И вновь воцарилось между ними молчание. Думала Дженни вовсе не о проблемах отцов и детей. Мысли надо было гнать прочь. Гнать их, как можно дальше.

– Ты теперь из нас, простых смертных, – попыталась пошутить. Он из вежливости усмехнулся.

– Это точно. Тяжеловато, конечно, но и интересно тоже. Нет времени думать, – заметил настороженный её взгляд и продолжил явно законченное предложение, – ни о чём плохом.

Неловкость стала совсем невыносимой, и Дженни первая поднялась. Он очевидно не хотел смотреть на неё снизу-вверх, тут же вскочил следом. Собака таким раскладом оказалась недовольна, обиженно гавкнула.

– Как его зовут? – Поинтересовалась, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.

– Ёнтан, – лицо его стало нежным-нежным, когда произнёс имя питомца.

– Мне казалось, ты никогда животных не хотел, – она поняла, как ошиблась, как только последнее слово вылетело из её рта. Не надо было вспоминать прошлое. То время, когда она всё о нём знала. Почти всё.

– Я и не хотел, он сам меня нашёл. Кто-то выкинул его рядом с мусорным баком, а я тогда, – он поморщился, воспоминания явно доставляли дискомфорт, – в общем, был рядом. Мне показалось, что мы похожи, вот и забрал. Теперь уже и не могу представить жизни без него.

– Ёнтан, – повторила Дженни, и не смогла сдержаться: наклонилась, погладила мягкую чёрную шёрстку, – какой ты милашка.

– Ты ему нравишься, – Тэхён возвышался над ними, но голос его был мягок, – он обычно долго незнакомцам не доверяет, а к тебе сразу льнёт.

Она не нашлась, что ответь. Встала. Было странно находится к нему так близко. Чувствовать его запах – ничуть не изменившийся. Ощущать тепло его тела. Она отвыкла от него, и испугалась, что дурная привычка может вернуться слишком быстро. Сделала крошечный шаг назад. Он заметил. Конечно. Он всегда всё замечал.

– Не надо уезжать в гостиницу, – сказала чуть грубее, чем хотела, – мы же не дети, можем друг с другом существовать. И дом этот – куда больше твой, чем мой. Так что не уезжай. Я буду чувствовать себя неловко.

– Ладно, – согласился слишком просто. Она такого не ожидала. – Ты надолго приехала?

– Насовсем, – не смогла сдержать улыбки, заметив его удивление, – не переживай, я найду квартиру в ближайшее время. Просто сперва хотелось побыть с семьёй.

– Разве ты не на пять лет уезжала? – Он выглядел ошарашенным.

– На пять, – кивнула беззаботно, – и было здорово. Я многому научилась. Но больше не хочу.

– Почему?

– Как сказать, – хмыкнула, – я скучала, – добавила, спустя мгновение: – по Джису. По дому. По городу этому, в котором так много плохого случилось. Но всё равно скучала. А ещё… Должен же и тут кто-то делать важные и хорошие вещи. Я хочу. Хочу быть полезной. Хочу создавать прекрасное тут.

– Я не знал, – он, кажется, всё ещё не до конца пришёл в себя.

– Никто не знал, – Дженни не могла не улыбаться, представляя, как обрадуется Джису. – Я долго решала, что же мне делать в итоге. Но, кажется, если остаться там на пять лет, то это буду уже не совсем я. Другой какой-то человек, слишком изменившийся. Будет ли мне к кому возвращаться? Буду ли я желать возвращаться? – Она рассказала слишком много и слишком откровенно, остановила себя.

– Тебе всегда будет, – он тоже поддался общему настроению, выпалил то, что должно было остаться в сознании. Поджал губы, жалея о сказанном. А её затопил восторг – ненормальный и яркий – от того, как он на неё смотрел.

– Тогда, ну, – застеснялась собственных эмоций, захотела поскорее выбраться из этого узкого коридора на свежий воздух, – я пошла. Тебе надо что-то в магазине? Холодильник пустой.

– Я пришлю тебе список. Приготовлю в честь возвращения что-нибудь вкусное. Ты же наверняка соскучилась по корейским блюдам?

Она должна была вежливо улыбнуться и заявить, что это лишнее. Попросить его не переходить границ. Уверить в том, что сама способна о себе позаботиться.

– Спасибо, – ответила излишне поспешно. Не потому что это был он. Потому что она скучала по времени, когда что-то делали персонально для неё. Она вообще не помнила такого времени. Как когда-то давно не помнила и времени своего счастья. А теперь вот. И счастья за ней куча целая, и горя, правда, столько же практически, но это ничего, с этим она примирилась.

