Она попятилась.

— Погоди, — попытался я остановить её. — Что-то можно сделать? Как-то это исправить?

— Посвящённые. Их сущность очень сильна, их много, творения их разума овладели этим миром. Мара исчезнет вместе с проклятием, проклятие — вместе с посвящёнными. Чем их больше, тем страшнее. Они привлекли её. Если можете, остановите это. Я не в силах, я больше не могу тут находиться.

Слова моей спасительницы казались бредом душевнобольной, но я почему-то был уверен, что в них есть смысл, надо просто понять, надо сложить в голове целостную картину, которую пока составить никак не получалось.

— Мара здесь, потому что много посвящённых? — уточнил я. — Значит, она уйдёт обратно в Сон, если посвящённых станет меньше?

— Ты её ещё слушаешь? — возмутился Владимир. — Разве не понимаешь, кто она? Её послал Враг, чтобы искусить нас. Она клевещет на святую церковь, на Господа и служителей Его!

— Простите, я больше не могу говорить, — пробормотала Ноэма и, развернувшись, и пошла прочь.

Мы стояли, как поражённые громом и глядели вслед удаляющейся фигуре в чёрном платье. Девушка бежала по занесённой снегом дороге к восточной окраине деревни, а потом просто растворилась в воздухе. Буквально через пару секунд в той же стороне из зарослей вышла Мара. Некоторое время существо смотрело на нас, а мы — на неё. Никто не мог вымолвить ни слова. А потом оно развернулось и пошло куда-то на север.

Первой заговорила Дарья.

— Твою ж мать... — произнесла она. — Это что такое было вообще?

Наверное, у нас у всех вертелся сейчас в голове этот вопрос.

— Враг во плоти, — произнёс мрачно Владимир. — Явился, чтобы умы людские смущать.

— Надо уходить, — сказал Игорь Изяславич, стараясь сохранить хладнокровие. — Нехорошее здесь место. Увиденное обсудим потом. А сейчас нам нужны лошадь и сани, чтобы довезти раненого. Сани есть, а лошади, скорее всего, уже мертвы, — тут он посмотрел на Дарью. — У вас есть лошадь. Не окажете нам услугу?

Вскоре мы уже двигались в сторону Высокого. Белая лошадь Дарьи тащила сани, которые пришлось основательно разгрузить, дабы непривыкшее к упряжи животное не сорвало спину. В санях лежал Ярослав, накрытый плащом. Ему было совсем дурно. Казалось, вот-вот сознание потеряет.

Мы шли пешком. Дарья вела лошадь под узды, я и Малютины шагали по обе стороны от саней. Среди обозных вещей нашлись плащи, и я позаимствовал один, чтобы надеть поверх изодранного в лохмотья кафтана. В руке я держал саблю. Остальные тоже находились в состоянии боевой готовности. Мы двигались по дороге вдоль перелеска, откуда в любой момент могли выскочить существа. Шли молча.

Никто не знал, куда направилась Мара. На дороге следов её видно не было, и это обнадёживало. Впрочем, все мы понимали: куда бы существо ни пошло, рано или поздно оно доберётся до какой-нибудь деревни, села или даже города. Смерть шагала по моравской земле, и с этим ничего нельзя было сделать.

Всю дорогу я раздумывал над словами Ноэмы. Картина в голове складывалась туманная. Оставалось очень много неопределённого и загадочного. Бытие, насколько я мог догадываться — некая философская категория, описывающая состояние существования этого мира. Но что за ипостаси и почему они появляются — этого я не понимал. Слишком мало информации. Если верить Ноэме, многие ужасы, порождённые Сном, продуцировались коллективным сознанием неких посвящённых. Кто такие эти посвящённые, я тоже не знал. Для других это являлось чем-то очевидным, так что спрашивать напрямую я не рискнул. Однозначно, они как-то связаны со стефанианской церковью, и я надеялся сам постепенно всё выяснить, внимательно слушая разговоры людей вокруг.

