– Понятно… ― Юан, не отставая, пошел вместе с ним по главной улице. ― А ты действительно хотел помочь Рилану?

– Называется, ничего не задумал? Да, представь себе! Хотел помочь Рилану. Теперь можешь сказать на суде, что я подтвердил твои слова в неофициальной обстановке.

– Суда не будет, ― пояснил Юан. ― Тристан все еще не уверен, что ты виновен, хотя все говорит по крайней мере о том, что именно ты был в библиотеке.

Это был первый раз, когда Илдиону открыто намекнули о его преступлении. Но он не потерял присутствия духа, а тут же смекнул, как это можно использовать в своих целях.

– Слышал эту историю. В том числе от ваших мелких. Обвинение прилагалось. Только Тристан не дурак, наверняка понимает, насколько это глупо.

– Почему глупо? Библиотекарь видел, что у того, кто украл карты, были золотистые волосы. Такие есть только у нас да у тебя.

– Во-первых, уверен, что вы не проверяли всех эндерглидцев поголовно на предмет цвета волос, ― Илдион криво улыбнулся. ― Во-вторых, библиотекарь, если я правильно понял, терял сознание ― мало ли что ему могло привидеться. И, наконец, в-третьих, мальчишки вопили о том, что все это было около книг на Святом языке.

– Ну да, ― припомнил Юан. ― Карты рассортированы как раз с помощью него.

– Ну да, ― повторил Илдион. ― Так что потрудись, если уж хочется докопаться до истины, напомнить нашему достославному советнику, что, во-первых, мне вход в библиотеку запрещен. Я там ни разу не был и понятия не имею, что и как там устроено. А, во-вторых, где мне было выучить Святой язык?

Илдион с удовольствием ответил, что его слова вызвали у Юана растерянность. Видимо, никто раньше и впрямь не подумал о том, что ему попросту негде получить подобные знания. В пустоши, понятно, это было из разряда анекдотов, а когда он оказался в Эндерглиде, обучения ему никто не предложил. В роли учителей здесь выступали только родители или опекуны, либо же, если у них водились деньги, можно было поручить эту работу кому-нибудь другому. Исключение составляло обучение воинскому искусству, однако этой чести удостаивались немногие. Илдиону пришлось довольствоваться первым вариантом, но старик обучил его только чтению, обычному письму и истории ― всему, что знал сам.

Так все выглядело внешне, и Илдион был очень этим доволен. На самом деле, он сказал правду лишь отчасти: вход в библиотеку ему действительно не был разрешен, и той ночью он посетил ее в первый и последний раз, но Святой язык Илдион знал вполне сносно и тщательно оберегал этот секрет. Он не хотел привлекать к себе лишнего внимания. Ему было прекрасно известно, куда попадают обладатели способностей к языкам, и работать на побегушках у правительства он совсем не желал. Илдион вообще не хотел иметь с ними никаких дел ― потому и молчал обо всем, вполне удачно строя из себя темного низкородного отступника. К тому же, это было отдельное удовольствие ― знать, что водишь правительство за нос.

– Если так, ― задумчиво проговорил Юан, ― надеюсь, что ты и впрямь не причем. Хотя вряд ли, конечно. Но если встанешь на путь истины и будешь вести себя хорошо, ― к изумлению и возмущению Илдиона, он вдруг обнял его одной рукой, а другой потрепал по волосам, как маленького, ― то я вечером заступлюсь за тебя перед Тристаном.

– Тебе-то это зачем? ― огрызнулся Илдион, отталкивая его.

– Ты мне нравишься, ― не мудрствуя лукаво, сообщил Юан. ― Уверен, ничего особо плохого у тебя на уме нет.

Помахав ему на прощание, он развернулся и направился обратно к башням.

Илдион с минуту оторопело смотрел ему вслед, не понимая, что нашло на этого странного Розенгельда. Потом сделал несколько шагов по направлению к дому, но, в бессилии сжав кулаки, снова остановился.

Он был практически уверен, что Юан по-прежнему его подозревал ― да Юан и сам прямо сказал об этом. Илдиона не оставляло впечатление, что он буквально проглядел его насквозь. Но почему же тогда он пообещал помочь?

– Даже не думай.

