– Смотри-ка, – Артур поднял с подоконника закрытую банку кофе. – В такие раньше окурки кидали.

Старая этикетка. Таких не выпускали уже лет двадцать. Старая банка играла на солнце яркими красками.

– Полная, – Артур потряс ее и прислушался. – Только вся в паутине.

Он брезгливо вернул банку на подоконник и обтер о штанину руку. Клочки черной паутины неспешно опускались на пол в ярком солнечном свете.

Квартира словно застыла во времени и в полной тишине. И стены, видевшие Иду Евгеньевну Марченко в последний раз, хранили вечное молчание. Вот тут она смотрела в окно, а тут дрожащими руками набрала номер полиции. Из стены торчали обрывки телефонного провода. Она обернулась на дверь, может быть, даже побежала к ней… А что было дальше не знает никто. И вряд ли узнает когда-нибудь.

– Не по себе, – Клара потерла плечи и запахнула куртку. – Словно тут кто-то еще есть кроме нас.

– Это все тишина, – Артур водрузил на плечо ломик. – Пойдемте осмотрим чердак.

Они вышли, а я остался. И правда, словно кто-то тут есть. Вот, в соседней комнате, прислушивается к тебе, следит за тобой. Но когда ты заглядываешь за угол, он уже на кухне, проводит пальцами по яркой банке и смотрит в окно.

Я медленно пошел к двери, стараясь не поворачиваться спиной к пустым дверным проемам комнат.

***

На пригорке еще гулял дикий теплый ветер, шумел ветвями деревьев в овраге, через который тянулся старый ржавый мост. А уже за ним начинались унылые пятиэтажки, между которыми просвечивал проспект. Бело-синие троллейбусы неспешно карабкались на холмы, развозя разморенных жарой пассажиров.

Артур открыл бутылку с уже теплой водой и плеснул себе в лицо.

– До остановки высохнет, – он пригладил мокрое пятно на футболке. – А тебе в куртке не жарко?

Клара не слышала его, она рассеяно хлопала себя по карманам.

– Кажется я потеряла свой блокнот.

– В квартире был еще с тобой, – вспомнил я.

– И этому человеку ты доверяешь свои дела.

Артур улыбнулся и глотнул из бутылки. Поморщился, переложив бутылку в левую руку.

– Пальцы болят. Все крапива ваша, наверное.

– Выронила в траве, – вздохнула Клара и посмотрела на протоптанную нами в бурьяне узкую тропинку. Она весело пожала плечами и кивнула в сторону близкой остановки.

– Маршрутка сорок шесть, и вы дома. По крайней мере, ты, шеф.

– А ты? – спросил я.

Клара стянула с плеч куртку и обвязала рукава вокруг бедер.

– А мне через мост. Десять минут, и я тоже у себя. Дом с башенкой, помнишь?

– Аристократия, – брезгливо пробурчал Артур и спрятал ломик с пакет. – Идем.

– Пока.

У остановки я обернулся. Маленькая фигурка Клары еще мелькала у моста, то скрываясь в высокой траве, то появляясь снова. Я на всякий случай помахал ей вслед.

На остановке Артур хлопнул меня по плечу и прыгнул в закрывающиеся двери троллейбуса. А уже через четверть часа я сидел у открытого окна маршрутки и смотрел на летящие по небу облака. Белые на ярко-синем знойном небе, словно нарисованные умелой рукой японского аниматора. Они нависли над городом ослепительно-белой ватой, а город отвечал пушистой зеленью парков, холмов и оврагов. И где-то между ними полоска горизонта, скрытая дрожащим июльским маревом.

Казалось, что весь мир в этот день был ярким и чистым. Я торопливо шел домой, размахивая руками. И легкий свист со скамейки, облепленной ленивыми от жары бездельниками, адресованный, скорее всего мне, растаял в этом дне без следа. И запах гари на кухне, и просочившийся в комнату запах табака. Все казалось неважным и нереальным. И вот в такие моменты нужно не падать на диван, блаженно закрыв глаза. Нужно открывать тонкую крышку ноутбука и стучать пальцами по не привыкшей еще к тебе клавиатуре, отправляя в память строчку за строчкой.

