Планомерное увеличение наемнических элементов всех видов в ранневизантийских войсках постепенно вело к снижению количества подразделений разряда στρατιώται, набиравшихся, очевидно, в массе своей посредством protostasia. На наш взгляд, именно так следует трактовать фрагмант Иоанна Антиохийского (fr. 215), согласно которому Анастасий “обратился к пагубной жажде денег, отчего в провинциях не стало καταλόγων”. Представляется, что в данном случае κατάλογοι употреблен в техническом смысле, который в первой половине VI в. соотносился только со στρατιώται[348].
Итак, результатом широкомасштабной адэрации стало, прежде всего, воссоздание второй презентальной армии и, соответственно, поста второго презентального магистра. По Прокопию (ВР. I. 8. 2; ср. Theoph. АМ 5997), на персидскую войну в 503 г. Анастасием были, посланы “командиры стратиотов в Византии фригиец Патрикий и Ипатий, племянник императора”, разделившие общее командование в кампании с Ареовиндом, магистром Востока очевидно, преемником на этом посту Иоанна Скифа), и магистром оффиций Келером. Малала называет Патрикия πρατηλάτης τον μεγάλου πραισέντον (Захария также обозначает его как “великого стратега” — VII. 4), а Ипатия — просто στρατηλάτης πραισέντου (Malala. 398), чем в данном случае подчеркивалось не столько старшинство ранга (и не главнокомандование) Патрикия, сколько тот факт, что в его армию были включены гвардейские подразделения, которыми командовал будущий император Юстин. Видимо, этим же отмечался также факт недавнего образования второй презентальной армии, еще только начавшей службу. Их войска были усилены подразделениями некоего Константина, которого Феофан называет Ιλλυρίον αρξας ταγμάτων (АМ. 5996). Видимо, он был комитом Иллирика и в качестве magister vacans получил назначение на восточную границу[349] (с подчинением “великому презентальному стратилату” Патрикию?). Вероятное отождествление его Д. Мартиндейлом (PLRE. II. 314) с насильно постриженным в 510 г. Константином все же остается проблематичным.
Вскоре Ипатий был отозван в столицу, а вместо него, согласно Малале (Malala. 399) и Феофану (АМ 5998), был прислан магистр оффиций Келер, который, как полагают, стал главнокомандующим[350]. Учитывая, что Келер прибыл на персидскую границу со свежими войсками (Theoph. АМ 5998), думается, Ипатий был отозван в столицу со второй презентальной армией: набег булгар 502 г. заставил перебросить ее в окрестности Константинополя; магистерский ранг за Ипатием был, видимо, сохранен. Сравнивая факт назначения Келера с аналогичными полномочиями магистра оффиций Гелиона в 424 г., можно считать, что Анастасий некоторое время пытался следовать административной модели эпохи Феодосия II, модели всеобъемлющего контроля магистра оффиций над магистрами войск, деформированной при Зеноне. Фактически в ходе персидской войны при Анастасии второй раз на традиционных византийских территориях было применено экстраординарное командование, в какой-то мере копировавшее структуру модели руководства войсками африканских экспедиций V в. Как и в вандальской кампании 441 г. (CJ. XII. 8. 2), практиковалась должность специального вице-префекта по снабжению действующей армии с широкими полномочиями (Proc. ВР. I. 8. 5; Иешу Стилит. 54; 70). Разница состояла в том, что на восточной границе Анастасий подчинил магистров армии префекту Апиону, объявив последнего чем-то вроде своего соправителя. По Феофану (АМ 5998), после отозвания Апиона и Ипатия в столицу из-за их раздоров с Ареовиндом главнокомандование перешло к Келеру и Ареовинду. Прокопий же категорично утверждает, что в этой войне не было “автократора войны”, но все стратеги, не желавшие соединять свои отряды с другими, были равны в ранге (ВР. I. 8. 20–21).
Резюмируя итоги второго опыта с экстраординарным командованием на византийских территориях, видимо, недостаточно отметить неудачу с назначением гражданских, дигнитариев на этот пост с соподчинением им армейских магистров, учтенную позже Юстинианом. Создается впечатление, что упорно ставя военных под контроль гражданских администраторов, Анастасий побаивался своих магистров. Думается, это было не случайностью, но прямым следствием новых методов комплектований армии, задевших и принципы персональной политики в отношении военной верхушки империи.
