Итоги первой фазы мятежа Виталиана поражают своим сдержанным компромиссом: после удовлетворения незначительных с общегосударственной точки зрения профессиональных требований военных не последовало ни отступлений от договора, ни репрессий, ни каких-либо видимых серьезных изменений в положении гражданского населения балканских провинций. Следовательно, военные беспорядки 513 г. были обусловлены, главным образом, корпоративными интересами армии, в которых субъективные факторы занимали не последнее место. Большая часть официальных сил была до известной степени против воли вовлечена в мятеж и приняла малейшую возможность без потерь выпутаться из него. Степень заинтересованности армии в социально-экономических проблемах гражданского населения балканских провинций, на наш взгляд, все же не следует переоценивать, равно как и роль αγροίκοι в мятеже (Ioann. Ant. fr. 214e. I)[358]. Участие земледельческого население в ранневизантийских военных мятежах — явление не редкое[359]. Очевидно и то, что интересы их и взбунтовавшихся армий чаще всего также не совпадали. В мятеже Виталиана, вероятнее всего, участвовали беглые колоны, которым законодательство Анастасия ограничивало ряд свобод, т. е. для них военные беспорядки были просто удобным поводом уйти от своих посессоров и уж, конечно, тон в стане бунтовщиков они не задавали.

Первая фаза мятежа Виталиана продемонстрировала правительству, что надежность контроля над государственными федератами во многом зависит от личности их командира, от его персональной лояльности, поскольку, в отличие от стратиотов и лимитанов, эти федераты действительно были более инородным телом в империи. Отсюда одной из основных задач Кирилла, нового магистра Фракии, была поимка Виталиана и нейтрализация его влияния на наемников (Ioann. Ant. fr. 214e. 5). Примечательно, что командиры стратиотов и лимитанов не воспрепятствовали совершенно откровенным преследованиям Виталиана правительством, не желая больше ссориться с императором. Виталиан имел при себе лишь небольшой отряд наемников, коль скоро в Одессос он проник ночью с помощью подкупа и убил Кирилла спящим (Marc. Com. а. 514; Malala. 401). То, что после этого император настоял на объявлении его сенатом по древнему обычаю врагом отечества (Ioann. Ant. fr. 214e. 6), не было просто красивым жестом: Анастасий тем самым стремился предотвратить новый союз между федератами Виталиана и стратиотами и лимитанами Фракии. И это ему удалось, поскольку в источниках подчеркивается, что только варвары (гунны и булгары) выступили на стороне Виталиана против правительственной карательной экспедиции, во главе которой был Ипатий в ранге презентального магистра и новый магистр Фракии Алатар (Ioann. Ant. fr. 214e. 6–11). Виталиан, по сути дела, купил себе армию задунайских варваров, не связанных каким-либо договором с империей, на захваченную казну фракийского магистерия и посулами щедрой добычи. Таким образом, второй мятеж, или вторая его фаза, Виталиана типологически ближе к бесчинствам остготов обоих Теодорихов, нежели к беспорядкам собственно византийских войск. Очевидно, в этой же связи следует оценивать и ранг магистра Фракии, востребованный Виталианом в 515 г. у императора под нажимом после сокрушительного поражения и плена Ипатия и Алатара (Marc. Com. a. 516). Видимо, магистерий Виталиана не приняли всерьез командиры фракийских стратиотов и заняли выжидательную позицию. Во всяком случае, в числе участников третьего похода Виталиана на столицу источники упоминают лишь варваров; из лиц римского происхождения засвидетельствованы только два телохранителя (букеллария?) Виталиана (Ioann. Ant. fr. 214e. 18). В связи с этим представляется возможной следующая трактовка упомянутой лишь у Феофана (АМ 6009) мотивировки причин третьей экспедиции на столицу, в которой речь идет опять о несправедливостях Анастасия по отношению к войскам: император вновь отменил указание о снабжении анноной государственных федератов, обещанное по соглашению 513 г. Видимо, параллельно было объявлено и о лишении Виталиана магистерского ранга и назначении новым магистром Фракии Руфина, выполнявшего дипломатические поручения еще во время персидской войны. Фраза Иордана (Romana. 358) о том, что Алатар и Руфин “бывали часто побеждены, часто осмеяны им (Виталианом — Е. Г.) и часто презираемы” наводит на мысль о службе Руфина в качестве одного из комитов фракийской походной группировки. Думается, что император в известной мере подчеркивал свое доверие фракийскому офицерству назначением знакомого им командира.

