— После обыска Министерство всё ещё держит мэнор под замком. Кроме официальных лиц, туда никого не пускают, — по тому, как Гермиона мучила свои пальцы, Драко сделал вывод, что новости должны быть отвратительными. — Так что тебе нужно найти другое место для проживания.
Драко пожал плечами и откинул с глаз волосы. Ему выдали ту же одежду, в которой он сюда прибыл, и она жала больше, чем он запомнил. Драко не знал: то ли он прибавил в весе, то ли просто округлился.
— Я отправлюсь в одно из других своих поместий.
— Другие поместья? — кажется, она удивилась.
Драко не понял: то ли она не знала о его остальной недвижимости, то ли он слишком легко отреагировал. «Мои другие поместья», будто это не он провёл несколько лет в грязи в России, Франции и Англии. Будто он всё ещё был богатеньким мальчиком, который никогда не зарабатывал себе на жизнь. Драко полагал, что как бы там ни было, но некоторые вещи не меняются. Что-то остаётся неизменным, потому что часть тебя слишком уж к этому привыкает.
— Ты хочешь получить ещё и этот список? — вышло грубо и резко, и при взгляде на её лицо Малфой почувствовал укол сожаления.
Именно по этой причине он сейчас стоял здесь. Он внимательно присматривался к тому, что творилось вокруг, и прислушивался к разговорам остальных заключённых. Драко всегда отличался наблюдательностью, и когда Грейнджер пришла с предложением сделки в обмен на известную ему информацию, он выложил всё. Драко буквально наизнанку вывернулся, потому что ничего в жизни ему не хотелось так отчаянно, как выбраться отсюда. Спустя два месяца после встречи и по прошествии десяти месяцев с момента заключения, Драко узнал, что его выпускают. Он не видел Грейнджер с того самого дня и в темноте своей камеры размышлял над тем, почему она его игнорирует.
Война добралась до неё. Избавила от бравады и напора, лишила сна и истощила. Это сквозило в её внешности, в усталости позы, в покатости плеч. На её лице было то же измученное выражение, которое он впервые заметил два месяца назад, когда она сидела с густо исписанными листами пергамента. «Всё почти закончилось», — сказала она, и Драко решил, что она имеет в виду его пребывание в тюрьме. Сейчас, оглядываясь назад, он пришёл к выводу, что Гермиона могла подразумевать и его заключение, и войну, и вообще всё. Может быть, всё уже почти кончено.
— Я лишь хотела удостовериться, что тебе есть где остановиться.
Драко кивнул, вдыхая ветер.
— Спасибо, Грейнджер. За всё.
Чтобы это произнести, ему пришлось посмотреть себе под ноги, а сказав, он постарался тут же подумать о чём-то отвлечённом. Поэтому Драко пропустил появившееся на её лице выражение, как и любую другую реакцию. Но ему и не надо было этого видеть — послышался шорох камней под её ногами, и вот она уже была рядом. К его груди прижалось её тёплое тело, закрывая от холодного ветра, и запах соли растворился в аромате её шампуня. Гермиона прильнула к нему, и Драко понял, каким странным ему сейчас кажется столь тесный контакт с другим человеком. Возможно, рядом с ней так всегда и было, а может, и всегда будет. Поэтому он просто стоял, слишком остро ощущая близость Гермионы, а потом поднял руку и обнял её за талию.
По сравнению с ним она казалась такой маленькой. Более хрупкой, чем он помнил и чем позволительно быть человеку, обладающему её силой. Её холодный нос уткнулся туда, где его кожа встречалась с воротником рубашки, Драко чувствовал, как она глубоко дышит, будто пытаясь запомнить его запах и «аромат» азкабанского мыла. Она крепко обнимала его, прижав ладони к спине; Драко поднял вторую руку и положил на плечо Гермионе, затем медленно и неуверенно сместил ладонь к тонкой шее. Её кожа оказалась холодной, и Драко никак не мог понять, как такое возможно, ведь её тело было очень тёплым. Его ладонь скользила до тех пор, пока он не обнял Грейнджер за плечи. Пряди её волос летели ему прямо в лицо, и он, прищурившись, смотрел невидящим взглядом на океан поверх её головы.
