– Хотел позаниматься спортом, – Тэхён дышал из последних сил, но его нелюбовь к лифтам была слишком велика, – чтобы иметь такой же железный пресс, – шлёпнув Чонгука по чугунному, будто бы, животу, он с хозяйским видом прошествовал внутрь квартиры.

Чонгук фыркнул, захлопнул дверь, перегнав Тэхёна, быстро зашёл на кухню и открыл холодильник.

– Что будешь?

– Ничего, меня уже накормили, – Тэхён улыбнулся, вспоминая, как Дженни подсовывала ему всё новые закуски, и про каждую говорила: «Не переживай, это съедобно».

– Так чего ты со своим кормильцем не остался и припёрся ко мне в такую рань?

– Уже обед, бестолочь, – Тэхён демонстративно показал ему экран телефона, – ты лучше скажи, какого чёрта ты опять переехал? Я заколебался к тебе подниматься.

– Меньше надо выпендриваться. Лифт работает, – Чонгук открыл бутылку холодного кофе, сделал несколько больших глотков. – Родители вернулись из свадебного путешествия, мама снова начала делать мозги про то, что я не так живу.

– Какое это по счёту путешествие?

– То ли восьмое, то ли девятое. Я уже со счёта сбился.

Родители Чонгука были людьми со странностями. Он – известный режиссёр-документалист, она – чуть менее известная театральная актриса. Встретившись в свои семнадцать, они так больше никогда и не расставались. В двадцать лет они родили старшего брата Чонгука, а через пару лет и его самого. Чонхён – старший брат, от родителей съехал, как только начал зарабатывать хоть какие-то деньги, и приезжал только на большие праздники, чётко выстроив границы, за которые семье нельзя было заходить. Он был успешным адвокатом, в одобрении своей творческой семьи не нуждался, и с Чонгуком пересекался редко, хотя никаких ссор у них никогда не было. Братья уважали друг друга, готовы были помочь в беде, однако лишних нежностей и ненужных встреч не любили. Чонгук же слишком жалел маму, которая часто впадала в около депрессивные состояния, да к тому же сетовала на то, что так и не смогла построить великую карьеру. Он мотался из собственной квартиры в родительский дом – именно их особняк, вечное место всех самых отвязных вечеринок, долгое время было единственным пристанищем Тэхёна.

Семья Чон его любила и жалела, но не унизительно жалостью к слабакам, а очень человечной и трогательной. Ему прощали все приступы гнева, всё его неадекватное подростковое поведение. Хотя был в их отношениях и другой период. После того, как они отправили его в наркологическую клинику, он практически их возненавидел.

А потом, выйдя из ненавистной своей тюрьмы, как-то резко осознал, что не умер в свои шестнадцать только благодаря им. Клиника была хорошая, родители Чонгука отвалили за три месяца его пребывания там огромные деньги, но Тэхён ненавидел каждую секунду, проведённую в этом месте, с улыбающимися медсёстрами и огромными медбратами в нелепых голубых костюмах с короткими рукавами. Ему всё время казалось, что он находится в фильме «Пролетая над гнездом кукушки», но Тэхён не чувствовал в себе никакой силы сражаться с системой, и поэтому покорно пил таблетки, ходил на процедуры и рисовал нелепые картинки для своего психиатра.

Его выпустили, наказали никогда не возвращаться, и Тэхён собирался сразу же отправиться к старым своим знакомым. У него не было физической тяги, он сравнительно легко перенёс ломку, но жизнь наваливалась на него, давила и не давала выбраться из-под своей невыносимой тяжести. Тэхён хотел снова почувствовать себя единственным во вселенной. Богом и Дьяволом. Одиноким и сломленным, но не несчастным, потому что эйфория от осознания того, что рядом с ним никого не было всё перекрывала.

У входа его ждал Чонгук и его родители. Они встретили его, как самого дорогого человека, отвезли в пиццерию, где их семья любила ужинать, а потом заверили его, что они всегда рядом. Что их дом – его дом. Что он, Чонгук, очень нужен им. И они хотят ему помочь.

От их тёплых слов, от блеска в глазах госпожи Чон, Тэхён ошалел и растерялся. И не пошёл он к своим знакомым из выдуманного мира ни в тот вечер, ни на следующий, а потом и вовсе удалил их номера, постарался стереть их из памяти.

