Тэхён бежал за ней.

========== X. ==========

Тэхён не очень понимал, как оказался за столиком какой-то задрипаной забегаловки в свой законный выходной. Он хотел приехать к Дженни с самого утра, отдать деньги на телефон, и отправиться досыпать. Но она выбежала к нему с такой сияющей улыбкой, что он захотел посмотреть, как долго она сможет её удержать.

Она улыбалась всё время.

Он старался уличить её во лжи, в пластиковости, в ненастоящести. Но Дженни Ким в этот день, будто бы лучилась счастьем. И Тэхён, словно приворожённый, за ней следовал.

Он сидел в этом кафе, продающем всё на свете, кроме, кажется, нормальной еды, уже три часа. Сперва немного полазил в телефоне, а потом вдруг увлёкся сериалом, что транслировал старенький телевизор под потолком, в котором мать бросила своего сына ради его же блага, и спустя двадцать лет взрослого уже мужчину попыталась вдруг окружить своей любовью, совсем ему ненужной, чужой и вредящей.

Что он там делал?

Он не знал сам.

Просто когда Дженни залетела в кафе, зашёл следом за ней. Она скрылась в техническом помещении, не обращая на него ни малейшего внимания, и тут же послышался громкий и раздражённый женский голос, и её – тихий и оправдывающийся.

Хозяйка кафе была огромной и недоброй, она хмуро смотрела на Дженни, постоянно требовала от неё каких-то абсолютно бессмысленных, по мнению Тэхёна, действий, а с гостями была приторно мила. Среди гостей, кроме Тэхёна, в основном были рабочие с ближайшей стройки и пару офисных сотрудников, начальство которых, видимо, не знало о том, что такое выходные.

– Когда проголодаешься, скажи мне, и я принесу тебе что-нибудь съедобное, – прошептала Дженни, в очередной раз подойдя к нему, чтобы принести бутылку колы и орешки, а ещё спросить: чего он ждёт.

Он оставался ради неё.

Ради её удивлённых глаз и вопроса, который она задала, как только вышла из служебного помещения:

– Ты что тут делаешь? – Она переоделась в майку цвета цыплят из детских книжек, нацепила на голову дурацкую кепку. Это её не портило, Дженни, со своей красной помадой, не вписывалась в это место, и всё же была ужасно мила.

– Я должен тебе телефон, – уверенно заявил он. Знал, что она не предложит дать ей денег. И эта отмазка – себе-то можно признаться, что это всего лишь отмазка, – стала его спасением.

– В другой раз купишь, я тут до самого вечера, – она была искренне изумлена его поступком.

– Ничего, я подожду, – Тэхён не понимал, что с ним происходит.

А она, будто ловкая циркачка, меняла свои улыбки. Пластиковые, очаровательные, но абсолютно пустые – для посетителей. Напряжённые и скованные – для хозяйки.

Удивлённые, восторженные и волнующие – для него.

Она бегала по залу, словно заведённая, и он не мог оторвать от неё глаз.

Тэхён с детства любил всё красивое. Когда был ещё совсем маленьким, доставал украшения из маминой шкатулки, и разглядывал цепочки, серьги и кольца. Братья над ним смеялись, отец называл его увлечения пидорскими. А Тэхён любовался тем, как преломляется свет в драгоценных камнях, замирал посреди улицы, когда небо приобретало нежно-розовый цвет на закате, и облака становились похожи на крашеную сладкую вату, разглядывал лица людей – порой хмурые, порой сияющие, но всегда

выражающие внутреннюю и необъятную красоту.

Дженни Ким была красива.

Когда они впервые встретились, он не заметил в ней ничего особенного. Девчонка, попавшая в переделку с каким-то мудаком. Он привык помогать слабым, и поэтому, не задумываясь, оттащил от неё какого-то вдрызг пьяного здоровяка, заметив, как смущённо она прикрывает разрыв на бедре, проводил в свою комнату, дал свои вещи.

А она на мгновение стала похожа на неземное существо, когда неожиданно разделась, и стояла, глядя на него, словно маленький и испуганный зверёк. Кожа её, обласканная светом лампы, становилась разноцветной, выступали ключицы и мелко дрожали пальцы.