«Городские легенды. Владислав Абрамов».

Что-то знакомое. Даже слишком. Вспомнил!

Я открыл почту. Странное письмо все еще было там. И все еще набором из крючковатых нечитаемых символов. Кроме первой главы с названием «Дом, в котором исчезают жильцы».

***

– Что случилось? – голос Артура в трубке был взволнованным, на фоне звуки шаркающей обуви – видимо пытался всунуть ноги в растоптанные сандалии.

Я не знал, что ответить. Письмо, все еще открытое на терпеливо ожидающем ноутбуке, манило аккуратными строчками текста.

– Артур, извини, дружище.

– Ты орал минуту назад, чтобы я срочно приезжал.

Я выдохнул. Бешено колотящееся сердце понемногу сбавляло ритм.

– Просто хотел выпить тобой по банке пива, но вспомнил, что тебе на работу вечером.

Артур шумно сопел.

– Ты же понимаешь, что я уже стоял обутый в коридоре с ломом наперевес?

– Извини.

Он хмыкнул.

– Ладно, бывай.

Я еще немного постоял, приложив молчащую трубку к уху, а потом неспешно пошел к ноутбуку.

В середине августа я вдруг понял, что моя учеба не за горами. Наверное, к первому дню нужно было как-то готовиться, что-нибудь покупать, но что именно, я не знал. Не тетрадки же в клетку и ластики. В ответ на мой намек Клара прислала мне список, в котором значились пять тетрадей и ручка.

– Если лень, могу купить и привезти вечером, – добавила она в трубку.

– Да нет, спасибо. Нужно же куда-то выбираться. Если честно, кроме магазина, своей квартиры и приемной комиссии, я в этом городе еще ничего не видел.

– Тогда добавь в список карту достопримечательностей. Ближайший канцелярский магазин в одной остановке от тебя, но, если заблудишься – в другой стороне есть еще один.

Конечно, я заблудился. Наблюдал за городом из окна маршрутки, вспоминая наш с Кларой разговор недельной давности, пока не понял, что давно проехал свою остановку. Я вышел в незнакомом месте под высокими каштанами, огляделся и неспешно побрел вдоль улицы.

А неделю назад Клара сидела на краю моей кровати и листала блокнот, помечая галочками мои и свои дела.

– Расписание опять изменили, – сказала Клара, задумчиво покусывая карандаш. – Второй раз за неделю. В общем, твой первый день начнется с философии и истории. Что? – она улыбнулась. – Ты же не думал, что с первого дня и даже года тебя начнут учить писать статьи для журналов? Познай всю прелесть Макиавелли и Канта.

– Ты тоже через это прошла, верно?

– От первой и до последней пары. Мы тоже, знаешь ли, не с Абрахама Маслоу начали.

Я вдруг вспомнил, что она психолог. По крайней мере станет им.

– Кстати, насчет статей. Открой свой ноутбук и печатай адрес. Да, прямо сейчас.

Региональный сайт изысками не отличался, показывал панорамы города и каких-то людей с лишним весом под комментариями о важности спорта. Клара указала тонким пальцем на небольшой баннер в углу. Конкурс начинающих журналистов.

– И что? Я не журналист.

– Какая тебе разница? Просто возьми текст и отправь. А еще лучше – два или три. Отправлять лучше подборками.

– Не вижу смысла.

Мне показалось, что она сейчас вспылит, но Клара просто села напротив меня и взяла за обе руки.

– Ты писатель или нет? Или думаешь провести жизнь выкладывая заумное на бесплатных пабликах и читая – «автор молодец, пиши еще»? Если писатель – живи как писатель. Бери тексты и отправляй на конкурсы. Вот этот, – она ткнула ногтем в экран, – хорошее начало.

– Не знаю, что отправить, – сознался я.

– А что есть?

Кроме десятка глупых рассказов, написанных еще в четырнадцать и трех недописанных романов, ничего серьезного у меня не было.

– Хорошо. Пришли мне что-нибудь короткое, я почитаю. Могу прямо сейчас.

Пока она вчитывалась в безграмотный текст, я сидел на стуле напротив нее и терпеливо ждал.

– Ну как? – наконец спросил я, предвкушая сдержанно-положительную оценку.