«Надо будет что-то придумать», — понял Тьелперинквар.

Мысль несколько дней идти пешим ходом его совершенно не прельщала.

А скоро начало вспоминать о своих естественных надобностях тело. И если какие-то удовлетворить не составило труда, то с другими вышла некоторая заминка.

Например, еда. Не то чтоб очень сильно, однако есть уже начинало хотеться. Стояла ночь, и местность, где он шел, Тьелперинквар знал плохо, что, в общем-то, было даже неудивительно. Под рукой ни ножа, ни лука, а яблоню еще попробуй найди. Может, в Лориэне удастся чего-нибудь раздобыть?

Ободренный этой мыслью, Тьелпэ пошел живее, однако, когда под ноги ему бросился коварный корень — пересмотрел свои намерения и решил отдохнуть до утра. Сойдя с обочины, свернулся калачиком и, закрыв глаза, расслабился. Вспомнились слова, что он сказал при последней встрече родителям. Отцу, что он отрекается от его дел, а матери… Матери на ее вопрос, не хочет ли он остаться с ней в Амане, он сказал, что вся его семья отправляется в Исход, и, значит, он отправляется с ними. И только потом, уже в Белерианде, он вспомнил этот разговор и понял, о чем она подумала тогда. Она ведь тоже его семья.

«Да уж, кажется ничего удивительного, что меня никто не встретил. Выставить-то меня выставили, только прошлые ошибки мне еще разгребать и разгребать».

Под эти не слишком радостные мысли он и уснул.

Проснулся же от лошадиного топота. Открыв глаза, сел и сразу поморщился. Роа снова напомнило о себе и своих потребностях. Мда, отвык, отвык…

На востоке уже занималось утро. Было зябко, и Тьелпэ невольно поежился. Встав, быть может чересчур резко, покачнулся и тихонько выругался себе под нос. Всадник остановился и с интересом оглядел его:

— Ты возрожденный?

Тьелпэ посмотрел на него исподлобья:

— Это настолько заметно?

Всадник хмыкнул:

— Не обижайся, но да. Тебя не встречают?

— Нет.

— Почему? Некому?

Некоторое время Тьелпэ молчал, раздумывая, насколько стоит быть откровенным, потом ответил:

— Старые семейные проблемы.

— Понятно. Есть небось хочешь? Вот, держи.

Собеседник полез за пазуху и, вынув оттуда лембас, протянул его Тьелпэ. Тот принял с выражением самой искренней благодарности и, не откладывая, развернул и откусил кусочек.

Вкус был непривычным и странным, однако кровь сразу побежала по жилам резвее, а в голове разошелся туман. Всадник смотрел с пониманием.

— Куда путь держишь?

— В Тирион, — ответил Тьелпэ.

Собеседник присвистнул:

— Далековато пешком. Знаешь что… У меня тут неподалеку живет родня. Бери моего коня и езжай, а я доберусь до них и так. А коня отпустишь на главной площади Тириона, он сам найдет дорогу.

Неожиданное щедрое предложение было слишком заманчивым, чтобы Тьелпэ от него отказался. Всадник спешился, и Тьелперинквар, поблагодарив его, не без некоторой заминки взобрался на коня.

— Благодарю, — сказал он на прощание, — я у тебя в долгу.

— Не о чем говорить. Прощай.

— До встречи!

— Удачи тебе!

И Тьелпэ, подобрав поводья, направился в город, по дороге размышляя, не занять ли ему один из пустующих домов, которые когда-то остались после ваниар. Сохранились ли они еще?

*

Утро. Тирион.

Не забывая, впрочем, и сама есть, Лехтэ с удовольствием смотрела, как ест Атаринкэ. Замечание о том, что он забыл оставить еды сыну, на мгновение заставила ее помрачнеть, но потом она рассудила, что в Амане в принципе без труда можно раздобыть съестное, и этой мыслью она поделилась с мужем.

Утро было ясным и радостным, как и почти всегда в этом благодатном краю. Вопрос о том, чего она хочет, заставил задуматься.

— Знаешь, после пережитых вчера волнений мне просто хотелось бы провести день с тобой вместе. Может, сходим куда-нибудь? Например, прогуляемся к морю? Или еще чего-нибудь.

