Никаких оков.

– Ты сам сказал, раз не оговорено, значит не измена? – Предательская вопросительная интонация всё-таки появилась в конце предложения, и Тэхён сдался окончательно. Перед Чонгуком можно было не строить из себя незнамо кого. Чонгук знал о нём вещи и похуже.

На самом деле, сперва Чонгук пытался Тэхёна копировать. После того, как девушка изменила ему с его лучшим другом, он с девушкой расстался, а с другом – не смог. И пытался выяснить, что в Тэхёне есть такое, чего нет в нём. И не находил. Ни какого-то особенного ума, ни навыков в юморе, даже тело у Чонгука было намного лучше, уж он об этом позаботился. Тэхён знал об этом не потому что сам был очень наблюдательным. Чонгук признался, когда они отвисали у него дома и выпивали в очередной раз. Это было не так давно, года два назад. Тэхён запомнил.

Чонгук наблюдал за тем, как на любой вечеринке, на какую бы они не пришли, и, не важно, собирались ли там такие же, как они, школьники, снисходительные студенты или совсем взрослые люди, Тэхён всегда притягивал к себе внимание. Его любили женщины и девушки, а он вёл себя одинаково учтиво со всеми, никого особенно не выделяя, проявляя минимум интереса, продолжая общаться со своей компанией. Но каждый раз, в конце концов он оказывался с девушкой на чьей-нибудь кровати, на заднем сиденье машины или просто в укромном уголке дома или двора.

Такая его способность вызывала зависть. В семнадцать лет парень, которому не хватает пальцев одной руки, чтобы пересчитать девчонок, с которыми он спал, кажется едва ли не героем. С возрастом, когда у парня так и не появляются отношения, а только бессмысленные одноразовые встречи, а иногда многоразовые, но от этого, будто бы, только ещё более нелепые и тоскливые, начинают возникать вопросы.

– Ты не хочешь отношений? – Спрашивал тогда Чонгук, который наконец-то оправился от предательства и начал встречаться с новой девушкой.

– Нет. Зачем? – Тэхён и правда не понимал. У него были друзья, с которыми можно было поговорить. Были девушки, с которыми можно было потрахаться. Зачем ему ещё один тип людей в жизни? Ради чего?

– Чтобы любить и тебя любили? – Чонгук, периодически превращающийся в жуткого гопника, в душе был романтиком, и искренне желал своему другу счастья.

– Я в такое не верю, – Тэхён рассматривал дно своего пустого бокала. – Это обязательства, это привязанности, это беспокойства. Мне этого не надо. И так в жизни хватает дерьма всякого.

– Ещё это поддержка, – Чонгук задумался, пытаясь подобрать аргументы, – причём безусловная. Это человек, который всегда будет на твоей стороне. Это тактильность, нежность, ласковые слова и поступки.

– Я всё это и так получаю, – Тэхён искренне не понимал, зачем друг пытался что-то ему доказать. – Если встретится девушка, которая даст мне этого всего в разы больше, чем все остальные, можно будет ещё подумать, – он засмеялся, потому что в существование такой девушки не верил.

В тот же вечер его очередное свидание продлилось едва ли больше часа. Девушка не была настроена разговаривать и строить из себя святую простоту, так что они здорово провели время в номере какого-то дешёвого отеля.

– Клёво было, – сказала она, натягивая колготки, с дыркой на месте большого пальца, жуя жвачку и развязно чавкая.

– Ага, – Тэхён уже оделся, и ждал её, чтобы вместе спуститься, сдать номер и отвезти её до ближайшей станции метро.

Возвращаясь в собственную кровать, спокойный и расслабленный, он думал о том, что точно никогда не будет нуждаться в отношениях, ради которых придётся вот такую лёгкую и славную жизнь бросить.

– Если вы в отношениях, трахаться с другими девушками – это измена, – Чонгук закатил глаза, снова вскочил со своего места. – Дженни чем тебя не устраивает? Она вроде классная. Хорошо к тебе относится, с нами мило себя ведёт, красивая к тому же.

– Я в курсе, – Тэхён кашлянул. То, как Чонгук хвалил его девушку, вызывало внутри смешанные чувства.

– Тогда какого чёрта, чел? – Чонгук повысил голос, театрально взмахнул руками.

Тэхён замялся. Он пытался анализировать собственные поступки. Пытался понять, почему, как только Дженни пропадает из его поля зрения, её сразу хочется кем-то заменить. Моментально. И он делал это, и даже чувствовал какие-то слабые, едва слышимые угрызения совести, но не собирался отказывать себе в моральной стабильности.

