – Сочувственно спросила Чиа.
– Да, – он был честен, – но не потому что я расчувствовался или что-то вдруг понял. Просто рту будто бы сложно такое произносить. Не знаю, как Вам объяснить нормально. Я не привык о таком рассказывать.
– Я понимаю Вас, Тэхён, – подбадривающе улыбнулась Чиа. – Вы большой молодец. У вас отлично развит самоанализ, я Вам нужна не для того, чтобы собственные чувства понять, Вы и так всё осознаёте. Но пока не получается экологично с ними справиться, верно?
– С экологией я не очень, – подтвердил он.
Она улыбнулась, в ответ на неудачную его шутку, и Тэхёну показалось, что они вышли на общую волну.
– Вы слышали что-то о ПТСР?
– Это у солдат после войн бывает, – принялся вспоминать он, вдруг почувствовав себя на экзамене, – и после терактов.
– Всё верно, Вы хорошо осведомлены, – вновь похвалила его Чиа, – но посттравматическое стрессовое расстройство может возникать также после шокирующих событий, в которых человек поучаствовал или стал свидетелем.
– Но у меня ничего такого не было, – растерянно отозвался он.
– Тэхён, – Чиа позвала его, и он поднял свой взгляд на неё, – конечно, нам надо провести ещё несколько тестов, но я склоняюсь к тому, что у Вас именно ПТСР. Мы привыкли видеть, как от него страдают в фильмах, верно? – Дождалась от парня утвердительного кивка. – Бравые мужчины, прошедшие войну, не могут справиться с агрессией, мучаются от навязчивых воспоминаний, кошмаров и панических атак. Или женщины, несколько дней или месяцев запертые в доме у насильника, просыпаются в холодном поту и не могут остановить дрожь в руках. Всё это имеет место быть, такие реакции – вполне распространены. Однако ПТСР может возникнуть и у людей, которые, в общепризнанном понимании, не пережили чего-то настолько масштабного. ПТСР возникает у случайных свидетелей аварий, у девочек, которые в детстве видели, как папа избивает их маму, у мальчиков, которые наблюдали за издевательством одноклассника. А ещё у детей, которые видели смерть своих родителей, – последнюю свою фразу она произнесла мягче, стараясь дать Тэхёну чувство безопасности. Только у неё не получилось.
Он весь напрягся, сжался, как пружина, и плечи, и руки тут же заныли. Мышцы вспомнили, как сидел он, скрючившись, в лифте, и ничего не мог поделать, не мог позвать на помощь, не мог свою маму спасти.
– Я не видел, как она умирала, – просипел.
– Вам кажется, что Вы могли её спасти, если бы не убежали, – она не спрашивала, а говорила утвердительно, не оставляя ему ни шанса на отступление.
– Иногда я вспоминаю, что она шевелилась, – зашептал он, будто бы слова эти, произнесённые вслух, обрели бы ещё большую силу, – хотя доктор сказал, что это невозможно. А иногда я вижу, как над ней летают мухи. Мои мухи. Они от меня на неё перекинулись, – он замолчал, потому что на внутренней стороне век, прикрытых в безуспешной попытке справиться с болью, расцвела картина – мама, висящая на люстре, и фиолетовый её язык, и выпученные глаза с лопнувшими капиллярами. Ни любви в этих глазах не осталось, ни жизни.
– Это очень травматичное воспоминание, Тэхён, – сочувственно сказала она, – и Вы вправе злиться на свою маму за то, что она Вас оставила. Но ещё я бы хотела попросить Вас подумать вот о чём: как Вы думаете, Ваша мама была в здравом уме, когда совершила самоубийство?
– В её крови не было алкоголя, – отозвался он.
– Я не совсем про алкоголь спрашиваю. Как, Вы, думаете, был ли у Вашей мамы кто-то, на кого она могла положиться, был ли кто-то, кто помогал ей справиться с болью? Ведь потеря детей – это огромная, невыносимая боль.
– Она ходила к психологу пару раз, – рассеянно ответил он, всё ещё сражаясь с картинками, возникающими в сознании, – и отец тогда ещё не свихнулся на своей эзотерической чуши.
– Вы можете своей маме посочувствовать? – Вопрос врезался в Тэхёна, как грузовик, и сбил его с ног, и пропали из головы все остальные мысли.
– А мне? – Спросил, совсем как ребёнок, жалко и растерянно. – Мне она почему не сочувствовала?
– Ваша мама болела, Тэхён, – произнесла она.
– С чего Вы взяли? – Он не понимал, почему эта женщина, которой он заплатил большие деньги, не на его стороне, почему она не хочет понять его и принять, почему она с ним так жестока.
– Депрессия – это болезнь. И я не могу представить, чтобы Ваша мама, которая, может, и не проявляла достаточно внимания, но всегда заботилась о Вас и за Вас болела, по собственной воле решила оставить Вас. Так получилось, что болезнь оказалась быстрее Вашей мамы. Не сильнее, нет. Быстрее. Она просто не успела. Совсем немного. И это большая печаль, но Вам, Тэхён, необходимо понять, что она не хотела оставлять Вас и бросать. Я в этом уверена.
Он молча смотрел на неё, не в силах ответить, не в силах с этими словами бороться. Он отвергал их и отрицал, не хотел на них фокусироваться, но маленькие семечки, брошенные руками доктора внутрь его, опустились на благодатную почву. Семечкам нужно было время. Время и любовь, чтобы прорасти и стать большими и сильными деревьями, которые своими стволами изнутри Тэхёна будут подпирать и ему помогать жить.
– Вы знаете, какие могут быть последствия у ПТСР? – Видимо увидев в его лице что-то такое, что позволило ей продолжить, спросила психолог.