Кто-то прошипел эти слова прямо за спиной Илдиона. Он невольно вздрогнул и резко обернулся. Перед ним стоял Ангелор.

– А! Ваше ауринское высочество, ― Илдион почтил его насмешливым поклоном. ― Позвольте поздравить вас с успешным избавлением от подозрений.

– Не смей говорить со мной так, словно мы знакомы, ― процедил Ангелор сквозь зубы. Лицо его, как обычно, было ледяным и бесстрастным, но Илдион легко разглядел за этой маской гримасу неподдельной ярости. ― Повторяю ― даже не думай связываться с Розенгельдами!

– Я что, похож на самоубийцу? Увольте! Они первые же меня и закопают. Поэтому оставьте, принц. Продолжайте чинить вашу любимую Темную башню, не то и впрямь рухнет.

Ангелор, пропустив его насмешки мимо ушей, холодно проговорил:

– Если я еще хоть раз увижу тебя около этой башни, то немедленно сообщу об этом Тристану.

Бросив эту угрозу, он повернулся и быстро пошел назад. А Илдион, ничуть не испугавшись, продолжил идти своей дорогой, время от времени усмехаясь глупости Ангелора.

Донесет Тристану! И каково же, интересно, будет удивление Тристана, когда Илдион в ответ на это поведает ему о том, что именно Ангелор в мельчайших подробностях рассказал ему, где найти карты?

Находка, сделанная Балианом в подвале Темной башни, надолго взбудоражила правительство, однако все попытки выяснить, как могло произойти подобное, одна за другой терпели крах. Подозрения, конечно, были, благо круг доступа к башне был сильно ограничен, но одна мысль о том, что с отступниками могли быть связаны Нилендер или Элидон, приводила Гволкхмэя и Тристана в ужас. Сами Нилендер и Элидон, понимая, что такое подозрение не минуло умы правителя и советника, заметно помрачнели. Их обоюдная обида вызвала немало неприятностей ― оба были свято уверены, что все это устроил Ангелор, и не забывали намекать об этом всем кому не попадя. В результате озлобившийся до предела Альдеран был готов обвинить их обоих в клевете. Возник серьезный конфликт, в который невольно оказалась вовлечена и Лейан. Требовалось перепроверить массу отчетов, составлением которых она в последние годы активно занималась, и ее атаковали с одной стороны Нилендер и Элидон, а с другой ― Альдеран и Ангелор. Впрочем, требования их звучали примерно одинаково ― как можно скорее выяснить, откуда взялось столько оружия и кто несет ответственность за его перемещение в башню. Лейан была вынуждена сдать Этель и Лорену на попечение Балиану, Юану и Рейте (Балиан и Юан охраняли город и потому не могли безраздельно посвятить себя присмотру за детьми) и погрузиться в работу, проверяя бесчисленные записи об оружии и урезонивая враждующие стороны. Домой она возвращалась только под ночь, с покрасневшими глазами, еле живая от усталости.

Балиана такое положение вещей не устраивало, и он после третьего такого прихода Лейан набросился на Гволкхмэя с обвинительной речью, в лицо назвав правителя «чертовым извергом» и заявив, что тот в конце концов угробит свою любимую внучку. Тот в ответ накинулся на него не менее яростно:

– Думаешь, самый умный, да? Как бы ни так! Стали бы мы с Тристаном поручать это ей, если бы кто-нибудь другой мог! Но ведь это она составляла эти дурацкие документы!

– И что? ― не отставал Балиан. ― Ну, больше времени проверка займет! Пусть другой кто-нибудь! Кристиану прикажите, он все сделает! ― пожертвовал он старшим братом с поистине королевской щедростью.

– Ха! Кристиану! Да ты сам взгляни, недоумок!

Гволкхмэй сунул ему под нос стопку листов, и Балиан был вынужден умолкнуть. Это были списки нужных бумаг, и разобраться в бесчисленных иероглифических пометках мог разве что тот, кто писал их. После его ругательной тирады уже в адрес Лейан выяснилось: подобная сложность является обязательным условием для составления документов.

– Чтобы случайный кто не влез! ― объяснил Гволкхмэй. ― Конечно, мы бы и сами разобрались. Но на это пара недель уйдет, не меньше. Да за это время Альдеран переворот в Эндерглиде устроит!