А ещё Ноэма говорила о тёмных веках, которые скоро вернутся. Чтобы понимать, о чём речь, надо было знать историю этого мира, а я не знал (хотя, наверное, должен был). И если верить словам белокурой девицы,чтобы не допустить возвращения тёмных веков и остановить Мару, надо то ли уменьшить количество посвящённых, то ли уничтожить их всех. Бояре решили, что это — ересь и козни Врага. А я не мог уразуметь, как относиться к услышанному. Конечно, беловолосая девушка два раза спасла меня, но можно ли ей верить? Кто она? Она точно — не человек. Складывалось ощущение, что это какая-то метафизическая сущность. Но в какие игры она с нами играет? И что за такая особая сила, которой обладают те, в ком течёт кровь Чёрного Бога?

Дорога свернула в поле. До села оставалась пара вёрст. По пути нам попалась крупная «собака», которую Малютины очень быстро сожгли.

— Это так странно, — нарушила молчание Дарья. — Я раньше не слышала ничего подобного.

— Лучше бы нам и не слышать этого никогда, — угрюмо произнёс Владимир. — Это козни врага.

— Смею заметить, что ни девку, ни тварь с лошадиным черепом мы так и не смогли убить, — произнёс слабым голосом Ярослав, — они бессмертны. Это не просто моры, это что-то другое. Что-то... большее. Тёмные века возвращаются. Мне тоже так кажется: слишком многое говорит об этом в окружающем нас мире. Если блаженная не проснётся... Я даже не знаю, что будет.

— Побереги силы, брат, — грозно покосился на него Владимир, — и не думай о таких вещах. Сомнения — вот что жаждет породить Враг в умах наших.

Игорь Изяславич шёл с задумчивым видом и как будто не обращал внимания на нашу болтовню, но вдруг он обернулся и окинул всех серьёзным взором.

— Господа... и вы, Дарья, — произнёс он. — Послушайте меня внимательно. Мы очутились в крайне щекотливом положении. Без сомнения всё увиденное и услышанное произвело на нас сильное впечатление. Но сейчас есть масса насущных проблем, которые требуют решения, так что давайте не будем занимать свой разум отвлечёнными рассуждениями.

— Одна из этих проблем — существо, которое невозможно убить, — с сарказмом заметил Ярослав и слабо улыбнулся.

— Я это знаю, — спокойно проговорил Игорь Изяславич. — И потому хотел бы попросить всех здесь присутствующих об одной вещи. Мы никому и никогда не расскажем о встрече с этой странной женщиной и о том, что слышали от неё. Если об этом узнают следователи, они без сомнения заинтересуются сим событием и всеми нами. А у кого из вас есть желание беседовать со следственным отделом? И потому моя к вам просьба: просто забудьте всё, что слышали, и никогда не вспоминайте. Согласны?

— Хотелось бы мне просто забыть всё, что я видел, — ответил Владимир, — Я согласен. Незачем болтать об этом.

— У меня нет желания общаться со следственным отделом, — проговорил Ярослав. — Вы правы, дядя.

Мы с Дарьей тоже обещали, что будем держать язык за зубами.

Впереди показались обозы беженцев. После визита хворого люди и лошади, которым не повезло попасться ему на пути, превратились в высохшие закоченевшие тела. Они лежали в снегу между кибиток и телег, и убрать их было некому.

Игорь Изяславич настоял на том, чтобы я отужинал вместе со всеми у Черемских. Отказывать было бы неприлично. Не помогла даже отговорка, что у меня нет подходящей одежды (мой кафтан и камзол и раньше выглядели не лучшим образом, а теперь и вообще оказались изодраны в клочья), но боярин уверил, что это не проблема. Я немного волновался, что может раскрыться моя «тёмная» сущность, но пока, кажется, никто ни очём не догадался, и я надеялся, не догадаются и впредь.

Когда мы добрались до особняка, Малютины отнесли Ярослава в дом. Мы с Дарьей остались вдвоём на улице. Она наблюдала, как слуги распрягают лошадь. Я хотел пойти следом за боярами, но Дарья окликнула меня.

— Так значит, ты соврал насчёт своего настоящего имени? — спросила она. — Я почему-то так и подумала.

— Просто не хотел раскрывать свою личность, — пожал я плечами.

— Так кто же ты? — Дарья посмотрела на меня с прищуром. — Обращаются с тобой, как с равным, значит, ты тоже из боярского рода. И лицо твоё я помню. Видела где-то... Хотя постой, ты не из боярского рода, так ведь? Из княжеского. Ты — Даниил Верхнепольский, младший сын ныне покойного князя.