С той стороны двери послышался скрип досок, а затем и тихие, глухие удары. Чарующий женский голос звучал в голове всё настойчивее и настойчивее. Вдруг жутко захотелось спать. Сквозь смыкающиеся веки наблюдал за тем как лопнуло одно из брёвен двери. Щель моментом расширилась и вот уже чешуйчатая лапа с перепонками между длинных когтистых пальцев просунулась в дыру, пытаясь нащупать затвор.

Собравшись с силами, юнец воздел себя на ноги. Шатаясь побрёл к двери. В голове всё пела сладкоголосая дева, будто уговаривала его уснуть и забыться. Оставив позади все тревоги. Чешуйчатая лапа уже ухватилась за затвор, и потянула за ручку. Когда в воздухе коротко взвился топор.

Сладкоголосое пение разом сменилось режущим слух скрежетом. Обрубленная культя, заливаясь чем-то зеленым и мерзким исчезла в дыре.

Понемногу голова прояснилась. До ушей донеслась жуткая какофония десятка жабьих глоток. Отрубленная уродская конечность некоторое время осталась висеть на дужке затвора, но вскоре разжав пальцы упала у порога.

Рядом будто бес из кувшина возник взъерошенный волхв. Ошарашено взирая на отрубленную конечность заорал:

– Ты что это такое удумал?!

Братья мельники также пробудились. Охнувши от боли Братислав остался лежать, но Буян тут же ринул к окну.

– Это еще что за шутки? – Глядя в окно прошептал Буян.

Перун выглянул следом. На берег медленно выходили из воды всё новые и новые речные жители. Все как на подбор с мерзкими жабьими мордами. С угрожающе торчащими на сутулой спине, алыми игольчатыми гребнями. Дверь уже не тряслась, а выгибалась под мощными ударами.

– Ты на хрена ему лапу отрубил?! – Заорал волхв. – Они теперь нас в капусту изрубят!

– А какого хрена они сюда полезли?! – Подпирая дверь собою, заорал в ответ Перун.

– Да потому что это их святилище дубина! – Натягивал тетиву на лук Светозар. – Надо было первым делом меня разбудить!

– Если ты знал, почему заранее не предупредил?! – Защищался от нападок юнец.

– Я не знал! Я сам только допёр….

Пока Перун и Буян сдерживали дверь, Братислав нашёл в себе силы подняться. Вооружившись горящим поленом, он занял боевую стойку, приготовившись к бою.

В окошке сначала появились длинные когтистые лапы, а затем и шипящая морда. Тут же между жабьих глаз расцвёл белый цветок. Тварь отпустила хватку и рухнула с высоты на землю. Светозар споро наложил следующую стрелу на тетиву.

За стенами избы послышался громкий рёв и топот. Жабий хор на мгновение утих, как утихли потуги снести дверь. Вскоре речные жители заорали снова, но как показалось людям, испуганно.

На поляну перед срубом ворвался огромный медведь. Повалив оземь одного из жабоголовых, принялся трепать чешуйчатое тело будто тряпичную куклу. Несколько людожаб было кинулись на подмогу собрату. Но и их почти сразу же постигла печальная участь от мощных ударов лапой.

Сквозь оконце хлопец с удивлением наблюдал как подводный народ стремительно уходит с берега в реку. Оставив на съедение лесному хищнику троих своих собратьев.

А медведь тем временем окончательно расправился с первой добычей. Сжимая жабью тушу мощными челюстями потянул волоком во тьму леса. Двое других жабо людей еще подергивали конечностями, когда могучий бер окончательно исчез в ночи.

– Завтра пойдем по реке. – Немного поразмыслив молвил Светозар. – Так быстрее и безопасней.

– На лодке? – Взволновано переспросил Буян, глядя на гладкую, ровную поверхность реки.

– Он плавать не умеет. – Вступился за брата Братислав.

Волхв лишь устало пожал плечами:

– Если хотите, можете прибираться к городу лесом.

Буян встревоженно выглянул наружу, туда где только что огромный медведь насмерть загрыз водную тварь. Сглотнув спросил:

– А эти жабьи морды докучать не будут?

