Чимин был умён и безжалостен, однако Тэхён, в универе имеющий облик славного, но глуповатого богатенького парня, обычно под его карающую руку не попадал. Слишком он был невыдающийся, слишком скучный. И тут, надо же, его с Дженни отношения, про которые даже нельзя было сказать, что развиваются стремительно, стали предметом его анализа.
Да, начали они не со свиданий, а с постели, но в итоге пришли и к свиданкам. Она, как и Тэхён, не любила выбираться куда-то далеко и делать что-то экстремальное. Обмолвилась только, что ей намного больше нравится дома, и Тэхёна это устраивало. Ему тоже дома было спокойнее. Ещё можно было показывать ей свои любимые фильмы и аниме, и, хотя она засыпала на середине, уставая от своей работы, всё равно в процессе вкидывала вполне неплохие и состоятельные замечания, поэтому времяпрепровождение выходило замечательным. Они часто шатались по модным кофейням и маленьким ресторанчикам, пробовали все виды сидра в небольших барах, куда вмещалось максимум по пятнадцать человек, успели покататься на аттракционах, пока их на зиму не закрыли, хотя Дженни не очень любила высоту, но зато с удовольствие кружилась на всех видах каруселей. С ней было хорошо.
Почему Тэхён не говорил ей, что любит?
Ему было сложно понять собственные чувства, поэтому, отвезя её домой, он направился к Чонгуку. Тот часто служил его моральным ориентиром и экспертом человеческих отношений, к чьим советам не прислушивались, но чьему мнению внимали.
– Погоди, я не понимаю, в чём проблема? – Чонгук так и не поднялся с компьютерного стула, сидел, закинув ноги на стол, в одних трусах, и только прихлёбывал энергетик, пытаясь понять, о чём его хочет спросить Тэхён.
– Как думаешь, она мне нравится, Дженни? – Глупая постановка вопроса, но он сам не мог сообразить, о чём конкретно надо спрашивать.
– Конечно! Иначе с чего бы ты с ней так долго тусовался?
– Она говорит, что любит меня, – Тэхён чуть запнулся на этом странном, инородном слове – «любит», – вроде не врёт.
– Тоже мне новости, – Чонгук хохотнул, – да это невооружённым взглядом видно.
– Правда?
– Тэхён, ты слепой что ли? – Парень искренне удивился, скинул ноги со стола, сел поудобнее. – Да она, когда тебя видит, светиться начинает. Она от тебя на шаг отойти не хочет. Когда ты в другой комнате, ей на месте не сидится, пальцы себе выламывает. Зато как ты зашёл – сразу улыбка такая, будто ты – миллиард баксов. Ты только захочешь себе вина подлить, а она уже это сделала. Только возьмёшь жрачки какой, она уже прочекала, чтобы там миндаля не было! – Он нахмурился, выразительно поиграл бровями. – Я сколько лет тебя знаю, а и то не в курсе был, что у тебя аллергии какие-то есть.
– Потому что она не сильная, – Тэхён смутился. Это была не то чтобы аллергия, скорее просто его несовпадение с миндалём. У него начинало немного першить в горле и краснели щёки. Ничего серьёзного, он об этом и не задумывался никогда. Ещё с детства помнил, что уж совсем горстями орехи поедать не стоит, но, если они есть в каком-то пироге, то ничего особо страшного с ним не случится. А Дженни заметила. У неё у самой была аллергия, правда сильная, она рассказала, что в детстве поменялась с сестрой тарелками, и съела из её – маленький кусочек рыбы, а потом на месяц отправилась в больницу на скорой, так ей стало плохо. Он пытался сказать ей, что не стоит преувеличивать риски, но Дженни всегда отвечала: «Зачем подвергать себя опасностям?», и доставала работников кофеен вопросами, точно ли в их десертах не использовалась миндальная мука.
Он вообще заметил, что Дженни порой переходила границы, вела себя с ним, как с ребёнком. Напоминала одеваться теплее, подхватывала у него из рук кастрюли с горячей водой, забирала тяжёлые пакеты с продуктами. Сперва Тэхён даже обижался, не понимал, зачем она так себя ведёт. И только после того, как она в очередной раз потащила пятилитровую бутылку с водой, не выдержал и спросил, в чём дело.