Тэхён любил красивые вещи, поэтому подошёл к ней, избавил от остатков одежды. И ему показалось, что каждая молекула её тела последовала за его. Показалось, что он совершит нечто ужасное, если откажется от этой девушки – отчаянной и прекрасной, словно богиня Античности, сброшенная с Олимпа.

Она смотрела в его глаза, и он не мог разглядеть в них ничего – такой плотный клубок из чувств метался в них, то ли от испуга, то ли от возбуждения.

Тэхён знал, что не почувствует с ней освобождения. Знал, что она не лучший вариант для того, чтобы провести эту ночь. Слишком глубокая, слишком нервная, слишком горестная. И всё же он поцеловал ей. Чтобы самому себе доказать, что ничего не изменилось.

Он не понимал, почему она – такая красивая, такая гордая, захотела с ним остаться. Но он не был против. С ней было интересно и волнующе. И он предвкушал, как она будет его умолять.

– Послушай, мне правда ужасно неловко, что ты тут сидишь, – Дженни подошла к нему в десятый, кажется, раз.

Тэхён не мог не улыбаться, тому, как искренне она была обеспокоена его присутствием.

– Зато мне всё нравится, – он не лгал. Было приятно наблюдать за ней, за её

взаимодействиями с миром. За тем, как она вежливо, но твёрдо отвергает ухаживания пожилых и хамоватых мужчин. За тем, как присаживается, чтобы старики лучше слышали, что она им предлагает. За тем, как закрывает глаза и делает три глубоких вдоха, когда хозяйка в очередной раз прикрикивает на неё из-за очередного промаха.

– Мне не нравится, что ты теряешь из-за меня своё время, – она молитвенно сложила руки на груди, – пожалуйста, не заставляй меня мучиться совестью, езжай домой.

Подлая и злая часть Тэхёна захотела спросить, не мучает ли её совесть, когда она пользуется его деньгами. Но было не время и не место выяснять этот вопрос. А ещё, ему не хотелось его задавать. Просто не хотелось, чтобы она обменяла вот эту свою улыбку – смущённую и всё ещё удивлённую, на страх в глазах и заискивающие интонации.

Он не хотел, чтобы сегодня она была несчастной.

– Ладно, но я приеду к закрытию, и мы купим тебе телефон, – сказал, уже поднимаясь из-за стола, отдвигая с края бутылку с колой, чтобы она, когда будет убирать, случайно её не смахнула.

– Вряд ли что-то будет работать в девять вечера, – растерянно улыбнулась она.

– Я что-нибудь придумаю, – пообещал Тэхён.

Он заметил, с каким нескрываемым презрением смотрела на них хозяйка кафе. Она, глубоко несчастная женщина, наверняка много крови выпила у Дженни. Без причин. Просто потому что могла, просто потому что любила упиваться собственной местечковой властью.

И он вдруг, неожиданно для самого себя, поступил, как глупый мальчишка.

Сдёрнул с головы Дженни кепку, притянул её, ошарашенную, успевшую лишь коротко ойкнуть, к себе. И поцеловал глубоко и собственнически, забираясь языком ей в рот, вцепившись одной рукой в её волосы, а другой – в талию.

Она ответила ему, будто бы ждала этот поцелуй, будто бы не было в нём ничего необычного. Не обращая внимания на улюлюканья гостей, шипение начальницы и неодобрительный цокот какого-то старика, Дженни отвечала ему со всей страстью.

Приподнялась на носочки, обхватила его шею руками, и тихо-тихо, чтобы никто кроме

Тэхёна не слышал, застонала ему в губы.

Она оторвалась от него первая, а он, не желая отпускать её, оставил на её губах ещё три коротких поцелуя, провёл пальцами по волосам, сам надел на неё кепку.

– Я буду ждать тебя, – сказала она, покрасневшая и встревоженная.

– Хорошо, – он вышел из кафе не оглядываясь, только стучала в голове эта её спокойная, сказанная безо всякого усилия фраза.

Она будет его ждать.

Тэхён направился в единственное место, где его могли принять в такой ранний для большинства его друзей час.

Чонгук встретил его недружелюбно. Стоя в одних пижамных штанах, светя на всю лестничную клетку торсом, он хмуро смотрел на Тэхёна, выбравшего пешую прогулку до восемнадцатого этажа, а не лифт.

– Я чуть не сдох прямо тут, пока тебя дождался, – он не выспался, и от этого грубил куда больше обычного, – чего так долго?