Не выдержал блин... рученки шаловливые распустил. Я

— Саша!

Соседка резко развернулась, поправляя таки сползшее по грудь полотенце и влепила Пельменю пощёчину.

Дзинь.

Ладонь плотно прилипла по щеке.

— За что?! — Саня отступил на шаг, растирая щеку — от пощечины кожу обожгло.

— Ты ещё спрашиваешь? — огрызнулась тетя Света и зыркнула Сане между ног.

Пельмень опустил взгляд.

Понятно.

Стояк.

И сука, крепкий такой. Хер встал, как корабельное мачта, грозя порвать по швам шорты.

Саня дебиловато улыбнулся, понимая, что попал впросак. И хрен его знает, что делать со стояком. А че делать — теперь уже ничего. Хер Сани, как под прицел взял на мушку соседку и готов был выбить мишень на десяточку. Прям между сочных булок всадить сгнаряд.

— Простите, извините, — только и нашёлся Саня.

-Нахал?! — взвизгнула тетя Света, зыркая в то самое место.

— Ну я не виноват, что у вас жопа... как орех.

Тетя Света после этих слов вспыхнула румянцем. Заставила себя наконец-то отвести взгляд, схватила мокрую стирку Пельменя. Вещи всучила ему в руки охапкой.

— Извращенец малолетний! — резюмировала она, выталкивая Пельменя из ванной.

— Да ладно, теть Свет...

Саня не договорил — дверь прямо перед его носом захлопнулась.

Неудобненько так вышло.

Ну извращенец, не извращенец, а жопа у Светы — зачёт.

Из ванной послышался плеск воды. Соседка видать разобралась со стиралкой и со спадающим полотенцем, которое наверняка сняла и теперь плескалась в ванной голенькая. Со стоячими сосками.

Саня потупил приличия ради, а потом смекнул — если разобраться, то Светка его ровесница ... ну понятно, что того Сани «из будущего». Не Пельменя. Но ровесница таки. А если так, то хрена Саня мнётся.

Мокрые вещички Пельмень отложил.

Шаг.

Тянет дверь на себя.

Бабы они ведь как — и на фиг могут послать, а сами ждут, пока мужик включит мужика.

Сучка не захочет — кобель не вскочит и все такое.

Была не была — надо Светку брать.

И...

Заперто.

Саня гулко выдохнул. Ага, размечтался. Кто ж даст такому, какой он есть сейчас жирдяю. Пельмень бы ни на секунду не удивился, узнай, что соседка не просто заперла дверь, а для верности приперла дверное полотно стиралкой.

Ну облом, че — с кем не бывает.

Саня пожал плечами, вздохнул и поднял с пола постиранные вещи. Кстати чистенькие, едва не блестящие — «Малютка» справилась с задачей на все сто.

Вернувшись на кухню, Саня развесил свои вещи сушиться — здесь для таких целей была подвешена веревка и стояла банка с прищепками.

За этим делом Саню и застала вернувшаяся с базара соседская бабка. Быстро воротилась, однако — и часу не прошло. О приближении старухи стало понятно по скрипу колёс телеги. Старушенция перла на своём горбу полученный от Пельменя «заказ».

— Ну че внучок, я свою часть сделки выполнила.

Бабка начала вытаскивать из телеги продукты и складывать их на стол.

— И яички тебе купила, и рис, и зелень, и капусту, и сливы... — перечисляла она продукты, извлекаемые на поверхность.

— Спасибо, бабуль. Могете, — отозвался Пельмень.

Сливы он заказал бабке за тем, чтобы идти к Сёмы в больничку не пустыми руками.

— Краска где? — прошипела старуха. И

Пельмень уже надыбал мамкину краску, которая воняла так, как давно прокисшая кошачья моча (если моча в принципе может быть прокисшей) и вручил бабке. Прям в упаковке. Правда в пузырьке оставалось чуть меньше половины — мамка то тоже краской воспользовалась.

— Ух ты, «Гамма»! — радости то сколько у старухи, не передать. — Какой ты молодец, Санька! Дай я тебя расцелую.

Вот расцелую — не надо.

Че прикольного когда голова у тебя воняет кошачьим туалетом — тоже хз, но женщины такие женщины.

Бабка пузырёк «Гаммы» прикарманила, спрятав в телегу.

— Пользуйтесь, — пожал плечами Пельмень.

