Мотя блестяще умеет втираться в доверие, слово за слово, стопка-другая спиртного, и вот уже сосед по купе сладко спит, нагрузившись по уши снотворным, а Мотя обшаривает его карманы и багаж, а затем выходит на ближайшей станции.

Пальчик же ему отчекрыжил ещё до революции один из питерских воров, которого Мотя на свою голову разул и раздел в поезде привычным для себя способом. Вор очухался, навёл среди своих справки, отыскал жулика и наказал, отрезав палец.

Правда, жажда к наживе никуда не исчезла, и Мотя продолжает по-прежнему работать в поездах. Сейчас его разыскивают сразу в нескольких губерниях, где он изрядно наследил.

К сожалению, в ориентировке не было его фотокарточки, только словесное описание и особая примета, так что оставалась вероятность, что я ошибся и мой попутчик — законопослушный гражданин.

Придётся в очередной раз брать на живца, и как обычно в этом качестве опять будет выступать моя скромная персона.

— А давайте! — с преувеличенным энтузиазмом откликнулся я.

Мотя или не Мотя, мне это ещё только предстояло выяснить, не смог удержать слегка презрительной ухмылки, она задержалась на устах всего мгновение, но этого хватило, чтобы я ещё сильнее убедился в подозрениях.

Как подготовленный к длительным путешествиям по матушке России, попутчик извлёк две стопочки.

— Поехали! За ваше здоровье!

— И за знакомство!

Мы «хлопнули» по рюмашке. В бутылку Мотя снотворное не подмешивал, ему предстояло пить вместе со мной. Он отвлекал чем-то попутчика, а затем подливал сонное зелье в его рюмку, так что первую стопку я пил смело.

Так же смело выдул и вторую. Коньяк был ужасный, никакой контрабандой тут не пахло, обычный самопал.

Чтобы облегчить соседу жизнь, я приподнялся, заявив что должен прогуляться «до свежего воздуха», сиречь в сортир. Мотя понимающе закивал.

Я вышел из купе, постоял в коридорчике вагона и снова вошёл.

Стопки, как я и думал, уже были наполнены до краёв.

— Дёрнем?

— Отчего ж не дёрнуть?!

Я взял стопку в руке, сделал вид, будто о чём-то задумался, а потом посмотрел в окно:

— Смотрите, Сил Силыч, красота-то какая.

Тот послушно перевёл взгляд в окно, а я быстро выплеснул стопку на пол, а потом сделал вид, словно пью.

Примерно через полчасика мне вдруг резко «захотелось спать».

— Умаялись, наверное, — участливо произнёс попутчик.

Однако я был не в силах что-либо произнести, лишь повернулся на бок и захрапел. Лежал я так довольно долго, Сил Силыч будто что-то почувствовал и не спешил приступать к процессу изъятия материальных ценностей.

Но вот лёд тронулся. Его руки бесцеремонно залезли мне под пиджак и принялись шарить по карманам.

Я открыл глаза. Сил Силыч отпрянул.

— Ты что?

— Ничего, — усмехнулся я. — Уголовный розыск. Вы арестованы.

Говоря по правде, я сам уже был не рад произошедшему, это было чревато тем, что придётся покидать поезд, сдавать Беспалого на ближайшей станции, оформлять бумаги и прочую канитель.

Так оно и произошло.

Когда поезд остановился, я забрал свой багаж и вместе с Беспалым оказался на перроне совершенно незнакомого города. Нас уже заметил дежуривший у вокзала милиционер, и он уже спешил к нам, на ходу расстёгивая кобуру.

Я показал удостоверение и показал на Беспалого.

— Принимайте. Это Мотя Беспалый, у вас на него должна иметься ориентировка.

А сам проводил взглядом трогающийся поезд.

Ну что ж… Ростов ещё какое-то время побудет без меня. Надеюсь, тамошние товарищи немного потерпят. Ведь справлялись они до этого дня!

Беспалый не геройствовал, сразу во всём признался.

— Эх, сдавать с возрастом начал, легавого в тебе не признал! — сокрушённо произнёс он, перед тем, как его отвели в камеру.

Начальник милиции с удовольствием пожал мне руку, обещав посадить на следующий поезд до Ростова.

— Не волнуйтесь! Первым классом снова поедете! — пообещал он.

— А сколько ждать до следующего поезда?