Как уже отмечалось, отличительной чертой персональной политики Анастасия после 498 г. было то, что магистерские посты практически не замещались безродными офицерами-варварами. Но и устойчивой тенденции к складыванию магистерских династий также не прослеживается: и Ипатий, и Ареовинд, и Патрикий были военными в первом поколении (PLRE. II. 577–581; 143–144; 840–843). Исключением в этом плане была карьера магистра Иллирика Сабиниана, сына Сабиниана Магна. На наш взгляд, все назначения в военном руководстве, произведенные Анастасием после 499 г., были во многом политически мотивированы. Сын удачливого и популярного в иллирийских войсках Сабиниана Магна был сделан преемником Ариста для того, чтобы поднять боевой дух разгромленной у Цурты армии. Ареовинда император намеревался использовать в целях пропаганды своей политики как продолжателя политики Маркиана, назначив его магистром Востока, т. е. на пост, который занимал при Маркиане его дед по материнской линии Ардабур. Популярность Ареовинда у константинопольского населения, как показал порыв недовольных сделать его в 512 г. императором вместо Анастасия (Marc. Com. a. 512; Malala. 407), была высока, однако и лояльность его (бегство от принуждавших его к принятию императорской власти горожан) не вызывает сомнений. Особое место в военной элите в первые десятилетия VI в. занимали Ипатий и Патрикий. Даже из скупых сообщений источников факт настойчивых и многократных назначений Ипатия, крайне посредственного военачальника, на разные магистерские посты предстает как многоплановый политический расчет императора. Анастасий, постоянно направляя племянника на опасные участки (персидская война, мятеж Виталиана), использовал Ипатия как члена царствующей фамилии для особого контроля над войсками и их воодушевления, предуготовляя ему, после гибели в беспорядках 501 г. своего собственного сына (Ехс. de insid 168), путь к престолу. Не совсем ясно, почему в течение долгого времени (499–518 гг.) презентальным магистром оставался Патрикий. Келер, наиболее влиятельная фигура правления Анастасия, хотя бы происходил, как и император, из Иллирика (Malala. 388); Патрикий же был фригийцем (Proc. ВР. I. 8. 2), военная карьера которого, видимо, началась еще при Зеноне. Анастасий уже в 492 г. назначил его magister vacans и отправил воевать с исаврами (Ехс. de insid. 167). Это первое известие о Патрикии можно понимать таким образом, что он был в числе римских офицеров, на которых и сделал ставку Анастасий в начале своего правления. Отсутствие упоминаний о нем в период исаврийского мятежа в известной мере свидетельствует о том, что он был офицером средних способностей (Захария, например, характеризует его как малоразумного человека — VII. 4), не совершавшим грубых военных просчетов, как Диогениан, но и не являвшимся талантливым полководцем, как Иоанн Скиф. Но это обстоятельство, очевидно, больше устраивало Анастасия, когда он подыскивал кандидатуру на пост презентального магистра уже в мирных условиях: императору в деле восстановления оборонного потенциала был необходим послушный исполнитель, не обладавший победными лаврами и популярностью в армии. После окончания персидской войны (в которой он проявил себя посредственным военачальником, снискавшим упреки императора — Zach. VII. 6) он вовлекался в религиозные споры и даже оказывал услуги монахам (PLRE. II. 841), хотя последнее обстоятельство (передача императору жалобы монахов на несторианство патриарха Македония), при его личном православии, еще не является доводом в пользу его влияния на Анастасия. В 512 г. он и Келер, senatores, как называет их Комит Марцеллин, вышли с увещеваниями к мятежному народу и были встречены камнями (Marc. Com. a. 512). Поскольку в этом случае православие Патрикия не остановило толпу, то можно сделать вывод, что он во всем был послушным императору, полностью им манипулирующим. В самом деле, стоило Патрикию лишь однажды высказать опасения, не сочтут ли его изменником, если он потерпит поражение от Виталиана, с которым его связывала давняя дружба, как Анастасий изгнал его из дворца (Malala. 404). Если верно предположение, что неназванным в De ceremoniis (Ι. 93) магистром, выдвинутым в качестве претендента на престол схолариями после смерти Анастасия, и был Патрикий (PLRE. II. 842), то опала его не была продолжительной. Из всего этого материала напрашивается вывод, что Патрикий был совершенно невлиятельным, послушным служакой и именно благодаря этому устраивающему императора качеству столь долго продержался на посту презентального магистра.
