Примечательно, что для попытки захвата власти Маркиан не использовал букеллариев, которых у него, видимо, просто не было, хотя он явно располагал фамильными имуществами своего знатного в империи рода. Армат, имевший земельные имущества (PLRE. II. 149), не обладал тем не менее собственной вооруженной свитой. Малх (fr. 18), описывая назначение Сабиниана Магна магистром войск Иллирика, отметил, что последний имел небольшое число μισθοφόρων οικείων, поскольку основная часть δημοσίας στρατιάς и των κοινών ταγμάτων была рассеяна по городам, либо ушла с Оноульфом. Не ясно, кем был Сабиниан перед вручением ему императорского кодицилла; известно лишь, что он был ревнителем старых дисциплинарных принципов (Marc. Com. а. 479). Его маленькая собственная свита вряд ли представляла собой опасность для государства и, видимо, даже была разрешена последним. Знаменитый закон Льва I (CJ. IX. 12. 10), запрещая обладание букеллариями, делает также и исключение для каких-то (ближе не известных) категорий населения: “Если же кто сверх того, что кроткость наша здравомысленно установила…“ Думается, что государство во второй половине V в. уже сквозь пальцы смотрело на небольшие группы прислуги армейских офицеров, не вмешиваясь, как в IV в. (CTh. VII. 1. 10), и не препятствуя наличию именно маленьких свит у среднего офицерства.
С другой стороны, отсутствие собственных букеллариев у военной верхушки, главным образом у центральной, толкало противников Зенона на союз с теми же остготами. Пресекать и контролировать такие контакты между ноблированной верхушкой и варварами для императорской власти было зачастую труднее, чем внутренние интриги, и поэтому правительство Зенона стремилось перетянуть на свою сторону остготских вождей предоставлением им высших византийских титулов, что формально возносило их на вершину имперской иерархии, и соответствующего им денежного содержания. Таким образом, внутриполитическая напряженность в столице резко катализировала процесс раздачи наград и почестей готским вождям, нежели это было, например, в эпоху Феодосия I. Так, Теодориху Страбону (видимо, Василиском) было даровано поместье, право на владение которым подтверждал и Зенон (Malch. fr. 17). По условиям мирного договора 478 г., Страбону предоставлялся не только ранг magister militum praesentalis, но также и командование (реально так и не осуществленное остготом) двумя дворцовыми схолами (Malch. fr. 17). Зенон после победы над Василиском осыпал Амала неслыханными милостями: ранг презентального магистра, титул amicus, патрициат, адоптивация по германскому обычаю (Iord. Get. 289; Malch. fr. 18). И тем не менее оба Теодориха не интегрировались в структуру ранневизантийской военной знати, а контакты с ее представителями и императорской властью поддерживались ими, главным образом, в той мере, в какой они гарантировали им и их армиям щедрые субсидии. На наш взгляд, уместно, наконец, заметить, что метод анализа реальной административной ситуации в сфере военного руководства Византии второй половины V в., исходя из жесткой схемы Notitia Dignitatum, внеисторичен. И особенно по отношению к тем варварским племенным вождям, которые оказывали военные услуги империи на основе федератских договоров, но никогда не командовали собственно византийскими силами. Присвоение им или отмена высших воинских рангов империи скорее свидетельствует об инфляции титулов, о том, что они становились средством в федератской политике, надежный контроль за развитием которой Византией в тот период был утрачен. Отсюда подлинные подвижки в военной администрации Византии можно проследить лишь вне зависимости от титулярной “чехарды” между двумя Теодорихами и только с учетом реального положения дел с имперскими походными силами и внутриполитической обстановки.
Противоречивые политические итоги узурпации Василиска во многом воздействовали на кадровый курс Зенона после 476 г. Отход от Василиска ряда прежних заговорщиков, их нейтральная позиция или даже помощь в реставрации Зенона заставили последнего не применять широких карательных мер. Тотальной чистки центрального государственного аппарата также не последовало. Учитывая, что Зенон еще в 474 г. обладал поддержкой части сената, а столичные прасины бурно приветствовали его возвращение (Malala. 379), очевидно, невозможно говорить о засилье исавров в имперской верхушке в первые годы после реставрации, чему, кстати, препятствовала и исаврийская клановая рознь.
