– Приступайте, – хан, поднес трубу к глазам и застыл загадочным степным божком.

Тревожные, резкие звуки: заунывный вой среднеазиатских труб – сигнал к бою, в клочья разорвал туго натянутую тишину. Звуки плыли и плыли в теплом, прозрачном воздухе, пока с другой стороны реки не откликнулось звонкое эхо. И все пришло в движение. Среди высоких деревьев на беззаконно захваченном урусами берегу замелькали пешие лучники. Не меньше нескольких сотен перебрались через неширокую реку где-то поблизости, за пределами видимости со стен форта. Кочевники использовали традиционные подручные средства: плоты‑салы из камыша и тальника, надутые бычьи желудки и высушенные тыквы. Неровный ряд из нескольких сотен лучников приблизился к стенам на пару на расстояние уверенного поражения. Хан с довольным видом хлопнул ладонью по ковру. За спиной одобрительный гул голосов придворных. Ай, молодцы!

Но не успели они поднять луки, как послышались выстрелы, и они начали падать. Хан помрачнел. Хм. Похоже, сведения о невиданно дальнобойном оружии урусов, правдивы.

По неслышной команде стрелки разом вскинули луки, потянули тетиву к уху. С легким щелчком стрелы с шуршащим свистом ушли в небо, закладывая дугу.

– Шух! Шух! Шух! – пронзительно свистели тяжелые стрелы, пронзали брезент армейских палаток, впивались в металл автомобилей, пронзали тент кузовов, глубоко впивались в утоптанную до каменной твердости вертолетную площадку.

– Огонь по готовности, – выкрикнул офицер.

«Тра-та- та» – в ответ коротко взрыкивали автоматы солдат. «Бах-Бах» – солидно поддерживали ружья рабочих. Противник нес потери – уже несколько десятков окровавленных тел лежали на земле, стонали раненные. Попаданцы стреляли метко – не зря перед командировкой каждый день жгли на стрельбище дефицитные боеприпасы.

По неслышной команде лучники скрылись за стволами деревьев. На миг выскочив, метали стрелу и тут же прятались – словно знали возможности оружия двадцать первого века.

Хан раздраженно махнул рукой и вновь взревели трубы.

Из леса вышли вооруженные неуклюжими карамультуками (длинноствольные фитильные ружья азиатских народов) отряды. Построились неровной шеренгой в несколько рядов, установили свои «монстров» на подставки и попытались дать по крепости залп, но не тут-то было! На стрелков обрушился сосредоточенный огонь автоматов и ружей. Прошло десяток секунд и, передние ряды рухнули, кто-то замертво, кто-то бился в агонии. Следующие попятились, яростно размахивая ружьями и крича с угрозой, скрылись в лесу.

Сказать, что хан зол, это не сказать ничего. Он был в бешенстве. Подумать только, привел целое войско и застрял у маленькой крепостицы с гарнизоном несколько десятков человек! Просто уму непостижимо!

Перестрелка, с явным преимуществом попаданцев продолжалась, на форт падал густой ливень стрел.

– Шух – пропела очередная стрела. Раздался короткий и болезненный крик рядом заставил Александра повернуться.

Бывший национальный гвардеец, схватился за плечо, из которого торчало древко стрелы. Вокруг нее на рубашке стремительно расплывалось темное пятно. Во взгляде страдание.

– Помоги, – прохрипел, следом из горла вырвался короткий стон.

Это враг, тот человек, которому Александр желал зла. Тот, кто избил его. Подлец и негодяй. Он страдает, он ранен, ведь я же этого желал обидчику? Хотел отмщения? Так вот же оно! Я удовлетворен?

И в то же время – это человек не струсил, встал в бою рядом. Значит боевой товарищ.

Имеет ли он право, несмотря на все, что между ними, отказать ему в помощи?

– Аккуратно хватайся за меня, – Александр, осторожно обхватил раненого за талию. Спустил со стены и довел до металлического кунга, где доктор развернул импровизированный медпункт и пряталось немногочисленные женщины, потом бегом вернулся обратно.