Тэхён вошёл в семью Чон, как третий сын, навещая постоянно и отвечая на многочисленные открытки, которые госпожа Чон слала ему во всех доступных ей мессенджерах. С тех пор он больше никогда не притрагивался к наркотикам. Сперва, из уважения ко второй своей семье, а после, из детского какого-то упрямства. Он не хотел сдаваться, не хотел снова оказаться слабаком, и поэтому раз за разом выигрывал бой с самим собой и своей зависимостью. Раз за разом. Ежедневно.

– Так какого чёрта ты припёрся в такую рань? – Чонгук, допив свой кофе, начал методично сдирать с бутылки обёртку.

– Надо до вечера где-то потусоваться, а домой ехать неохота.

– Что у тебя за планы на вечер?

– Да так, – Тэхён улыбнулся.

– С Дженни? – Чонгук хитро посмотрел на друга, удовлетворённо засмеялся от того, как резко Тэхён вскинул голову. – Вчера вы конечно здоровское шоу устроили на парковке. Мне аж неловко стало, пришлось обойтись без перекура.

– А мог бы посмотреть и научиться, как надо с девушками обращаться, – перед Чонгуком Тэхён не стеснялся, но мысль о том, как заволновалась бы, запаниковала Дженни, удивительным образом теплотой разлилась по груди.

– Ну да, ну да, повезло вам, что никто не заснял, а то я представляю, как взбеленился бы твой отец, узнав, что сын его – восходящая звезда порно.

– Да иди ты, – Тэхён поморщился, мысли об отце его нервировали.

– Так что у вас за планы? – Не дожидаясь ответа, Чонгук тут же принялся перечислять, какое впечатление Дженни произвела на гостей: – Она, кстати, всем понравилась очень. Суджин сказала, что вы идеально друг другу подходите, а Минхо отметил, что человек, читающий Гессе, просто не может тебя, тупня, терпеть.

– Так и сказал? – Тэхён сильно сомневался, что Минхо, уже несколько лет работающий профессором в университете, мог выразиться именно так.

– Слово в слово, – активно закивал головой Чонгук, – но ты мне скажи, когда ваши отношения стали настолько серьёзными?

– Кто сказал, что они серьёзные?

– Чел, ты привёл её познакомиться с нами. Ты встречаешься с ней уже, – он задумался на пару секунд, мысленно ведя подсчёт, – около месяца. Для тебя это рекорд, знаешь ли.

– Она, – Тэхён задумался, перебирая в голове слова, которыми можно было бы описать Дженни. Красивая? Однозначно. Но мало ли в мире красивых девушек. Страстная? Да. Но и до этого ему такие встречались. Умная? Да не сильно вроде и умная, раз он практически сразу просёк её мошеннические уловки. – С ней мне интересно.

Да, именно это было самым правильным описанием. Дженни Ким была красивой, страстной и не глупой. Она умела удивлять. Но ещё, и это было самым главным, рядом с ней Тэхёну никогда не было скучно. Он или был поглощён моментом – странными её размышлениями обо всём на свете, или находился в предвкушении того, что ещё она выкинет. Рядом с ней он всегда был как на иголках, ждал подвоха, и это было безумно захватывающе. Это будоражило практически также, как секс, и он не хотел, чтобы их игра, странная игра без правил, где она притворяется безразличной, а он, ничего не знающим, будет длиться ещё долго.

– Уж надеюсь, с тобой она говорит побольше, чем с нами, – Чонгук хохотнул, и пробормотал уже тише, себе под нос, – интересно ему, надо же… Вот придумал.

Тэхён несколько часов проспал на диване в гостиной – квартира Чонгука была хорошо обставленной, но ни разу не роскошной. Друг выделил ему подушку из комплекта к самому дивану и пододеяльник. «Всё, что есть, чел», – протянул он на возмущения Тэхёна.

Ближе к вечеру он спустился на улицу, и, пройдя несколько минут, оказался в магазине техники. Взял Дженни такой же телефон, как и у себя, и купил ей красный чехол. Ей подходил этот цвет.

Оплачивая покупку, он вдруг словил себя на мысли, что ему понравилось. Понравилось тратить на неё деньги. И представляя её радостное лицо, когда она увидит телефон, Тэхён радовался тоже.