– Я просто не могу, – признавать свою слабость было неприятно, поэтому он ещё раз прокашлялся, – не делать этого. Не могу.

– Типо как Стейси Мартен? – Чонгук не смог сдержать улыбки.

– Как кто?

– Нимфоманка. Фильм Триера, – парень развёл руками, не понимая, как понятнее объяснить.

– Нет! – Тэхён едва не подскочил на кровати от злого возбуждения. – За кого ты вообще меня принимаешь. Тьфу, блять, – он покосился на Чонгука, откинулся на кровать, – так и знал, что у тебя нельзя просить помощи, только нагородишь ерунды какой-то.

– Сходи к психологу, чел, чем я тут могу помочь, – Чонгук плюхнулся с ним рядом. – И всё же, мне кажется, что так много трахаться, причём каждый раз с новыми людьми, причём имея девушку, это ненормально.

– Потому что ты так не можешь, придурок, – Тэхён, не глядя, пнул его кулаком в бок. Он сам не верил в то, что говорил, слишком ярко всплыли в голове кадры из фильма. Рыба попадает в сеть. Рыбе крючком раздирают горло. Рыба не может кричать, и умирает молчаливо и нелепо. Рыбы Тэхёну никогда не нравились. Слишком много пустоты было в их глазах. Слишком они были покорные и глупые. Он помнил, как мама отцепляла его от стеклянных аквариумов в магазинах. Там плавали эти несчастные создания, не обращая никакого внимания на неотвратимость собственной смерти, на сородичей с отрубленными головами, которые женщины в тяжёлых пластмассовых передниках, без сожалений выкидывали в чёрные пакеты, чтобы позже скормить псам. Рыб не было жалко. Тэхён на них злился. За то, что такие беззащитные. За то, что им ничем нельзя помочь.

Он не был похож на Джо.

Не был.

Ни детством, ни юностью, и уж точно не будет, как она в старости.

Тэхён знал, что его отношение к сексу, наверное, не слишком здоровое. Люди занимаются им из любви, из желания получить удовольствие, попробовать что-то новое, в конце концов. Тэхёну хотелось освободится от цепей, которые привязывали его к мрачным мыслям, от которых приходилось отмахиваться, как от назойливых мух.

Хуже мыслей были только картинки. Мама и братья, потерявшие свой человеческий облик, висели, зацепившись за люстры, деревья и провода. И его мухи, мухи, которые жили внутри него, в гадкой, воняющей луже в районе желудка. Там был их дом, туда они возвращались, вдоволь его намучив.

Никаких кошмаров. Никаких видений.

Он не просыпался в холодном поту и не испытывал панических атак. Просто мухи всё время, без устали, чем бы он ни занимался, как бы счастлив не был, жужжали над ухом. Когда он был один, они устраивали настоящие представления, жонглируя образами изуродованных тел. Когда он был с друзьями или с Дженни, мухи почти не беспокоили, прятались внутри него, выжидали своего часа. Но Тэхён о них помнил. Он всегда помнил о том, какое он чудовище. И больше всего на свете боялся того, что близкие ему люди о мухах узнают. Что когда-нибудь они вылетят из его рта или ушей, как ни в чём не бывало сядут к Чонгуку на нос или к Дженни на коленку. Он-то, Тэхён, уже привычный. А они?

Будут его жалеть, но в тайне, в тайне, конечно, презирать. Потихоньку начнут отдаляться, и в конце концов оставят его одного. И мухи будут радостно потирать лапки, а у Тэхёна не окажется больше, ради чего с ними бороться, и он сдастся и останется лежать живым трупом, пока маленькие чёрные создания, издавая жуткое, затмевающее биение его сердца, жужжание, не покроют его целиком, не займут каждую клетку его тела снаружи и изнутри. Мухи сядут ему на сердце, и оно, потрепыхавшись немного, сдастся, и остановится.

Потом его найдут одного в квартире, и там будет стоять ужасная, ужасная вонь, потому что мухи никогда не липнут к чистому человеку. Если у Тэхёна снаружи всё нормально, если меняет он футболки каждый день, принимает душ утром и вечером, а зубы чистит после каждого приёма пищи, это совсем не значит, что он чистый. Он так может обмануть кого угодно, но не мух, которые видят его, как облупленного, и видят в нём грязь и трусость, и поэтому от него не отстают.