— Часов десять. Вы у нас пока посидите, ежли что — так топчанчик вам постелим — выспитесь. Ну и насчёт перекусить сообразим. Вы как — успели проголодаться?

Я показал на корзинку Степановны.

— Здесь не только на меня, на всё ваше отделение хватит.

Мы как раз дружно доедали курицу, когда в кабинет вошёл тот самый милиционер, который был на перроне.

— Тут это самое… Телеграмма пришла. В том поезде, в котором, значит, товарищ Быстров ехал, убитого нашли. Прямо в купе расстреляли.

Я насторожился.

— А в каком вагоне и купе?

— Щаз посмотрю. Минуточку, тут вроде было написано…

Когда милиционер сообщил детали убийства, я невольно вздрогнул: это был мой вагон и купе. Похоже, проводник посадил кого-то из пассажиров на освободившееся место.

И что-то внутри меня подсказывало: пуля на самом деле предназначалась мне, а не тому несчастному.

Желание ехать в Ростов пропало. Больше всего мне хотелось укатить назад в Москву, подстеречь в засаде Радека и нашпиговать его свинцом, пока ситуация окончательно не вышла из-под контроля.

По идее я мог это обстряпать так, что никто никогда не найдёт концов. Кто, как ни менты, знают и умеют запутывать следы и уничтожать улики.

Только вот оно мне надо? Радек наверняка успел уже сообщить обо мне Троцкому, а у меня нет под рукой подходящего ледоруба для товарища Бронштейна.

Хорошенько всё взвесив, я принял решение сделать вид, будто ничего не произошло. Вряд ли киллер понял, что пристрелил не того, значит, Радек какое-то время будет считать, что меня нет в живых.

Что это мне даёт? Два-три дня относительно спокойной жизни, а это уже неплохо. Для ростовских урок я пока фигура незнакомая и потому опасности не представляю, то есть выстрела в спину какое-то время можно не ждать.

Дальше… Дальше не берусь загадывать. Будь что будет. Подставляться не собираюсь, если попытаются ударить, буду драться до самого конца.

Трепалов предполагает, что если я перестану мозолить глаза Радеку, тот благополучно обо мне забудет. Ну… пока не забыл.

Начмил не обманул, сделал всё в лучшем виде: посадил на следующий поезд до Ростова, так что до южной столицы России ехал в полном комфорте — один в купе первого класса. Читал газеты, дремал, покупал снедь на станциях, заказывал чай у проводника, гулял на перроне, вдыхая зимний воздух, смешанный с паровозной копотью.

Чем ближе был Ростов, тем становилось теплее и теплее, через какое-то время привычный снежный пейзаж почти пропал, попадаясь урывками.

Из окошка виднелся Дон, не так широкий, как я себе его представлял.

В Ростов поезд прибыл ближе к вечеру. Я заранее отстукал местным сыщикам телеграмму, в которой сообщил, что задерживаюсь. По идее меня должны были встретить на вокзале, однако, когда я выбрался из вагона и стал осматриваться, никто ко мне так и не подошёл.

Ничего страшного. Телеграмма могла не дойти или какая-то накладочка вышла. Всякое в жизни бывает.

Так что без паники, товарищ Быстров. Язык доведёт не только до Киева.

Адрес ДонОблУгро был мне известен — та самая улица Садовая, по которой я когда-то прогуливался с дочкой, дом 29. Идти от вокзала, насколько я помню, недалеко, да и вещей у меня раз-два и обчёлся.

Заодно хоть ноги разомну.

Я пошагал в сторону вокзала. Вокруг струился разномастный людской поток: пассажиры, встречающие, мужчины, женщины, дети… То туда, то сюда сновали грузчики с багажом и без, бегали чумазые пацаны-беспризорники, раздували пары паровозы.

Шум, гам, конское ржание, смех, объятия, поцелуи. Порой на пути оказывался затор и приходилось буквально прокладывать себе дорогу.

Внешне невзрачного мужичка в тулупчике и надвинутом на глаза заячьем треухе я срисовал сразу. Он почему-то тёрся возле меня. Знать бы почему…

Киллер? Чтобы раскрыть его, я дважды нарочно подставился, однако тип в тулупчике откровенно «зевнул» оба таких удачных шанса отправить меня в штаб Духонина. Хм… вряд ли по мою душу бы зарядили не профессионала. Теперь Радек в курсе, с кем имеет дело, так что надо ждать хорошего спеца.