240-километровая полоса между Глуховом и Орлом была преодолена за четыре дня боёв, невзирая на угрозу флангам и при почти постоянных воздушных атаках. Захваченных запасов топлива и продовольствия было достаточно для снабжения целой полевой армии в течение двух недель.

4 октября основные силы дивизии подошли к Орлу. В полдень русские танки атаковали вокзал, где немцы уже успели организовать оборону. Два 52-тонных русских танка (очевидно, КВ-2 со 152-мм орудием. – Ред.) были подбиты. Потерян один наш танк. В ходе атаки погиб обер-лейтенант Пфистер». (Шойфлер Ганс «Танковые асы вермахта…», ЗАО Центрполиграф, 2015, стр. 88-90.)

А вот воспоминания Артура Вольшлегера, обер-лейтенанта и командира 6-й роты 35-го танкового полка.

«В ранние утренние часы 3 октября 1941 года нас разбудил рёв моторов атакующих советских бомбардировщиков и истребителей-бомбардировщиков. Это значило, что русские знали, что им грозит. Они задействовали всю наличную авиацию. В результате мы отклонились от главного направления наступления, которое противник пытался блокировать всеми имеющимися в его распоряжении средствами.

Со своими 6 танками я шёл далеко впереди основных сил 35-го танкового полка, следовавших за нами, вместе с другими подразделениями 4-й танковой дивизии. Советская авиация на бреющем полёте безостановочно проносилась у нас над головами. Она искала цели среди подразделений, которые следовали за нами. Почему они нас не атаковали? Во-первых, они не могли представить, что немецкие танки ушли так далеко вперёд. Во-вторых, я применял простую уловку: размахивал белой стороной моей карты. Одну и ту же игру я повторял с каждой группой самолётов; всякий раз это срабатывало.

Мы подошли к деревне [Малая] Фоминка. Это была небольшая, вытянувшаяся вдоль дороги деревня, расположенная в нескольких сотнях метров перед опушкой леса. Согласно моей карте, за ней располагался мост. Мы медленно двинулись вперёд. Если Орёл вообще собирались оборонять, то это следовало делать у данного моста. Мы заняли огневые позиции на окраине деревни, под покровом садовых деревьев. Я приказал Юппнеру обеспечить мне огневое прикрытие, пока мы попытаемся совершить бросок через мост. Внезапно здесь разверзся ад.

Слева от ведущей к мосту дороги занимали позиции 8 противотанковых орудий. 2 противотанковых и ещё 2 полевых орудия находились справа. 2 наших танка были подбиты. Но дороги назад не было. Юппнер и я на всей скорости, на которую только были способны наши танковые моторы, устремились на позиции противотанковых орудий. Идя вперёд практически под их стволами, мы по узкой дороге миновали лес, пересекли мост, въехали в ещё один перелесок, где располагался временный лагерь красноармейцев, а после этого под прикрытием леса выкатили на полигон орловского гарнизона. За ним мы увидели лётное поле аэродрома и стали свидетелями лихорадочных взлётов и посадок. Очень заманчиво было пойти туда, но меня волновал мост, который русские как раз уничтожали. Нам удалось несколькими выстрелами обратить их в бегство. Затем мы несколько часов стояли в укрытии, наблюдая и докладывая в тыл. С

советской стороны ничего не происходило. Только находившиеся в непосредственной близости самолёты постоянно пролетали над нами.

Наконец подошёл наш батальон. С моторизованной пехотой и артиллерией он прорвался через оборонительные позиции противника. Обсудили подготовку к продолжению наступления. Мои экипажи не слишком обрадовались, когда узнали, что снова пойдут впереди, поскольку мы уже

потеряли 2 танка и несколько наших хороших товарищей погибло. Кроме того, наша боевая мощь составляла всего 4 танка.

Первой целью была дорога, ведущая к насыпи, прикрывавшей город с запада. Следуя по небольшому уклону местности, мы колоннами рванули вперёд к нашей цели и быстро вышли к дороге. По моему приказу там остановились. Но старинное непреложное правило танкистов таково: «Неподвижный танк на поле боя – это прекрасная мишень!»

Итак, мы двинулись дальше. Перед нами оказался проезд под дорогой, ведущий в город. Подобные проезды всегда таили сюрпризы. Несколько дней назад я уже убедился в этом на собственном опыте. Оставалось только одно: отходить, а затем прорываться! И это удалось! Широкая дорога, ведущая в Орёл, лежала прямо перед нами. Мы на всех парах устремились

вперёд.

