Лехтэ огляделась, ища родной дом. Вот он. Картина резко приблизилась, увеличившись, и она увидела руины Тириона. Разрушенные дома, упавшие башни. Не все, но многие, очень многие. Мокрые улицы, мостовые. Остатки воды, что пришла неумолимо, уничтожая и разрушая, и скоро схлынула, оставив изломанные фонтаны, статуи, растерзанные тела.

Лехтэ вскрикнула испуганно. Да ведь это она. Ее дом, что частично обрушился. Ее тело. Изломанное, неловко лежащее. Словно брошенная как попало кукла.

А рядом с нею… Да, вот брат. Неловко держит за руку, на щеках слезы. Ни разу еще не видела она, как Тарменэль плачет. Сердце Лехтэ зашлось в беззвучном рыдании. На руках и ногах ее раны, множество переломов. Внутри же роа… Теперь она видела. Ужасающе ясно, отчетливо. Внутри сломаны ребра, и органы превратились в кровавую кашу.

Рядом с братом Арафинвэ. Нолдоран. Интересно, что он делает здесь? И как оказался?

А рядом с ними… Лехтэ сначала не поверила было увиденному. Но нет, тут ошибки быть не могло. Сама валиэ Эстэ склонилась над ней, а с ней рядом девы-майяр.

Лехтэ метнулась вперед, подлетела ближе. Так вот кто пел! И хотя их губы не шевелились, фэа ее была уверена. Это они! Эстэ складывала руки, ноги ее. Возвращала им прежний вид и форму. И в тех местах, которых касались руки валиэ, зарастали страшные, тяжелые раны, с которыми, конечно, не смогли бы справиться целители-эльдар. Ни вместе, ни поодиночке. Лучшие из них и то спасовали бы.

В руках дев-майяр была чаша с чистейшей, прозрачной ключевой водой. Вот одна из дев взяла в руки цветок и опустила в чашу. Цветок растворился. Истаял без следа. Как удивительно. Удивительно и красиво. Зрелище завораживало, и Лехтэ не могла оторвать от него глаз.

Тут вдруг снова послышался голос мужа. Словно ласково, но настойчиво ее подталкивал. Куда же? А вон туда. В то самое роа, что лежало теперь на земле, исцеленное руками валиэ. Без малейшего следа былых ран. Без проломленного виска. Роа цело, словно в момент творения.

В этот момент Эстэ встала, взяла из рук служительниц чашу и, склонившись, дала выпить Лехтэ. Та подчинилась, не приходя в сознание.

— Дальше пусть все идет своим чередом, — сказала валиэ. — Выздоровление роа не должно слишком опережать выздоровление фэа. Но опасность позади. И если Тэльмиэль захочет, она будет жить.

Вновь туман затянулся, и Лехтэ заметалась испуганно. На раздумья времени уже не было. И хотя она не слышала больше зова Намо, но отчетливо знала, что если она захочет, Мандос примет ее.

Но не хочет, кажется, кое-кто другой. Настойчиво, неумолимо отталкивал ее Атаринкэ, не пуская. Преграждая путь. Лехтэ всхлипнула, пряча подальше страх. Выходит, дальше жить? Да, мелиндо?

И сопротивление прекратилось. Это «да», поняла она. Согласие. Что ж, Атаринкэ прав. Наверное. Значит, жить.

Лехтэ вздрогнула, попытавшись руками прикрыть глаза, вскрикнула, и вдруг поняла, что слышит этот крик. Отчетливо слышит ушами роа.

И открыла глаза.

========== 5. Сады цветут ==========

Кто кричал? Этого Лехтэ поначалу не могла понять. Никак. Просто стало вдруг непривычно и так тяжело думать.

Анар светил в окошко ярко и радостно. Тарменэль бросился к ней и склонился. На лице — счастье. На лице и в глазах. Огромное, словно море, и такое же глубокое.

— Сестра, — срывающимся голосом прошептал Тар и взял ее ладонь в свои руки.

— Где я? — спросила Лехтэ, оглядываясь по сторонам.

Точнее, попыталась спросить и попробовала оглядеться. Конечно же, у нее мало что получилось — она сейчас была слабее котенка. Но Тар ее понял.

— Ты дома, сестра, — ответил он и широко, радостно улыбнулся. — У себя дома.

И оба замолчали. Чувствовали, что слова в такую минуту совершенно излишни. Это небо, что раскинулось сейчас за окном, и золотой свет Анара, и вот эта листва над головами говорили за них гораздо лучше, чем они сами при всем желании могли бы сказать.

