– У меня что-то на лице?

– Ты бросил пить? – Возможно, она не имела права на этот вопрос. Она сто процентов не имела права на этот вопрос. И всё же она его задала.

Он чуть нахмурился, уголки губ поползли вниз, чтобы тут же вернуться в своё привычное состояние – благожелательной улыбки.

– Я от всех своих зависимостей избавился, – покосился на пачку сигарет, лежащую на столешнице: он выходил покурить несколько раз за ужин, и Дженни в эти минуты могла хоть чуточку передохнуть и прийти в себя, – ну, почти от всех.

Она заткнулась, переваривая информацию. Не то чтобы она не знала об этом. Конечно, выпытывала у сестры, пусть не очень часто, но несколько раз в месяц – точно, как там Тэхён. И даже Чонгуку звонила в жутких приступах истерики, когда казалось, что с ним случилось нечто ужасное. Несмотря на то, что она могла рыдать в трубку и в три часа ночи по корейскому времени, он всегда ей отвечал. Клялся, что Джису не врёт ради её успокоения. Тэхён прошёл длинное лечение, постоянно посещает психотерапевта и даже несколько раз сходил на всякие собрания для алкоголиков.

Дженни видела, что он действительно в порядке. Завёл собаку, хорошо кушает, вновь набрал вес. Из его глаз пропала обречённость, только где-то в глубине плескалась тоска – такая болезненная, что страшно было в ней утонуть.

– Ты в порядке? – Наконец-то не выдержала и спросила прямо. – У тебя всё хорошо?

– Да, – он не слишком долго думал над ответом. Она знала – не врал. – Я много работал над тем, чтобы справиться со своими… Травмами? – Даже вопросительная интонация не заставила её вмешаться. – Было тяжело первое время, но сейчас всё хорошо. Говорят, мне повезло. Молодость и крепкий организм не позволили сдохнуть, – заметил, как она дёрнулась, поспешил успокоить, – но я это пережил. Больше Джису с Гуком страдали. Твоя сестра меня сперва ненавидела, а теперь жалеет, – усмехнулся, – она всё знает.

– Всё? – Спросила Дженни одними губами.

– Да, – он в некотором роде был безжалостным в тот момент. Исповедовался ей. – У меня случались срывы. Не так много, но всё же. В один из таких я приполз к ним в квартиру и умолял её меня простить. Тебя не мог ведь.

– Почему ты мне не позвонил ни разу? – В ней говорило не эго – нужда.

– Как бы я посмел? – Рассмеялся так искренне, что ей стало неловко. – Я несколько телефонов разбил, но знал, что никогда тебя не потревожу. Никогда. Это обещание я выполнил.

Он не выполнил, конечно.

Он тревожил её постоянно.

– Спасибо, – её губы действовали против воли.

– Я многое понял, – когда он хмурился, неожиданно становился похож на мальчишку. Юного и беззаботного. Только вот она знала, каким он был. – Чимин, знаешь, чувствовал себя очень виноватым.

– Ты и с ним поговорил?

– Да. Это правильно, что так всё произошло, я думаю. Что ты именно в тот момент узнала.

– Правильно? – Дженни превратилась в эхо. Опять. Воспоминания потеряли цвет, как и обида. И всё же они жили в ней, цеплялись за её внутренностями корнями, вряд ли могли хоть когда-то окончательно её покинуть.

– Ты уехала. Ты же счастлива сейчас? – Он смотрел на неё безо всякого смущения, весь вид его выражал искренний интерес.

Она счастлива?

– Да, – ответила, – счастлива.

Улыбка расцвела на его лице, и Тэхён стал ещё красивее.

– Я рад, – говорил искренне, она чувствовала это не только на ментальном, но даже на физическом уровне, – ты этого заслуживаешь.

– А ты?

– Заслуживаю ли счастья? – Он воспринял вопрос серьёзно, задумался. И Дженни, хотя имела в виду совсем другое, затаила дыхание.

– Да? – Посмотрел на неё так внимательно, будто умел читать по лицам. Увидел что-то, придавшее уверенности. – Думаю, да. Заслуживаю.

– И ты счастлив? – Она понимала, что доставляла ему дискомфорт этими вопросами, но иначе – не могла.

