— Нет, не говорил.

Он и не помнил об этом, пока она не сказала. Всех, у кого не было Метки, вышвыривало портключом, если только посетитель не держался за того, у кого Метка была. Годы прошли с тех пор, как он был там в последний раз. Он не мог удержать в памяти все детали.

Гермиона выдохнула так, словно торопилась опустошить лёгкие, и с громким звоном поставила солонку.

— Малфой, мы пытаемся помочь твоей матери. Самое малое, что можешь сделать ты, — это помочь нам.

— Вы пытаетесь помочь себе. Помочь своей матери стараюсь я.

— Мы…

— Я уже слышал, что ты хочешь сказать. Не утруждайся повторением.

Похоже, к ним приближалась официантка — Гермиона переключила своё внимание на что-то над его головой. Компания за дальним столиком приходила в себя после бессонной ночи. И когда ребята протискивались мимо центрального столика, ненадежно стоявшие там стаканы покачнулись. Затаив дыхание, Драко наблюдал за ними, пока те не перестали дребезжать и не замерли, целые и невредимые.

Грейнджер уместила на фарфоровой чашке столько пальцев, сколько смогла, и подняла её ко рту. Она прижала бортик к подбородку и нижней губе и просто наслаждалась теплом и ароматом, будто бы на улице было холодно.

Драко фыркнул. Вот и ещё одна вещь, которая его в ней раздражала.

— Все мы получаем то, чего хотим. Я не утверждаю, что Министерство делает это, лишь бы только помочь твоей маме. У всех имеются свои причины. Взаимная выгода, если угодно.

Она снова начала дуть на свой дымящийся чай, и Драко пробормотал что-то в ответ.

— Малфой, если ты опять предоставишь данные лишь частично и подвергнешь нас опасности, всё будет кончено. Это не игра. Ты не в том положении.

Он сосредоточил на Гермионе всё своё внимание, но, похоже, это не произвело на неё прежнего впечатления. Ее щёки окрасились румянцем от собственной убеждённости. Она даже поставила чашку на стол, чтобы лучше донести свою мысль. Она не собиралась валять дурака. Ну, так и он тоже.

— Грейнджер, я как раз в том положении. У меня есть нужная вам информация. Когда у кого-то есть то, что вам требуется, у него есть власть. Ты это понимаешь?

— Вообще-то, Малфой, существуют и другие люди, которые тоже будут готовы поделиться с нами информацией, — она подняла руку, едва только Драко открыл рот. — Их надо убедить. И да, возможно, они не знают столько, сколько ты, но их знаний достаточно. И этого хватит, если ты продолжишь в том же духе.

— Тогда почему бы вам не обратиться и к ним тоже? Собрать информацию из всех источников?

— Потому что Министерство не настолько заинтересовано в том, чтобы слишком часто закрывать глаза или оставлять чересчур много свидетелей. До последнего инцидента полученных от тебя сведений было достаточно. Но если ты снова создашь проблемы, то ситуация изменится.

Драко дважды развернул свою чашку, наблюдая за тем, как в ней плещется жидкость.

— А кто может утверждать, что я просто не забыл об этом?

— Никто. Но тебе пора вспоминать получше, Малфой.

Он поднял глаза.

— Ты мне угрожаешь?

Гермиона покачала головой, снова поднося чашку к лицу.

— Лишь довожу до твоего сведения факты.

Драко сверлил её взглядом около минуты, потом тяжело вздохнул и откинулся на спинку стула.

— Так чего ты хочешь от меня теперь?

— Мы хотим знать, куда их перебросило.

— Я не знаю.

Она наконец-то снова перевела взгляд на Драко и сжала пальцы.

— Тебе нужно что-то придумать. Представляешь, как сейчас зло Министерство? Из-за неверно предоставленной тобой информации пропало восемь авроров. Если мы не найдём их в ближайшее время, — и желательно, чтобы большинство из них осталось в живых, — я не знаю, сколько ещё смогу препятствовать твоему аресту.

— Ты говорила, что о моём местоположении знаешь только ты.

— Так и есть.

Но это не имело никакого значения. Потому что она сдаст его, если это потребуется. Существовало лишь ощущение фальшивой безопасности и временного доверия, пока шла война. Только так. Даже если ты не участвуешь в боевых действиях, тебе приходится биться за своё место и за то, что тебе нужно. Но это тоже жизнь.