На опушке лежали целые кучи мертвых тел, когда на противоположном берегу, на дороге к броду, показались скачущие вниз упряжки с пушками на передках. За ними бежали артиллеристы в длинных, серых халатах. Александр не стал проверять на какое расстояние пробьют средневековые монстры и приказал снайперам проредить пушкарей. Считанные секунды и упал один пушкарь, второй, третий – словно свинцовая метла прошла по артиллеристам. Уцелевшие поспешно спрятались под защитой деревьев, а повозки остановились на полпути.

Не один Тауке-хан искрошил себе зубы в бессильной ярости. Все воины войска доведены до последней стадии терпения и жаждали дотянуться до глоток ненавистных ублюдков, спрятавшихся в крепости.

Внезапно опушка ожила. Из-под защиты деревьев и густого кустарника выбежали густые толпы воинов, тащивших лестницы и огромные осадные щиты. С диким визгом бешенной волной накатили на стены. Это было красиво и страшно.

«Трата-та, бах! Бах!» – захлебывались от ярости автоматы и ружья пришельцев.

– Огонь! – перекрикивая шум боя яростно орал Александр. Лица у бойцов потные, напряженные и злые, полны решимости устоять перед натиском.

С каждой секундой все больше фигурок в серых халатах рушилось, пятная кровью, на землю. Наконец кочевники не выдержали, так и не добравшись до стен, мутным прибоем откатились назад под защиту леса. На земле перед стенами

Густо взмешенная земля перед стенами завалена десятками, если не сотнями трупов. Они лежали густо, так что порой не видно было земли, в различных позах, зачастую непристойных и страшных. Стонали, кричли раненые, кто мог, отползал под защиту деревьев. Стрельба из крепости прекратилась. Подранков не добивали, не из гуманизма, а из соображений экономии боеприпасов и создания проблем орде с ранеными: воевать не могут, но требуют и еды, и ухода.

Ситуация застыла в неустойчивом равновесии. Прошел час. Весеннее солнце жгло не по-детски, зной стремительно нарастал. Бойцы с ненавистью смотрели на небо, вытирались от липкого и горячего пота. По приказу Петелина повар разнес фляги с приготовленным утром компотом, но это помогла мало. Жара нарастала. Лучники перестали показываться из-за деревьев – слишком опасно и метали стрелы из глубины леса по площадям, но и попаданцы опасались высунуться из-под защиты стен.

Еще двоих раненых рабочих эвакуировали в медпункт. У одного легкое ранение – стрела пробила руку, а второго ударила в спину.

Александр связался по радио с городом. Орал и яростно требовал назвать точное время прилета авиации, но в ответ только указание держаться и ждать.

День стекал к исходу, когда еле слышный, низкий гул, откуда-то с севера заставил Александр поднять голову к небу. Вскоре он стал отчетливее. Между пухлых, пронизанных солнцем кучевых облаков появились черные точки. Облегченно выдохнул. «Наконец-то!» Первыми тарахтели самолеты попаданцев, а позади, нагоняя, рубила винтами воздух пузатая махина Ми-26.

– Наши! –взлетел над фортом ликующий крик.

Самолеты достигли речной долины, закружились над фортом, заходя в хвост друг другу. Вертолет, грохоча моторами завис над рекой. Появление железных птиц ошеломило кочевников, они затаились, словно перепуганная мышь под веником.

Летчики сориентировались на местности – где враг, а где свои, самолеты снизились, один над противоположным берегом реки, второй над укрывавшим лучников лесом с «попаданческой» стороны.

С неба, навевая дикий ужас в суеверные души кочевников, обрушился такой изматывающий душу вой, подобный сиренам немецких «лаптежников» времен второй мировой, что даже попаданцев пробрало холодом. Для пущего страха самолеты оборудовали сиренами, вот только пикировать самоделки не могли, впрочем, это и не нужно. Неторопливо распахнули люки. Черные мячики авиационных бомб убийственным градом понеслись к земле, вызывая желание пригнутся, словно они летят к тебе.

«Бах! Бах! Бах!» – резкие, глухие взрывы ударили по барабанным перепонкам. Стена дыма, смешанного с огнем и землей, поднялась над лесом. Заверещали осколки. Стены форта затрясло от близких взрывов, Александра обдало ослабленной взрывной волной. Взрывы все гремели и гремели: то близко, в лесу, то подальше, то далеко, на правом берегу реки. На земле воцарился ад: языки пламени пожирали деревья, все окутал дым, на земле – с корнем вырванные стволы.