Они замялись возле двери, не зная, как разойтись так, чтобы не соприкоснуться, и в итоге Дженни сделала несколько шагов назад. Тэхён подхватил Ёнтана на руки, прошествовал мимо неё. Прошествовал. Именно это слово. Потому что она не могла оторвать от него взгляд – любовалась.

– Ты же не сменила номер? – Спросил, когда она была на пороге.

– Нет, – мотнула головой. Подумала, стыдясь этих мыслей, что в ней всегда жила надежда: он напишет. Он позвонит. Он без неё не сможет.

Смог, получается. И она смогла.

Жизнь вообще оказалась довольно прозаичной штукой. Она могла наслаждаться ей даже с разбитым сердцем. Или вопреки ему? Не так важно. Дженни брала всё от своего нахождения за границей. Она ездила на все бесплатные экскурсии, бралась за любую работу и не отказывалась от пьянок с коллегами. Неожиданно оказалось, что находить друзей достаточно просто, когда ты к миру открыта. И она верила, что некоторые из людей, с которыми её свела судьба, останутся в её жизни надолго. У неё были свидания. Нормальные свидания, где она была не охотницей и не жертвой, а просто девушкой. Партнёром. К сожалению, чёртово её сердце отказывалось воспринимать парней, с которыми она пыталась флиртовать, и даже несколько поцелуев – безусловно приятных и техничных – не исправили ситуацию. Она решила, что сломалась. Это было не страшно, со временем наверняка починится. Психолог обещала, что жизнь будет налаживаться. Понемножку – но будет. Оказалось, она сломалась с маленьким исключением. Один мужчина вызывал в ней бури. Один единственный.

Дженни вернулась домой нагруженная пакетами, и как-то так получилось, что готовить они стали вместе. Она нарезала овощи, Тэхён жарил мясо, и молчание было не напряжённым, а спокойным и уютным.

– Передай нож, пожалуйста, – попросил, и она, не задумываясь, протянула ему прибор. Подушечки их пальцев соприкоснулись. Всего на мгновение – больше она просто не выдержала, убрала руку. Но и за это мгновение оказалось, что он – её личная электростанция, потому что электричество начало курировать по венам вперемешку с кровью. Дженни тряхнуло, и она уставилась на дощечку, на которой шинковала капусту. Ничего. Это нормально. Эта реакция – отголосок прошлого. Пройдёт.

Больше он ни о чём её не просил. Они закончили в полной тишине — разрушилось и спокойствие, и уют. Только всё равно было хорошо. Без причин.

Дженни купила бутылочку вина – недорогую, но прилично выглядящую, – и не задумываясь, достала её из холодильника, как только стол был накрыт.

– А где тут штопор лежит? – Поинтересовалась, всё ещё не понимая, что делает. Тэхён указал на один из шкафчиков. – Достань бокалы, ладно? – Сказала, пытаясь открыть бутылку. Пробка зашла как-то слишком глубоко, у неё плохо получалось. – Чёрт, – пробормотала себе под нос после того, как едва не сломала ноготь.

– Давай я, – он не дождался ответа, ловко вытащил пробку и всунул вино обратно ей в руки. Поставил перед ней один бокал.

– Ты не хочешь? – Она наконец-то осознала, о чём его спрашивала. Покраснела, и голос её стал выше на два тона: – Прости, я не должна была… Боже, мне очень жаль. Правда. Это неуместно… Жутко…

– Дженни, – позвал, и она подняла голову, – не парься. Всё нормально. Если я не пью, это не значит, что тебе тоже нельзя. Будет куда хуже, если ты начнёшь скрываться или ходить передо мной на цыпочках. Я в порядке.

И он сам налил ей вино, а себе – воду. Поднял бокал, предлагая чокнуться. Она, всё ещё жутко смущённая, осторожно подняла свой.

– За твой приезд, – произнёс торжественно, и сделал большой глоток.

Она не нашлась, что ответить, и просто пригубила напиток.

Они ели в тишине, только изредка вставляя восхищённые реплики относительно вкуса блюд. Однако Дженни быстро захмелела: то ли из-за джетлага, то ли из-за усталости, то ли из-за него. И взгляд её зажил отдельно, и она всё никак не могла перестать на него смотреть. На его ресницы, которые она сосчитала, хотя количество их, конечно, изменилось, на морщинку на переносице, которая стала глубже, на скулы, которые так приятно было целовать, уворачиваясь от наглого его рта.