— Дай мне салфетку. У тебя есть ручка?

Он написал это для своей матери. Список мест, где могли скрываться его друзья, его семья, люди, с которыми он вырос. Он предал их на крохотной дешёвой салфетке с грязной надписью, потому что один из них мог знать о том, что случилось. Один из них мог ей помочь.

Стараясь об этом не думать, он отдал клочок Грейнджер и ушёл, как только вернулась официантка с блинчиками.

Номер-сьют 3Б, сегодняшний день

Волосы вызвали некоторые затруднения. Они чуть отросли с тех пор, как Драко нормально стригся в последний раз, и, оценив свою шевелюру с точки зрения придирчивой общественности, Малфой понял, что они слишком длинные. Он не то чтобы пытался принять более приятный или приемлемый для людей образ. Просто не хотелось лишний раз провоцировать ещё больше сравнений с собственным отцом.

Это тоже было непросто. Ведь ты выстоял и тебе потребовалось пять лет, чтобы измениться. Вогнать себя в сложившиеся рамки собственного существования и выживать в дерьме до тех пор, пока не пришло понимание. Понадобились целая жизнь и человек, чтобы перестроиться и восстановиться. Чтобы собрать себя заново из той путаницы, что имела и не имела значения.

Он по-прежнему не воспринимал всё это всерьёз. По-прежнему не чувствовал уверенности, а ведь теперь внимание волшебного мира снова было приковано к нему. И если говорить начистоту, Драко не мог признать, что готов к такому. Не мог сказать, что ощущает в себе достаточно сил для встречи с критикой и поверхностным суждением о собственной личности.

Там, на заднем плане, скрывалось столько всего плохого, чего никто не знал. Никто не понимал, почему именно он сегодня будет там. Даже сам Драко никак не мог этого осознать.

Россия, после Башни: 9 месяцев

Он торчал в России. Провёл здесь уже несколько месяцев, но в разных местах. Снейп оставил его пару месяцев назад, и Драко не сумел бы назвать своё местоположение, даже если бы ему приставили палочку к виску и накачали веритасерумом.

Он спал на койке в крохотной комнатке на верхнем этаже паба. Люди, гораздо неприятнее него самого, постоянно сновали вокруг и ночевали на одной из трёх свободных кроватей. Драко неизменно закрывался и наклонял голову — те, кто действительно занимались тёмными делишками, знали Малфоев в лицо. По ночам, лёжа в кровати, он таращился в темноту, параноидально прислушиваясь, пока соседи не исчезали.

Его денежный запас истощился настолько, что стал вызывать беспокойство, Малфой перерос или изорвал почти всю одежду, что была у него с собой, и не имел ни малейшего представления о том, что делать дальше. Со Снейпом было проще. Тот направлял, заботился, убеждался, что с ними всё хорошо. Мир оказался жёстче и страшнее безо всякой поддержки, помощи или простого присутствия в этой неразберихе кого-то знакомого рядом. Теперь Драко должен был сам решать все проблемы, при этом чаще всего совершенно не понимая, как это делать.

До того, как Гермиона Грейнджер объявилась на верхней лестничной площадке, он видел её дважды. Выблевав свои кишки рядом с какой-то деревянной штуковиной и свёрнутым ковром, Драко выбирался из переулка возле паба. Всё, что он тогда ощущал, это привкус рвоты во рту и жжение, разодравшее горло, когда желудок снова вывернуло. Вывалившись из переулка, Драко тут же отпрянул обратно. Узнавание скрутило вены, едва он разглядел девушку и двух смутно знакомых женщин, переходивших дорогу. Они продолжили смеяться и болтать, и Драко не сомневался — его не заметили.

Затем вдруг, миновав переулок, Грейнджер повернула голову и скользнула взглядом по темноте. Драко инстинктивно отступил глубже, но Гермиона продолжила свой путь, так ни слова и не сказав.

Во второй раз он стоял на улице, прислонившись к стене паба и разговаривая с миниатюрной брюнеткой, до боли напоминавшей ему Панси. Он всегда так делал: искал лица своих друзей в других людях. Будто Гойл мог проходить по улице в непонятном месте в России или Малькольм — вытаскивать Миллисенту из цветочного магазина. Но Драко машинально продолжал так делать. В людях заложено стремление искать что-то знакомое, удобное, безопасное. Особенно когда окружающий мир оказывается этому полной противоположностью.