Второй и третий мятежи Виталиана самым непосредственным образом отразились на военной элите империи. Новые назначения потребовались не только для Фракии, но и для презентальных сил. После пленения Ипатия император сделал презентальным магистром другого своего родственника Иоанна (Ioann. An. fr. 214е. 13), который, видимо, в конце V в. занимал пост магистра Иллирика. Не исключено, что он участвовал в качестве magister vacans в персидской войне 502–506 гг., поскольку он, как и Патрикий, был дружен с Виталианом, но после установления мира на восточной границе был частным лицом. Назначение его презентальным магистром в 514 г. следует все же рассматривать как “пожарный вариант”, когда император изыскивал возможность решения конфликта переговорами. Для этой роли и подходил Иоанн; дальнее же его родство с Анастасием вовсе не было существенным фактором при его чинопроизводстве. Очевидно и то, что магистерий Иоанна был почетным, т. к. в столь сжатые сроки восстановить потерянную Ипатием армию было невозможно: даже если цифры несколько завышены, известно, что из 80 тыс. воинов Ипатия 60 тыс. пали в бою (Ехс. de insid. 145). Отказ Иоанна выступить против Виталиана (Malala. 404) повлек за собой лишение его магистерского ранга.

Необычность ситуации, когда мятежники в третий раз стояли под столицей, проявилась в назначении командующим экс-префекта претория Марина, никогда прежде не бывшего военачальником (PLRE. II. 726–728). И то, что Марин фактически на время опалы Патрикия исполнял обязанности презентального магистра, говорит о полном отсутствии влияния высших военных на императора. Не случайно в связи с этим, что борьбу за престол после смерти Анастасия начали гражданские чиновники. Из офицеров центрального военного аппарата в этот кризисный период, вне сомнения, резко повысил свой личный престиж лишь комит экскувитов Юстин. Его успешные, хотя и не решающие, действия против мятежников в известной мере позволили ему стать через три года основным кандидатом на престол от военных.

В первое время после победы над Виталианом во фракийском магистерии сохранялась напряженная обстановка, которая, впрочем, была быстро ликвидирована умелыми действиями Руфина. Основные усилия он направил на раскол союзников Виталиана: подкупив одного из гуннских вождей Тургуна, он схватил гота Тарраха, убийцу магистра Кирилла, и передал для казни (Ioann. Ant. fr. 214e. 18). Где находился после поражения сам Виталиан, остается лишь догадываться. Утверждение, со ссылкой на Евагрия, что с остатками своей армии он три года спокойно прожил в Анхиале[360], вряд ли верно. Евагрий (у других авторов сведения отсутствуют), например, не уверен в достоверности сообщаемой им информации: “Говорят, что Виталиан некоторое время провел в Анхиале…” (Evagr. III. 43). Скорее после краткой остановки в Анхиале он где-то скрылся; во всяком случае, трудно поверить, чтобы правительство в течение трех лет терпимо относилось к остаткам мятежной армии в стратегическом тылу столицы. Нет сведений также о том, что предпринимались попытки восстановить корпус государственных федератов. На нежелание Анастасия сделать это указывает факт ослабления обороны Фракии вплоть до того, что в 517 г. анты[361] прорвались к Адрианополю, где разбили войска под командованием Помпея (Iord. Romana. 336), которого император, видимо, спешно назначил magister vacans.