Там нам выдавали чай и несколько булок с маслом, да один пирожок с картошкой. Отчего завтрак завершился практически, не успев накачавшись. После завтрака, у гимназистов шла обязательная прогулка, и только через час начало нового урока.

Уже на улице я, держась от всех слегка в стороне, наблюдал, как разбредались по центральным аллеям гимназисты и гимназистки на утреннюю прогулку.

Стоя у одного из многочисленных массивных дубов, я наблюдал, как парни нерешительно старались завести беседы с противоположным полом, а те в свою очередь, не все шли на контакт.

Вдоволь насмотревшись на это зрелище, я так же как и многие другие, свернул с дорожки, и пошёл вдоль деревьев, вдыхая сентябрьский воздух.

Но стоило мне отойти чуть дальше основных мощёных дорожек, и зайти в ухоженную область, где всюду росли дубы, как я увидел быстро приближающихся ко мне старых знакомых.

Пётр, в окружении известных, и неизвестных мне парней, пёр на меня как локомотив.

Смысла бежать или искать помощи на стороне не было. Поэтому я просто стоял и смотрел, как они шли на меня быстрыми шагами.

Так же я понимал, тот факт, что первичные тренировки, которые начались практически две недели назад, не могли дать мне тех результатов, которые могли встать в противовес этой шобле.

Может один на один или даже с малой вероятностью два против одного, и можно было рассчитывать на призрачный, но шанс победы. Однако я не был оптимистом, и понимал, что за столь короткий срок, я только начал закладывать базу боевого искусства.

Но и бегать я от этих ребят не собирался.

Во-первых, это было не по моей натуре, а во-вторых, прослыть в гимназии, где выпускники вскоре займут те или иные посты при империи, трусом и слабаком, было нельзя. Так как в дальнейшем это могло пагубно отразиться на моей карьере, и служебном положении.

Одно дело если ты безродный внебрачный сын аристократа, а другое, если ты слабак с которым никто не считается.

— Ну, вот и свиделись Гришка. — Встал в полуметре от меня Пётр, а его друзья окружили меня полукольцом.

— Ты так хотел меня видеть? — Старался я произнести слова ровным голосом, незаметно вставая ногами в боевую стойку.

— Так это и есть тот идиот. — Склонив голову, набок протянул высокий и хорошо сложенный парень с идеально чистой кожей и блондинистыми слегка вьющимися волосами.

Пётр хищно улыбнулся и произнёс:

— Да, это он, Арсений. Из-за него мы два дня на горохе стояли. — Толкнул он меня рукой в грудь, от чего я сделал вид, что отступаю на шаг, принимая более удачное положение ног. — Я две недели ждал этого дня.

Гимназисты и гимназистки, что неспешно бродили по дорожкам аллей, и за их пределами, словно почувствовав, что-то неладное, стали замедлятся и смотреть в нашу сторону.

— Ну, тогда начинайте, — с ленцой в голосе словно разрешил им драку Арсений. — А то скоро урок, а нам ещё с крепостными из начальных классов надо познакомиться. — Злорадно улыбнулся блондин, на долю секунды приоткрывая свою истинную натуру.

— Да за радость. — Выпалил Пётр, и дёрнулся на меня, начиная замах для удара.

В ту же секунду, моя правая рука начала свой ход из классического положения в каратэ от пояса, и слегка закручиваясь, влетела сжатым кулаком точно под верхнюю губу гимназиста.

Голова Петра тотчас отлетела назад, а парень вместо удара схватился за лицо, начиная невнятно кричать, а его полный друг, увидев эту картину, нашёлся первым, и сразу хотел ударить меня своим массивным кулаком по лицу.

Я же дернувшись в бок, отбил классическим блоком из каратэ его ударную конечность вверх, после чего сразу провёл контратаку, разбив толстяку губы.

— Мерцавец! — Взревел кто-то из присутствующих, и на меня рванули все, кто явился с Петром.

Отпихнув самого прыткого от себя ногой, я хотел было отпрыгнуть назад, но был сметён с ног навалившимися на меня скопом Гимназистами.