========== Часть седьмая ==========
Норсборн стрит: сегодняшний день
Драко не представлял, куда направляется, и решил, что несколько раз свернул куда-то не туда — он совершенно не узнавал район, в котором оказался. За ним кто-то шёл, и поначалу Драко грешил на приступ паранойи, но затем краем глаза заметил фигуру. Мельком. И всё же этого хватило, чтобы понять, кто это, разглядеть на плечах «преследовательницы» мантию и сообразить, что именно её он и забыл в пабе.
Сбоку у дороги возвышался рекламный щит. Угол плаката отклеился, внизу белел порез, но в целом он был в хорошем состоянии. Изображение вулкана и линии горизонта — реклама туристического агентства. Эта картинка напомнила Драко о том, о чём рассказывал Поттер. Об извержении Кракатау, который выбросил в воздух много пыли и на два года изменил мир. Один взрыв в одном месте, событие, длившееся совсем недолго, но поменявшее весь мир. Окрасившее закаты в зелёный цвет. На тебя оказало влияние то, о чём ты и подумать не мог. И пусть это штука находилась на другом конце земного шара, сейчас твои закаты позеленели, ты начал по-другому видеть окружающую действительность и всё стало иным. Совсем другим из-за какого-то дурацкого, пустякового вулкана.
Мы были такими доверчивыми. Весь мир и все живущее в нём люди — вне зависимости от того, кто они и кем себя считали. Все оказались так уязвимы, так беззащитны перед изменениями погоды, так легко ведомы судьбой и обстоятельствами. Целые жизни изменило то, о чём никто даже не догадывался, пока не стало слишком поздно. Просто некоторым пришлось труднее. Кому-то достались башни и пророчества, кому-то — трудности с поиском работы, а кому-то — череда плохих любовников. Но участвовали в войне все. В настоящей или персональной, на которой человек сражался с другой страной, группой противников, неудачей или самим собой. Для всех разная, но война была у каждого. Вот кто мы — бойцы. Каждый из нас постоянно за что-то борется. За благополучие, счастье, мир, точку зрения, деньги, безопасность, любовь — да за что угодно. И этот бой длится целую жизнь и никогда не прекращается. Мир охоч до битв, и жажда бóльшего — желание заполучить нечто лучшее и в лучшем месте — никуда не исчезнет.
Над стаей птиц красовалась надпись, напечатанная жирным курсивом: «Измени свой мир».
«Да пошли вы, — подумал Драко. — Пошёл ты на хер, Кракатау».
Тонкие металлические прутья квадратных скоб на деревянном столбе служили лестницей. Контролируя дыхание и по-прежнему сжимая в руке палочку, Драко полез вверх. Он подумал о том, каково это — стоять голым на шестнадцатом этаже, вспомнил ощущение полёта, когда ты теряешься в небе, и полез. Чем выше Малфой забирался, тем сильнее удалялся от всего: от земли, от собственных мыслей, от борьбы. Ледяной металл обжигал кожу, заставляя пальцы терять чувствительность, и Драко несколько раз поскальзывался. Алкоголь постепенно выветривался из усталой головы, а холод отрезвлял и заставлял чувствовать себя живым.
Драко выбрался на площадку и встал так, чтобы оказаться лицом к подножью вулкана. Измени свой мир. Измени свой мир, твою мать. С такого близкого расстояния он мог разглядеть крошечные точки, из которых складывалось изображение. Маленькие цветные квадратики, которые никто не различает издали. Миллионы кусочков, необходимые для того, чтобы сложить целое.
Драко шмыгнул носом, который остался единственным тёплым местом на лице, и развернулся к небу. Простирающийся вокруг тёмно-синий пейзаж, чистый свежий воздух, сводящий грудь холодом. Он коснулся края площадки носками ботинок и сделал глубокий вдох, наполняя лёгкие так, что те чуть не лопнули.
Он развёл руки в стороны настолько широко, что перестал ощущать единую точку опоры и свой вес. Сердце легко парило в груди. Драко сделал ещё один глубокий вдох, чувствуя, как ветер касается лица, кожи, языка.
Мама, я лечу. Мама, лечу!
Внизу яркие точки городских огней вытянулись в линии. На ночных улицах он не заметил никого, кроме неё. Девчонки, стоявшей под жёлтым фонарем и смотревшей на него снизу вверх. Очень далеко под ним. Она казалось такой маленькой, что он смог разглядеть только кудрявую голову — ветер швырнул вперёд её волосы, его собственная мантия скрывала её плечи. И всё равно, несмотря на то, что Драко её увидел, он мог унестись на миллион миль вверх.
