И тогда присоединилась Лехтэ к тем из женщин, что живут, казалось бы, сразу в двух мирах. Или ни в одном из них не живут, так будет точнее. Мандос их не принимает, потому что роа их еще живо, а белый свет чужд им. И они бродят, подобно теням, по улицам, мыслями сами в себе. Вдовы.

Лехтэ остановилась и, подняв к глазам руку, покрутила на пальце золотой ободок кольца. Счастливы те, у кого еще осталось ради чего жить. А как быть таким, как она, кого в воплощенном мире, по большому счету, ничего не держит?

И снова тяжелый вздох. Пока она не нашла ответа.

Гул голосов на улицах то нарастал, то вдруг стихал. Мимо проехал довольно крупный отряд, и Лехтэ, вздрогнув, огляделась по сторонам, словно разом проснувшись. Надо спешить. Некогда сейчас предаваться воспоминаниям. Что, если в самом деле корабли плывут? Тогда времени мало!

Они с Сурэ наконец покинули пределы города и ускорили бег. Умный конь легко летел вперед, подобно птице. Неутомимый, быстрый. Легкий и изящный, словно выпущенная стрела. Сначала вниз, к подножию Туны, потом к устью ущелья.

Взгляд ее упал на далекие ромашковые поля. На сердце вдруг потеплело, словно его согрело чьим-то теплым дыханием. Там, в этих самых полях, под светом Тельпериона, совершился их с Атаринкэ брак. Легкая улыбка коснулась губ Лехтэ, а в глазах на короткое мгновение мелькнул отблеск света. Того самого, что так ярко сиял на лице ее в прежние годы, когда еще были живы Древа. Как давно это было. И как много ушло с их гибелью… Не перечесть всего, даже если бы захотела.

Вот травостой сменился каменистой тропкой, но верный Сурэ по-прежнему легко и уверенно бежал вперед, и ветер трепал его гриву и волосы Тэльмиэль. Горы приближались, ущелье все ширилось. Еще чуть-чуть, и впереди покажется полоска воды. И тогда настанет пора послать осанвэ брату.

А пока — вперед!

***

Громады Пелори по бокам высились, внушая уважение и трепет. Внушая спокойствие. Может быть, в мире и осталось всего только надежного, что этот камень? Камень, который всегда был, есть и будет. Который стоял здесь в начале времен и будет стоять еще бессчетное число лет, даже если все остальное уйдет. Уйдет ли? Кто знает…

Сурэ осторожно ступал, перебирая копытами, и Лехтэ внимательно оглядывалась по сторонам. Где-то здесь должна быть тропка, что ведет к посту. Ей уже приходилось бывать там. В те года, когда свет померк, а корабли, забрав тех, кто был ей дорог, покинули этот край навсегда. Тогда она тоже стояла где-то там, высоко-высоко, на узком карнизе, всматриваясь в темноту до рези в глазах. На что надеялась? Да ни на что, наверное. Знала, что не вернутся, как Арафинвэ, а не проводить не могла. Хотя сердце обливалось кровью. Но спуститься вниз и уйти — нет. Так еще хуже.

В этот самый момент перед мордой коня мелькнула тень, вырывая Лехтэ из паутины воспоминаний, и перед глазами ее предстал Нгилион. Телеро, давний друг ее брата Тарменэля. Они подружились тогда, сразу после Исхода, и никакие потрясения не смогли поколебать дружеский союз телеро и нолдо. Странно. Или нет?

Лехтэ улыбнулась одними губами. И хотя из глаз ее так и не ушла задумчивая печаль, однако не выразить зримо радость от встречи она не смогла. Нгилион всегда относился к ней, точно к младшей сестре. Неизменно добрый.

— Ну-ка, кто тут у нас? — спросил он, подходя ближе и приветствуя Тэльмиэль кивком головы. — Не боишься?

Покачав головой, она наклонилась и легко потрепала коня по шее.

— До страха ли теперь? — спросила вслух.

— Это верно, — не стал спорить Нгилион. — Потом бояться будем, когда все закончится. Пойдем.

Последние слова уже относились к ним обоим — Лехтэ и Сурэ. Резво спрыгнув с коня, она пошла за провожатым вслед, бросив последний быстрый взгляд через плечо на полоску воды у самого горизонта. Так ярко сверкает вода в лучах Анара!