Дженни долго не могла уловить, что не так. Потом, задумавшись, ответила: «Это привычка, наверное. Я же за сестрой ухаживаю. Она и сама почти всё делать может, но, когда я дома, хочу, чтобы ей было максимально комфортно. А до этого ещё за мамой часто приглядывать приходилось». Тэхён тогда догадался, что такая вот гиперопека – это один из её способов проявить привязанность. И с того разговора, всякий раз, когда она подрывалась, чтобы принести ему что-то, едва он об этом заикнулся, он останавливал её и говорил: «Это я. Могу сам о себе позаботиться». Она смеялась и кивала, а потом требовала, чтобы он позаботился и о ней. Тэхён был не против.
– Как понять, что человек тебе нравится?
– Боже, чел, ты и твой низкий эмоциональный интеллект, – Чонгук тяжело вздохнул, – ты фильмы не смотрел что ли? Книги не читал?
– Смотрел и читал, – Тэхён нахмурился, – я не такой тупой. Просто не понимаю, как оценить… Насколько она мне нравится. Блин, – он раздражённо потёр переносицу, – не знаю, как правильно сформулировать. Я в курсе, что нам здорово вместе, кажется, в её действиях есть искренность, но ещё я боюсь, что она хочет чего-то большего. Не понимаю, что именно.
– Типо кольца, свадьбу и детишек? – Чонгук приподнял правую бровь, разочарованно покачал головой. – Многие девчонки этого хотят. Но вы же обговаривали ваши отношения?
Тэхён помолчал, вспоминая. Они обговаривали свои предпочтения в кино, кулинарии, вине и постели. В отношениях же…
– Обговаривали, – неуверенность так и сквозила в его голосе.
– И что это были за разговоры?
– Что у нас отношения, – Тэхён почувствовал себя нерадивым студентом у строго преподавателя, которого пытаются вытянуть хотя бы на минимальный балл, но студент настолько глуп, что лишь разочаровывает.
– Ладно, – Чонгук издал ещё более тяжёлый вздох, – какие-то правила вы устанавливали? Личные границы? Ревность? Общение с другим полом? Совместный досуг? Знакомство с друзьями? С родителями?
– Она сирота, – Тэхён пошёл с конца, там вопросы были полегче, – и с вами я её сразу познакомил, практически.
– А она тебя со своими?
– Нет, – Тэхён впервые задумался о том, что Дженни редко рассказывала ему о ком-то, кроме сестры. Коллеги и одногруппники не слишком её интересовали, а друзья? Были ли у неё друзья? Вспоминая, сколько он поведал смешных историй из своего детства, он вдруг понял, что Дженни если и говорила, то только о себе совсем маленькой. После начала пубертатного возраста – пустота.
– Ладно, – Чонгук поднялся со стула, сделал несколько раздражённых шагов из стороны в сторону. – Какие у вас вообще есть правила в отношениях?
– Никаких, – Тэхён уже жалел о том, что начал этот разговор. Под удивлённым взглядом друга, он чувствовал себя практически также, как на обедах с отцом, который морализаторствовал и читал нотации.
– Нет, понятно, что есть какие-то общепринятые стандарты: не изменять, не делать друг другу мозги и быть честными, но мы в каком веке живём? Осознанность, всё такое… Тебе это ни о чём не говорит? – Чонгук замолчал, всмотрелся в напряжённую позу Тэхёна, его подрагивающие пальцы, взгляд, устремлённый куда-то в сторону. – Погоди, – он снова плюхнулся на свой стул, сделал оборот, – погоди, только не говори мне..? Нет же?
– Ну что ещё? – Тэхён понимал, о чём пойдёт речь, но ему не хотелось в очередной раз затрагивать эту тему.
– Ты ей изменяешь?
Тэхён не знал, считается ли это изменой.
Да, он периодически спал с другими девушками. На самом деле, практически каждый раз, когда Дженни проводила вечер не с ним, он находил себе кого-нибудь нового, или выбирал одну из множества девчонок, с которыми переписывался в дейтинг-приложениях. Никаких привязанностей, никаких отношений. Это была необходимость.
Не в том смысле, что ему прямо-таки невозможно хотелось спать с кем-то. Просто секс стал его способом бороться со стрессом, с ощущением внутренней пустоты. Тэхён не получал какого-то глобального удовольствия, но механические, знакомы движения, физическая разрядка и чьё-то тёплое, податливое тело рядом заставляли его чувствовать себя лучше. Он, будто бы весь день ходил в тесном водолазном костюме, который не давал нормально дышать, стискивал кожу, заставлял чувствовать себя голым и несвободным одновременно. Когда Тэхён занимался сексом, костюм спадал с него, и он возрождался, он мог хотя бы недолго, хотя бы полчаса, провести в полном комфорте, в ладу с собой. Никаких мыслей, только расслабленное, вялое какое-то удовольствие.