– Если до ночи управимся, то нет. – Старик поддел отрубленную кисть и с интересом принялся её изучать. Как будто вспомнив что на него сейчас, ожидающе уставились три пары глаз наказал:

– А сейчас все спать! Я подежурю. Выдвигаемся на рассвете.

Поутру Светозар всех растолкал. Дверь в избу была уже открыта. По-видимому, старик, к этому времени успел обойти окрестности, разведать обстановку. Около порога ворохом были навалены тряпки и кой—какие вещи.

– Приоденетесь пока. – Скомандовал волхв. – Буян разведи огонь, поедим и в путь.

– Ты где эти тряпки достал. – С опаской поинтересовался Братислав. – Уж не с покойников то снял?

Дед, не удостоивши его ответом вышел из избы и направился по своим делам. К своей превеликой радости в ворохе вещей Перун отыскал потертые кожаные сапоги, пришедшиеся ему в пору.

Приодевшись в поношенные вещи, троица прикончила вчерашний окорок. На удивление Братислав чувствовал себя намного лучше. Было удивительно как всего лишь за одну ночь он смог так поправиться. За трапезой окончательно повеселев, отпускал колкие шутки в адрес своего брата. Не забывая нахваливать смелость найдёныша. Был ли он искренен, иль всё также дурака валял, понять было трудно.

Вся поляна вокруг избы была усеяна следами медвежьих лап. От ночных гостей не осталось и следа, отрубленная лапа также куда-то пропала. Буян занырнул в подпол, набрав охапку провианта в дорогу. По запрету волхва оставив в яме крупы и лепешки. Братислав с братом принялись грузить лодку.

Волхв тем временем стягивал к землянке сухой хворост. Перун подвязался помочь. Понемногу привык к трупному смраду, настолько это было можно. По крайней мере его перестало всякий раз воротить. Стараясь не смотреть на изувеченные болезнью упокоения, укладывал сухие ветви у несущих балок. Когда заносил вовнутрь очередную охапку, взгляд зацепился за стоящий поодаль сундук.

Воровато оглянувшись, преодолевая в себе необъяснимое чувство вины поднял тяжёлую крышку и заглянул вовнутрь. В сундуке хранились одежды, широкий кожаный ремень с металлическими заклепками. Туго набитый золотом кожаный кошель. Но самое главное это лежащий под всем добром меч, в искусно вышитых златом ножнах. Он зачарованно извлёк драгоценное оружие из сундука.

Ухватив меч за удобную рукоять вытащил клинок из обитых войлоком ножен. Во тьме землянки клинок засветился тихим лунным светом. Попробовал ногтем заточку обоюдно острого лезвия восхищенно зацыкал. Взгляд приковали диковинные руны. Начертанные там, где у клинка был узкий ромбовидный дол.

– Чего ты там копаешься? – Послышался сверху ворчащий возглас. – Заснул что—ли?

– Уже иду! – Ответил паренёк, примеряя на себе кожаный ремень.

Пристигнув полуторный меч на пояс, и прихватив с собою кошель с золотом направился к выходу. Снаружи с недовольным видом его поджидала вся честная компания. У Буяна в руках пылала кипа хвороста.

– Пограбить руки чешутся? – Недовольно проворчал старик, присматриваясь к висящим на поясе дорогим ножнам.

– Пригодиться. Дорога то дальняя. – Коротко ответил юнец, бросив кошель в руки Братислава.

По мановению руки старца, Буян поджёг связки хвороста. Языки пламени пошли неспешно лизать сырую древесину. Густым белым дымом закоптила укрытая мхом крыша. Оба брата скорбно опустив голову принялись осенять себя колом. На что недовольно посматривал Светозар. Повторяя за товарищами Перун также провёл щепотью левой руки от груди до пупа. И так несколько раз.

А кострище тем временем набирало ходу. Крыша затрещала и обвалилась, языки пламени взметнулись к небесам опаляя лица жаром. Не сговариваясь товарищи направились к лодке. Последним погрузился Буян с концом веревки в руках. Пламя землянки поутихло. Догорали перекрытия и несущие столбы, а вместе с ними и бренные останки семьи рыбака.

Несмотря на довольно-таки сильное течение, Светозар приказал по очереди браться за вёсла. Держась правого бега, они проплыли всё утро отмахав около десяти вёрст. Ни поселений, ни рыбацких деревушек одни лишь хвойные деревья.