«Сына искать наверняка еще рано, — подумала Лехтэ. — Да и надо ли, вот вопрос».

*

Атаринкэ был удивлен, и сильно — он был уверен, что Тэльмэ сразу же кинется встречать Тьелпэ. Сам же он беспокоился за сына: где ночевал, куда направился, как ему, только возрожденному, одному в дороге. Однако, не подав виду, что ожидал другой ответ, Курво откликнулся:

— К морю — так к морю, как пожелаешь, мелиссэ.

Для себя же он решил, что и во время прогулки сможет узнать что-либо про Тьелперинквара.

Собирали лошадей они вместе, прикрепив к седлам сумки с припасами. На всякий случай, да и в течение дня перекусить не помешало бы, а охотится в тех краях почти невозможно.

Искусника не оставляло чувство неправильности происходящего, ему хотелось покинуть Тирион и скакать на запад, спрыгнуть с кобылы и обнять сына, сказать ему, что прошлое забыто и что… да, просто помолчать по пути домой. Вот только что для Келебримбора теперь дом, Атаринкэ не знал.

Проезжая по улицам Тириона, Куруфинвэ вглядывался в лица прохожих, ища одно, очень знакомое и дорогое. Конечно, дойти пешком за столь малое время возрожденному невозможно, но вдруг…

Почти у самых ворот их обогнала лошадь, одна, без всадника. Она выбежала в открытые ворота и целеустремленно поскакала на запад. Проводив животное взглядом, Курво направился по дороге к морю. Почему-то хотелось вернуться, но портить прогулку не стоило. В самом деле, отпустил эльда лошадь, приехав в Тирион, это ж не повод поворачивать назад.

Немного хмурый, он продолжил путь в тишине, разглядывая пейзажи и думая, чем порадовать жену.

*

Тьелпэ отпустил на главной площади лошадь и в некоторой растерянности огляделся по сторонам. Тирион был и тем, что он помнил, и одновременно совершенно другим, хотя он и не мог сказать вот так сходу, в чем это самое отличие заключалось.

Но это было, конечно же, не то дело, которое его сейчас волновало. Гораздо важнее было найти подходящий дом. Как поступить? Подойти и спросить кого-нибудь или поискать наугад? В дом родителей идти пока не хотелось. Во-первых, надо еще в обстановке разобраться, а во-вторых, самому бы собраться для начала с мыслями. К тому же мысль о том, что надо будет просить прощения, ему казалась все это время немыслимой. Он и теперь считал, что был прав тогда, в Нарготронде. Правда, это не означает, что он не любил отца… А без матери вообще обходился почти две тысячи лет. В общем, рано пока к родителям. Да и помирились ли они, тоже неизвестно. Может, порознь живут.

Тьелпэ в задумчивости потер подбородок и в конце концов решил кого-нибудь спросить.

— Пустующий дом? — спросил молодой нолдо, явно обдумывая просьбу. — Есть такие.

И принялся объяснять дорогу. Тьелпэ поблагодарил его и пошел в указанном направлении.

На боковой улочке, куда он свернул, было гораздо тише и куда как уютнее. Нужный дом он нашел без труда. Толкнув калитку, вошел в тихий, можно даже сказать молчаливый, садик. Один этаж, четыре комнаты, кухня. А больше ему пока и не надо. Открыв одно из окон, Тьелпэ впустил в комнату свежий воздух, оперся о раму плечом и задумался.

*

Настроение Лехтэ было странным. Задумчивым, если можно было так сказать. Мысли лениво бродили по кругу, и даже, в общем, говорить не хотелось. Хотелось сесть где-нибудь, хоть в чистом поле, а лучше, конечно, около моря, и смотреть в даль. Разглядывать облака, слушать мерзкие крики чаек. И чтоб кто-нибудь был рядом. Просто так. А вот делать, предпринимать что-нибудь не хотелось.

Атаринкэ хмурился и как-то нервно оглядывался по сторонам. Лехтэ догадывалась, о чем он думает, и ей было почти физически неудобно от того, что он вынужден сейчас тратить время на нее.

— Знаешь, — заговорила она, когда они как раз миновали ворота, — если у тебя были планы или какие-то другие дела, то езжай. Я себе не прощу, если тебе придется из-за меня их бросить. А я погуляю немного и вернусь домой.