По лицу сразу прилетело, несколько хлестких ударов кулаками, от чего в глазах заиграли чёртики, а на губах появился солёный вкус крови.

— Шельма! Будешь знать, как на дворян руку поднимать. — Кричал кто-то из толпы.

Я же, в это время, получая удары по рукам, которыми прикрывал лицо, а также по рёбрам, приступил к сотворению ключа серого круга.

— А ну прекратили балаган! — Раздался уверенный строгий мужской голос.

Удары по мне тотчас прекратились, а гимназисты в спешке отстранились от моего поваленного на землю тела.

— Судари, о какой чести аристократов может идти речь? Когда семеро, словно толпа крестьян бьют одного. Или вы решили посрамить ваши фамилии таким негожим поведением? — Словно ничего не произошло, буднично говорил Александр Романович Ехитов.

Гимназисты потупились, но не все. Арсений стоял, даже не опустив взгляд, смотря на пожилого мужчину.

— Была задета честь всех нас. И каждый хотел отплаты, — заговорил блондин. — В следующий раз, мы будем более сдержаны, ожидая каждый своей очереди наказать наглеца.

— Я надеюсь на это, Арсений Петрович, — улыбнулся ему Александр. — А теперь ступайте. Скоро начнётся урок. Негоже в первый учебный день опаздывать, и получить наказание.

Арсений сдержанно кивнул, и первым развернулся от мужчины, начиная идти, прочь от места драки.

Толпа не до дворян покидало это место, а зеваки в лицах гимназистов тоже разбредались кто куда. Я же утерев кровь с разбитой губы тыльной стороной ладони, корчась от боли в теле, поднимался на ноги, под взгляд всё стоящего по близости Александра Романовича.

— Как бы сказали французы сэ ля ви, — улыбнулся мне Александр, — и голубчик, — посмотрел он мне в глаза. — Вам пока рановато использовать родовую силу. Не останови я вас, эти мальки могли серьезно пострадать. Однако не могу ни отметить уровень вашего прогресса от затравленного падения с высоты, до дачи отпора недругам с желанием использовать техники родовой силы.

— Спасибо, что оградили меня от лишних проблем. — Произнёс я, понимая, что этот человек, даже в такой сваре, смог разглядеть мою попытку применить одну из заученных техник, которые я пытался освоить.

— Не благодарите меня Григорий Александрович, — отмахнулся от меня пожилой мужчина. — Я может, забегаю вперёд, и мои знакомые, это не одобрят. Но я попрошу вас после всех уроков, зайти ко мне в кабинет. Пообщаемся с вами тет-а-тет. Ведь вы как мне думается, уже поняли уклад этой гимназии, а также ваше не очень завидное положение между двух огней. Тридцатый кабинет. Здание военных залов. Ровно в восемь вечера. Прошу не опаздывать. — Кивнул он мне в знак окончания нашего разговора, после чего непринужденной походкой направился к мощёной булыжником дорожке.

Я стоял и смотрел ему в лед, теперь точно понимая, что Александр Романович напоминал мне одного из самых пожилых моих учителей, коим был Виктор Борисович, некогда состоявший в КГБ СССР.

День клонился к своему завершению.

Я отсиживал урок за уроком, знакомясь при этом с учителями, но мысли мои были далеко от предметов, на которых я присутствовал.

Вот и сейчас досиживая последний на сегодня урок математики, я сидел за первой партой, смотря в окно за которым шёл дождь, и было уже темно как ночью.

Мои мысли крутились вокруг Александра Романовича. Этот мужчина явно чего-то хотел от меня. При этом как я понимал, с самого первого дня нашей с ним встречи, он либо присматривался ко мне, либо давал мне время прочувствовать всю полноту картины моего положения в стенах гимназии, а может и то, и другое одновременно.

Так же меня не отпускали его слова про то, что это поспешно, и как я понял без общего согласования.

С этих слов можно было предположить, что Александр Романович состоял в неком сообществе, которое как получалось, про меня знало, но инструкций о сближении с моей персоной не отдавало. Ехитов сам вышел на контакт, намекая на то, что моё положение тут весьма плачевно, и разговор с ним может выправить ситуацию, а может и вовсе в корне поменять её.