– Я к этому стремлюсь. Знаешь, – набрал в рот побольше кислорода, – я не совсем уверен в том, что мне надо. Никогда над этим не задумывался. Не мечтал. И сейчас ищу. Чимин уехал, и я попал на его место в компании. Как-то так получилось. Там неплохо. У меня получается. Только тот ли этот восторг, какой я видел у тебя, когда мы были на концерте?

– Мой восторг тоже поубавился, – хохотнула, – ожидания штука опасная.

Они погрузились в размышления. Дженни недоумевала: как могла сложиться судьба таким образом, что для неё Чимин стал едва ли не дьяволом, а Тэхёну – помог? Хотел искупить грех? Только вот он вряд ли в них верил. Как получилось так, что они – люди, по всем законам логики и мироздания, обязанные ненавидеть друг друга, – спокойно ужинают и получают от этого удовольствие? Как вышло, что она – Дженни – чувствует себя так счастливо рядом с ним? Будто бы и не было разрушительного их прошлого. Точнее, будто бы оно больше не причиняет такую боль.

Поев, они разошлись по своим комнатам, пожелав друг другу спокойной ночи. Она захватила с собой вино, но почти не пила. Пыталась оформить мысли, чтобы сделать запись в дневнике: это стало привычкой за год вдали от дома. Только она не обо всём подряд писала, а лишь о хорошем. О вещах, которые заставили её улыбнуться.

Некоторые дни были совсем печальными, а другие – полными радости. Она улыбалась из-за вкусных круассанов, красивого заката и похвалы на работе. Она улыбалась из-за смеха Джису, повышения зарплаты и возможности помогать молодым музыкантам. Благодаря дневнику, Дженни каждый день напоминала себе, что хороших моментов в её жизни больше, чем плохих.

Немного подумав, оставила три короткие строчки: «Знакомство с Ёнтаном. Удачный полёт. Тэхён в порядке».

Несмотря на усталость, заснуть она не могла. Слишком мучило его соседство. Мыслей было много, и все разрозненные, бешеные, сорвавшиеся с поводка. Она очень хотела сделать что-то. Хоть что-нибудь. Но не позволяла себе. Ведь в тот вечер, год назад, Дженни точно решила, что они расстались.

Она провалилась в муторный и тяжёлый сон, в котором не нашла ни успокоения, ни отдыха. Она бежала вдоль огромной бетонной стены с колючей проволокой сверху, и всё никак не могла найти выход. Стена была бесконечной, а она устала и лишилась последних сил. В конце концов, просто уселась на землю в ожидании смерти: почему-то казалось, что, если не добежит, обязательно умрёт.

Смерть не пришла. Она не чувствовала ни голода, ни холода. Она чего-то ждала. Спасение тоже не приходило. Дженни решила, что надо попробовать ещё раз. Но стоило ей сделать первый шаг, как сон прервался.

Она пробудилась из-за жажды. Спустилась на первый этаж, налила себе воды. Залпом выпила стакан, и взяла с собой наверх ещё один. На секунду задержалась у двери Тэхёна, разглядывая её. Единственная в этом доме дверь с замком. У неё не было ключа.

Девушка вернулась к себе, постаралась заснуть. Ничего не выходило. Было то слишком душно, то мучил голод, то слишком твёрдой казалась подушка. За окном начало светать, и она окончательно разозлилась. На себя, на организм и на Тэхёна. Это он сделал с ней такое. Он.

Захотелось выйти на улицу, чтобы подышать свежим воздухом, однако и этого она не смогла. На пороге лежал Ёнтан и сладко похрапывал. Будить его было бы преступлением. Она бессмысленно побродила по дому. Вспомнила тот день, когда приехала знакомиться с семьёй Чон. Кто бы знал, что они будут так о ней заботиться – звонить каждую неделю, постоянно пересылать корейскую еду и спрашивать, никто ли её не обижает. Её не обижали. Её уже давно никто не обижал.

Она вспомнила и свою первую ночь здесь. Тогда дом – не очень, в сущности, шикарный, казался настоящим особняком. Тогда ей было всё равно и на него, и на его обитателей. Тогда её интересовало только выживание. И больше ничего.

Тэхёна интересовало быстрое удовольствие, её – деньги.

Как сильно они поменялись?

Разве остались они теми же людьми?

Она стремительно поднялась на второй этаж. Заглянула в ванную, чтобы ещё раз подмигнуть своему отражению.

– Это всё вино, – хихикнула истерично, хотя действие алкоголя закончилось давным-давно.