фронта, перебросили последние боеспособные войска. По приказу свыше вывезли из города всех курсантов военных училищ. То есть за три дня до вторжения фашистов защищать областной центр было некому. Всерьёз принимать отряды самообороны и запасной полк не стоит, если учесть, что они изначально не могли остановить танковые армады. Так и произошло. Несколько сотен выдвинувшихся под Кромы людей со стрелковым оружием и бутылками с зажигательной смесью только разозлили противника. Несколько пулемётных очередей оказалось достаточно, чтобы полу-

профессиональные защитники разбежались…

И на этом фоне назначение лейтенанта на должность коменданта города (при наличие более статусных военных) можно охарактеризовать только паническими настроениями и желанием переложить ответственность на кого угодно. Не хочется обвинять в трусости орловскую власть, но факты – упрямая вещь. И не случайно Сталин наказал и гражданских, и военных начальников, а в 1944 году и вовсе раздробил Орловскую область, образовав самостоятельный брянский регион. Вождь был очень недоволен событиями начала октября сорок первого. И это имело далеко

идущие последствия. Для Орловской области.

Орловский каторжный централ теперь именуется следственным изолятором. Находящимся здесь под стражей по желанию выдают шахматы и шашки. Существовал ли такой порядок в середине прошлого века, сказать трудно. Но, как поведал мне в своё время военный историк М. Мартынов, в 1941 году заключённые также играли в шахматы, скорее всего, самодельные. И одна из партий так и осталась недоигранной, когда 11 сентября 157 осуждённых по политическим мотивам были вывезены в Медведевский лес и расстреляны. На следующий день остальных обитателей тюрьмы эвакуировали. Через три недели в Орёл вошли немецкие войска.

На этом эпизоде стоит заострить внимание, вспоминая пресловутый Акт «О злодеяниях немецко-фашистских захватчиков в городе Орле и Орловской области» академика Бурденко, в котором он сообщает: «По показаниям очевидцев и свидетелей, на кладбище около городской тюрьмы, за

время оккупации немцами города Орла, было похоронено не менее 5 000 военнопленных и мирных советских граждан. Таких могил, жертв немецко-фашистских оккупантов, в Орле и Орловской области десятки…» Любопытно, что указывается круглая цифра, сразу вызвавшая сомнение в своей точности, ибо по всем раскладам срочно созванная госкомиссия попросту

физически не сумела бы за несколько дней точно подсчитать число невинно убиенных.

И далее: «Медицинско-экспертная комиссия в составе: члена Чрезвычайной Государственной Комиссии академика Н.Н. Бурденко, Главного судебно-медицинского эксперта фронта, полковника Н.П. Огаркова, Главного патолога фронта, профессора Д.Н. Выропаева, армейского патолога, доцента Н.В. Константиновича, армейского судебно-медицинского эксперта, капитана В.А. Дробышевского и врача патолога анатомической лаборатории, старшего лейтенанта И.И. Дорохова вскрыла и исследовала 932 трупа, извлечённых из могил у городской тюрьмы, кирпичного завода, в овраге деревни Некрасово, на территории бывшего детского городка, в

Медведевском лесу и в лесу у деревни Малая Гать. Комиссия установила, что это трупы советских граждан, расстрелянных год–полтора тому назад. Расстрел производился на близком расстоянии огнестрельным оружием в затылочную часть черепа…»

Сразу вспомнилось, как долго у нас скрывалась Катынская трагедия с расстрелом польских офицеров сотрудниками НКВД под Смоленском.

Мировой общественности чуть ли не полвека доказывали, что это дело рук немцев. Потом всё-таки признались, что уничтожались поляки по приказу Сталина со товарищи. Вот и в этом «Акте…», как вы заметили, упоминается Медведевский лес. Безусловно, фактов уничтожения орловцев оккупантами предостаточно. Но зачем же всё валить в одну кучу? Ведь в Медведевском лесу «наследили» как раз наши чекисты. Причём до сих пор имена весьма известных людей, тайно захороненных под Орлом, никак не обозначены на тех монументах, что появились в местах расстрела. А ведь «враги народа» оправданы и доказано, что это было именно преступление властей.