И еще яблони. Это надо же! Лехтэ сначала не поверила своим глазам. От удивления даже слегка приоткрыв рот, смотрела она на цветущий сад за окном. Сквозь бури и катаклизмы. Сквозь наводнение и землетрясение. Выстояли. Смогли. Все так же гордо растут и тянутся вверх, готовясь прославлять весну, прославлять лето. Прославлять саму жизнь, такую интересную и многообещающую.

— Удивительно, — прошептала Лехтэ.

Брат проследил за ее взглядом и согласно кивнул:

— Да, это чудо.

Отойдя ненадолго, он вернулся через пару минут с какой-то чашей.

— Вот, смотри, — сказал ей решительно, — это надо выпить. Целитель оставил.

Лехтэ в знак согласия прикрыла глаза. Она по-прежнему еще мало что могла понять. Но надо — значит надо.

Подойдя ближе, брат встал на колени и помог ей приподнять голову. Поднес чашу к губам.

Напиток оказался терпким и приятным на вкус. В нем ощущался тонкий вкус рябины и луговых трав, запах меда и свежесть ветра. И вкус росы. Если, конечно, у росы мог быть вкус. Но сейчас Лехтэ точно знала — мог. И этот вкус такой же неповторимый, как вкус самой жизни.

Она допила все до последней капли, облизнулась довольно и улыбнулась светло и ясно. Откинулась на подушки, и Тар поспешил устроить ее поудобнее.

Теперь у нее хватало сил на то, чтобы действительно оглядеться. Лехтэ лежала, оказывается, в своем доме. В том самом, что был ей домом долгих две эпохи. В своей спальне. Все те же занавески и салфетки на столе. На стене картины из дерева.

— Она цела, — заговорил брат, перехватив ее вопросительный взгляд, и принялся объяснять. — Уцелели спальня, кухня и гостиная. Однако часть дома, увы, разрушена.

Лехтэ вновь кивнула, давая понять, что слушает его со всем возможным вниманием, и тогда Тар принес стул и устроился уже более основательно. И продолжил рассказ. Точнее, начал сначала.

— Понимаешь, — говорил он, с ноткой легкой задумчивости глядя в окно. — Я искал тебя. Мне было тревожно. От родных я знал, что до Валимара ты не доехала. Еще нет. Но тогда где же ты? Флот приближался, и мы получили, наконец, приказ оставить пост.

Тирион нолдор почти все покинули по приказу короля. Почти все. И все же я решил искать тебя именно там. Слал осанвэ, но ты не отвечала. Я спешил. Надо было успеть перехватить тебя до того, как нуменорцы высадятся. Но я не успел. Катастрофа настигла раньше.

Брат нахмурился, и сердце Лехтэ дрогнуло. Если он был рядом с Тирионом в момент катастрофы, значит, подвергался такой же опасности. И Тар подтвердил ее предположение:

— Я сам спасся чудом. Наверное, только благодаря упрямству. Мысль, что без меня ты умрешь, не давала мне сдаться. Ведь ты была совсем одна, да еще в таком состоянии!

Брат с силой сжал пальцы в кулак, и Лехтэ, потянувшись, ласково накрыла его руку своей. А Тар словно ее не видел. Перед глазами его снова стояла гигантская волна, и он один на равнине. И только мысль, что где-то в городе сестра, что он нужен ей, поддерживает силы и дает возможность бороться.

— Едва волна схлынула, — заговорил он вновь, по-прежнему глядя невидящим взглядом куда-то в сад, — я бросился тебя искать. Трудно передать, что именно я увидел. Все ужасные разрушения.

Брат моргнул и перевел, наконец, вновь осмысленный взгляд на Лехтэ.

— Об этом потом, — в конце концов сказал он, и она кивнула едва заметно, соглашаясь. — Не нужно тебе пока такого знать. Скажу лишь, что я вовремя нашел тебя. Часть дома обрушилась, и я бы ни за что не смог сам вытащить тебя из-под завала, если бы не помощь проходившего мимо целителя.

Лехтэ вздрогнула. Она помнила, как именно выглядела в тот момент, и хорошо сознавала, что именно должен был почувствовать ее несчастный брат. В тот момент, когда увидел ее.

— Жизнь в тебе едва теплилась. Лишь эльфийский слух мог услышать биение твоего сердца. Тот целитель, что был со мной, из последних сил поддерживал в тебе тот слабый, трепещущий огонек жизни, не давая угаснуть. А я…