Ущелье все больше сужалось. Они свернули с основной тропинки влево и стали забирать все выше и выше. Нгилион велел остановиться, поманил Сурэ и увел куда-то. Через некоторое время вернулся уже без коня, пояснив:

— О нем позаботятся. Это тут, рядом.

Лехтэ не возражала — знала, что это правда. Немного подобрав юбку, чтоб удобней было идти, вновь продолжила путь.

Крупные камни под ногами сменились мелкой осыпью. Бежали резво, перепрыгивая с одного более-менее устойчивого валуна на другой. Небо становилось все ближе. Нгилион то и дело оглядывался, проверяя, идет ли она, и, лишь убедившись, что все в порядке, продолжал путь.

Тропинка петляла, подобно юркой змее, и вот в один прекрасный миг за очередным поворотом она увидела не серость скал, а раскинувшуюся далеко окрест голубизну моря. Кричали чайки, и теплый, ласковый ветер обдувал лицо.

Лехтэ замерла, прикрыв глаза, и тут вдруг с противоположного края площадки послышались быстрые, чуть слышные шаги.

— Тар! — догадалась она и кинулась навстречу.

Как раз вынырнувший из-за поворота брат тоже увидел ее и распахнул объятия:

— Тэльма, сестренка!

Брат прекрасно знал, что сестра не любит свое материнское имя, и называл лишь отцовским. За много лет Лехтэ притерпелась к нему, но любить, увы, так и не научилась.

***

Тарменэль крепко обнял ее, и Лехтэ ощутила на миг спокойствие. Всем своим существом, всей израненной фэа.

— В Мандос? — спросил, глядя серьезно и пристально.

Лехтэ кивнула:

— Да.

Спокойно, уверенно. Тар вздохнул.

— Глупый, глупый сестреныш.

И все. А в принципе, больше ничего говорить и не требовалось. Она и так знала, что он переживает за нее, хотя и считает эти поездки пустой затеей. Зачем травить душу?

— Пойдем к костру, — пригласил он. — Напою тебя квениласом.

А костер уже и в самом деле пылал в самом центре лагеря. Яркий и жаркий. Он весело потрескивал, язычки его устремлялись в небо, и было в нем что-то вечное и обнадеживающее.

До вечера еще оставалось время, однако небо постепенно начинало темнеть. Пока еще незаметно, но с каждой минутой все сильнее и сильнее. Сегодня она, наверное, вряд ли продолжит путь — брат не отпустит. Если только корабли окажутся совсем близко. Кстати, о кораблях…

— Ну что, идут? — спросил Нгилион, вешая котелок над огнем и подбрасывая свежих веток.

Тар кивнул, подтверждая:

— Идут. Уже прошли треть пути. Отсюда их пока не видно, но там, — тут он сделал выразительный жест, указывая пальцем наверх, — заметно хорошо. Ни с кем не спутаешь.

— Большой флот?

— Большой.

Разговор прервался. Мужчины смотрели в темнеющий горизонт, размышляя о чем-то, Лехтэ тоже думала.

Думала о том, что время пока есть, но завтра утром она покинет гостеприимный лагерь и тронется в путь. На запад, туда, где стоят, избегаемые даже ветрами и птицами, Чертоги Намо. Самый свет там, кажется, светит не так ярко, напоминая больше серую мглу. Причем всегда, в любое время года и дня.

Лехтэ поежилась. При мысли о Мандосе мороз вдруг пробрал до костей. Стало так тоскливо и бесприютно, словно она утратила роа и теперь вынуждена скитаться по свету. Но если ей даже думы так тяжелы, то каково ему там, внутри? Месяц за месяцем, год за годом? Подумать страшно. Если б могла она, если б только могла хоть как-то поддержать. Помочь, утешить. Если ему это надо. А если не надо, то просто посмотреть хотя бы.

Лехтэ тяжело вздохнула, и мужчины поспешили сунуть ей в руки квенилас и пирожок.

— Откуда? — с легким изумлением спросила Лехтэ, разглядывая мягкий, поджаристый и очень вкусный, надо полагать, пирог.

— Жена прислала, — с оттенком гордости ответил довольный Нгилион.

— Где она теперь? — спросил Тар, беря вторую кружку и садясь рядом с Лехтэ.

Телеро неопределенно махнул куда-то на запад:

— Отправил в Валимар, подальше отсюда. Кто знает, чем оно все закончится.

Ответа не последовало. В общем, все и так были согласны с Нгилионом, так зачем отрицать очевидное?

— Покажешь мне? — спросила Лехтэ, имея в виду нуменорские корабли.