В 1990 году Пленум Верховного суда СССР за отсутствием состава преступления отменил приговор в отношении расстрелянных. А все предыдущие годы тайна Орловского централа и правда о сентябрьских событиях тщательно скрывались в недрах спецхрана. Да и сейчас ещё не всё досконально изучено в этой страшной истории.

Кстати, в 1898 году Лев Николаевич Толстой приезжал в Орёл для осмотра городской тюрьмы. Тогда он работал над романом «Воскресение».

Впервые я переступил порог Орловской тюрьмы, прошёл маршрутом великого писателя в конце 80-х прошлого века, пытаясь собрать хоть какие-то сведения о сентябрьских событиях сорок первого года. Но только сегодня можно более или менее достоверно рассказать об одном из чудовищных преступлений сталинского режима.

Для начала приведём дословно документы из архива ЦК КПСС.

«Секретно

ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КОМИТЕТ ОБОРОНЫ

Постановление № ГКО-634 сс

6 сентября 1941 г.

Применить высшую меру наказания – расстрел к 170 заключённым, разновременно осуждённым за террористическую, шпионско-диверсионную и иную контрреволюционную работу.

Рассмотрение материалов поручить Военной Коллегии Верховного Суда СССР.

Председатель Государственного Комитета Обороны И. Сталин».

«Совершенно секретно

Государственный комитет обороны

Товарищу Сталину

(На записке имеется роспись: «И. Сталин». Цифра «170» подчёркнута его рукой. – Ред.)

В связи с военными действиями между СССР и Германией, некоторая – наиболее озлобленная часть содержащихся в местах заключения НКВД государственных преступников ведёт среди заключённых пораженческую агитацию и пытается подготовить побеги для возобновления подрывной работы.

Представляя при этом список на 170 заключённых, разновременно осуждённых за террористическую, шпионско-диверсионную и иную контрреволюционную работу, НКВД СССР считает необходимым применить к ним высшую меру наказания – расстрел.

Рассмотрение материалов поручить Военной Коллегии Верховного Суда СССР.

Прошу Ваших указаний.

Народный комиссар внутренних дел Союза ССР Л. Берия

6 сентября 1941 г.».

ПОСТАНОВЛЕНИЕ о прекращении уголовного дела:

«12 апреля 1990 г.

гор. Москва

Военный прокурор I отдела Управления Главной военной прокуратуры по реабилитации подполковник юстиции Зыбцев, рассмотрев уголовное дело № 1–89, – установил:

5 сентября 1941 г. в соответствии с указанием народного комиссара внутренних дел СССР Берия Л.П. и его заместителя Кобулова Б.З. 1-м спецотделом совместно с тюремным управлением НКВД СССР за подписями начальников этих подразделений Баштакова Л.Ф. и Никольского

М.И. составлен список на 170 человек заключённых, осуждённых ранее за контрреволюционные преступления и отбывавших наказание в Орловской тюрьме ГУГБ НКВД СССР. В списке кратко изложены установочные данные на каждого заключённого и в отношении 76 человек указано, что,

находясь в тюрьме, они якобы проводят антисоветскую агитацию.

6 сентября 1941 г. Берия на имя Председателя Государственного Комитета Обороны Сталина И.В. за исх. № 2583/б направил письмо и представил список на 170 заключённых с ходатайством применить к ним высшую меру наказания – расстрел, указав о том, что, в связи с военными

действиями между СССР и Германией, перечисленные в этом списке лица проводят среди заключённых пораженческую агитацию и пытаются подготовить побеги для возобновления подрывной работы. Рассмотрение так называемых «материалов» предлагалось поручить военной коллегии Верховного суда СССР.

В тот же день 6 сентября 1941 г. Сталин подписал постановление № ГКО-634сс о применении высшей меры наказания – расстрела к 170 заключённым, разновременно осуждённым за террористическую, шпионско-диверсионную и иную контрреволюционную работу. Рассмотрение материалов, как отмечено в постановлении, поручено военной коллегии Верховного суда СССР.