Ряд важнейших государственных постов в 476–479 гг. занимали немало римлян: после реставрации префектом претория стал некий Себастиан, оказывавший большое влияние на Зенона (Malch. fr. 9); после убийства Армата презентальным магистром был назначен Мартиниан; магистром Иллирика после ухода Оноульфа на Запад Зенон не колеблясь назначил Сабиниана Магна (Suda А 783), но не какого-либо исавра; препозитом священной опочивальни продолжал оставаться знаменитый Урбикий[322]. Из исавров же только Илл и Трокунд, т. е. только непосредственно участвовавшие в реставрации иллирийские вожди, получили высшие военные и гражданские посты. Не исключено, конечно, что уже в это время достоинство сенаторов-иллюстриев получили ближние и дальние родственники Зенона и Илла (Леонтий, Марс, Матрониан), но о какой-либо их политической деятельности ничего не известно. Поэтому, думается, нужно весьма осторожно относиться к часто цитируемому месту Иешу Стилита: “Зенон всем своим землякам давал посты чести и могущества, за что особенно был ненавидим ромеями“ (Иешу Стилит. 12). Соответственно, влияние исавров на Зенона и на формирование политики в 476–479 гг. не представляется значительным. Трокунд, находясь в Антиохии, вряд ли мог воздействовать на политику двора. Интересно, что по источникам совершенно не прослеживаются какие-то его контакты с Иллом, даже когда последний до мятежа Маркиана из-за покушений на него с прямого попустительства императора дважды покидал столицу. Лонгин, брат Зенона, был в заточении в одной из крепостей Исаврии и являлся гарантией личной безопасности Илла при дворе и в империи. Взаимоотношения Илла с Зеноном были противоречивыми и определялись как совместными интересами по охране установившегося правления, так и, одновременно, клановой рознью[323]. Илл довольно последовательно поддерживал Зенона до тех пор, пока в столице находились Верина, Армат и Маркиан, обладавшие известными легитимными правами на престол и, следовательно, являвшиеся потенциальной угрозой для привилегий исаврийских контингентов. Думается, что заинтересованность Илла в Зеноне как императоре, всегда имевшем возможность приблизить ко двору выдвиженцев любой национальности и любого слоя и замаскировать тем самым собственное происхождение, была неизмеримо выше, чем Зенона в Илле. Отсюда примечательно, что Зенон гораздо эффективнее использовал Илла как орудие против Верины и ее сторонников, нежели “всемогущий временщик” Илл оказывал влияние на императора. Фактически известна лишь одна независимая акция Илла: призвание им в столицу поэта и гадателя Пампрепия (PLRE. II. 826), что не имело каких-то серьезных политических последствий. Иллу Зеноном не был адресован ни один закон, т. е. складывается впечатление, что Илл не вмешивался в деятельность обширного аппарата магистра оффиций в той мере, в какой ею занимались его предшественники на этом посту, уделяя внимание лишь экскувитам. Адреса же конституций Зенона позволяют утверждать, что в делах текущего администрирования император опирался почти исключительно на римлян[324]. И напротив, услуги Илла, оказанные Зенону в 476–479 гг., просто трудно переоценить: организация суда над рядом сенаторов — сторонников Василиска (Malch. fr. 11); поддержка при ликвидации Армата (Evagr. III. 24), удаление из столицы Верины, решительность и инициативность во время мятежа Маркиана.
Подавление мятежа Маркиана означало конец пятилетнего кровавого периода борьбы за власть между родственниками Льва I, в ходе которого военная элита империи практически полностью обновилась. Одновременно отпали последние сдерживающие эскалацию исаврийской розни мотивы, особенно после раскрытия заговора Эпиника, Дионисия и Траустилы[325] (Ioann. Ant. fr. 211. 4), разгром которого стал последним ударом по остаткам режима Василиска. Но призрак узурпации и наличие двух готских армий во Фракии привели к временной консолидации всех исаврийских групп, к усилению их позиций при дворе. В награду за разгром Маркиана под Анкирой (Ioann. Ant. fr. 211.4) Трокунд был переведен в столицу и назначен, видимо, вместо Мартиниана презентальным магистром, причем восточный магистерий не получил сразу преемника. Одним из последствий этого благодарственного жеста Зенона, на наш взгляд, стало увеличение исаврийского воинства в Константинополе или его окрестностях, поскольку Трокунд привел с собой личный отряд. О внутренней структуре и численности исаврийских сил имеются лишь разрозненные косвенные данные. Так, известно, что в отряде Илла был гиппарх (Ibid. fr. 214. 5), что подразумевает отдельные подразделения конницы и пехоты; у Трокунда были свои гипасписты (личные телохранители?). Став императором, Анастасий отменил ежегодную выплату полутора тысяч либр золота (по Евагрию, 5 тысяч. — Evagr. III. 35) на содержание исавров[326] (Ioann. Ant. fr. 214b. 4), которые после мятежа, конечно, получал лишь клан Зенона. Эти деньги шли не только на оплату воинов; в их число входило также жалованье высокопоставленным исаврам. Лев I, например, в 473 г. обязался выплачивать 13 тысячам остготов Страбона (Malch. fr. 17) только две тысячи либр золота ежегодно (Malch. fr. 2). Однако сомнительно, чтобы общее число исавров в столице достигало хотя бы половинного количественного уровня армии Страбона. Нигде не засвидетельствовано, чтобы исавры дерзнули выступить в открытом бою против готов. По Малху (fr. 14), Илл лишь однажды намеревался выступить против Страбона во главе римских (но не исаврийских!) войск, собранных по Понту, Азии и из восточных провинций. Однако вскоре командиром этой большой армии был сделан Мартиниан (Ibid. fr. 8). В свое время, в 476 г., армия Армата без труда нанесла под Никеей поражение соединенным силам Зенона и Илла (Theoph. AM 5969).