— Сюда смотри, — бабуленция вытащила из своей безразмерной телеги целлофановый пакет, набитый доверху огурцами. — Это — под засолку. Как договаривались.

— Угу.

— Че угукаешь, банки на базу!

— Будут, — заверил Пельмень.

В отличие от краски, банки насуетить он не успел. Этим чуточку позже займёмся.

— Ну как будут, так и будет разговор, — старуха засунула пакет с огурцами обратно, отсыпала горстку мелочи-сдачи и почапала с кухни прочь.

Справедливо так то.

Саня дождался, пока бабка уйдёт и заслышав, как захлопнулась дверь в ее комнатушку, рассовал продукты по холодильнику. Вообще оставлять жратву на общей кухне — затея так себе, но вряд ли кто то из жильцов покусится на стручки петрушки или рис... поэтому — пофиг. Отдельного холодильника у семи Пельмененко не имелось.

С этими мыслями, он прихватил сливы и отправился в больничку — Малого проведывать.

Больничка скорой медицинской помощи располагалась всего в паре километров от дома. Идёшь через старый советский парк с водохранилищем, обходишь само водохранилище с дамбой, делая небольшой крюк — и ты на месте. Прогуливаться по парку оказалось одним удовольствием — к полудню летнего дня ярко светило солнце, но высокие тополя надёжно прятали в своих ветвях отдыхающих. Вот парк и забили мамки с детьми и тётки с собаками. Дети орали, собаки срали, а тополиный пух так и пер в глаза.

Мелюзга лет по семь бегала по парку и поджигала «дорожки» пуха, скопившиеся в немалых количествах детям на отраду. Мамки и тётки, конечно, гоняли молодых, но те только ржали.

Один из малолеток подбежал к Сане, проходившему мимо тополя у которого скопилось большое количество пуха. Зыркнул на Пельменя и, видимо, не почувствовав угрозы в толстяке, бросил спичку.

Фух!

Скопление пуха вспыхнуло, едва не запалив Сане ноги. Малолетка заржал и бросился прочь. Дать бы леща, да не догонишь, хотя че говорить — сам же в этом возрасте дурью маялся.

Пельмень видел цель и не видел препятствий — чесал быстрым шагом по прогулочной тропинке, всерьёз намереваясь выполнить суточную норму по количеству пройденных шагов. Дыхание контролировал, руки держал у груди.

И чувствовал как тает грамм за граммом лишний вес. Молодое тело само хотело избавиться от лишних килограммов.

Приятное такое ощущение, подбадривает.

Благодаря удачной локации парка и близости к клубу «Боевые перчатки», вокруг водоёма частенько наматывали круги ребята боксеры из зала. Это сейчас бегать в городе — затея так себе, загазованность и мрак, задолбаешься выковыривать из носа чёрные шмотки пыли. А в 1991 на улице практически не было машин и воздух сохранял свою природную девственность и чистоту. Грех не воспользоваться. Потому Саня ничуть не удивился, когда увидел, что тренер вывел молодых на пробежку.

Та самая группа и тот самый тренер, к которому Пельмень заглядывал в зал.

Колона спортсменов приблизилась со спины, обогнула Саню на повороте. А завидев Пельменя начали в голос ржать — узнали.

— Мухаммада Али! — заорал Глиста, этот паршивец бежал среди первых.

Саня не нашёл ничего лучше, как помахать боксерам рукой. Здоров пацаны. Ага. Вы вот бегаете, а мы вот ходим.

Колону замыкал тренер, который в свои пятьдесят тренировался вместе с ребятами.

При виде Пельменя Пал Саныч улыбнулся. Окинул несостоявшегося ученика взглядом.

— Взялся за себя, пацан?

— Месяц тренер... — бросил Саня убегающему мужику в спину.

Ну а потом боксеры скрылись за поворотом.

Ну а Саня продолжил свою ходьбу.

Через двадцать минут он стоял у входа в больничку. Весь мокрый, но впервые чувствуя легкость после физической нагрузки.

БСМП оказалась самая что ни на есть советская и когда-то была большим советским начинанием — по задумке администрации здесь строился огромный комплекс на несколько зданий.

Правда союз приказал долго жить и комплекс так и не достроили — 5 зданий из 7 зияли жуткими пустыми окнами и голыми конструкциями железобетона. Обгорелого местами. На районе хорошо знали, что сие места давно облюбовали местные торчки и бомжики. Вот они, помимо того, что заброшку активно засирали и засыкали, также активно устраивали там пожары.