Городская жизнь была в полном разгаре. Когда жители Орла увидели нас, они побежали в здания и переулки, белые как привидения. Дребезжа и раскачиваясь, своё право проезда попытался осуществить трамвай и даже зазвонил в звонок. Но разорвавшийся прямо перед ним осколочно-фугасный снаряд принудил его остановиться. Пассажиры попытались выбраться из

переполненных транспортных средств, но поняли, что деваться некуда.

Два наших танка, следовавшие один за другим на дистанции 300 метров, не позволяли никому и ничему их остановить. И таким образом мы стремительно вышли к большому железнодорожному мосту. Здесь сделали короткую остановку и обыскали мост на наличие взрывчатки, но ничего не обнаружили. После этого мы оставили один танк охранять мост. Затем рванули к вокзалу, чтобы остановить железнодорожное сообщение. Ещё один танк был оставлен там.

После этого я попытался силами оставшихся боевых машин захватить большой мост через Оку. Моей главной боевой задачей была также и защита этого моста. Поскольку карты города у меня не было, я рискнул поехать по трамвайным путям, которые действительно привели меня к мосту. Мы

полностью осмотрели его и определили, что его не подготовили к подрыву. Мы охраняли этот важный объект вплоть до подхода остальных частей батальона и других подразделений 4-й танковой дивизии. Наши танки до подхода других подразделений в течение трёх часов находились в большом городе одни.

4 октября русские бросили в контратаку тяжёлые танки. Мы наблюдали этот бой как очевидцы, практически со смотровой площадки. На протяжении вечера 3 октября меня с моими экипажами направили на третий этаж административного здания железной дороги.

Наши 4 танка расположились друг возле друга рядом со стеной здания и были хорошо замаскированы. Ранним утром нас разбудил мощный взрыв. Двери распахнулись настежь, оконные стёкла задребезжали. Мы в испуге бросились к окнам. Рядом с нашими танками стоял тяжёлый советский танк, который обстреливал город. Мы не могли понять, чем он ведёт огонь;

мы лишь стояли и смотрели. Но после нескольких выстрелов он развернулся и, не обращая внимания на наши танки, покинул «наш» город, скрежеща гусеницами.

Вот таков был наш рейд на Орёл. За неполные четыре дня боёв мы прошли 240 километров. За это время мы захватили 30 стратегически важных мостов и нанесли противнику существенный урон, если говорить о ценной военной технике. Самое важное: мы захватили автодорожный и железнодорожный транспортный узел Орёл».

Г. Шёффель, ефрейтор 2-го батальона 35-го танкового полка:

«Было 3 октября. Мы наступали на Орёл. Я был заряжающим в командирском танке Pz II 01 2-го батальона – в экипаже майора фон Юнгенфельда. Наводчиком пушки был лейтенант Ойлер. Мы сделали короткую остановку в перелеске. Перед нами лежало 500 метров открытого поля, за

которым шли деревья, а далее виднелись первые дома города Орла. На открытом поле перед собой мы увидели несколько странных куч грязи.

По радио поступил приказ выступать. Мы выстроились в боевой порядок углом назад и пошли в атаку. Неожиданно ожили кучи грязи перед нами. Со всех сторон загрохотало. В заблаговременно оборудованных стрелковых ячейках за вывернутой наверх землёй сидели русские. Мы открыли огонь из пулемётов и медленно подошли к окраине города. Я включил вентилятор, чтобы вытянуть пороховой дым. В противном случае в тесной башне можно просто задохнуться. Русский солдат бросил в нашу машину бутылку с зажигательной смесью; на броне вспыхнул огонь.

– Все из танка! – приказал фон Юнгенфельд. Несмотря на солидную комплекцию, ему удалось быстро выскочить из люка башни. Я также распахнул люк и выпрыгнул. За мной сидел начальник связи, лейтенант Бюркнер. Лейтенант Ойлер и механик-водитель унтер-офицер Бредель эвакуировались с другого борта. Для танкиста это странное чувство – спрыгивать на землю в разгар атаки. Мы поползли за нашу горящую машину. Русские открыли огонь из своих стрелковых ячеек со всех сторон. Мы отстреливались из пистолетов, как только могли. Несколько оказавшихся поблизости наших пехотинцев оказали нам товарищескую огневую поддержку. Несмотря на это, лейтенант Бюркнер, лейтенант Ойлер и унтер-офицер Бредель были ранены, поскольку русские сосредоточили огонь на нас. Когда я выпустил последний патрон из личного оружия, за нашими спинами раздался оглушительный грохот. Обер-фельдфебель Габриель, заметивший наше трудное положение, привёл с собой 5 танков и открыл огонь из всех