Либерт кивнул. Он выглядел ничтожным комочком на фоне великолепия резного и позолоченного дерева в президентском дворце, под высокими потолками, расписанными аллегорическими фресками. Это место напоминало церковь, тем более что Либерт устраивал бесконечные процессии благодарения с благовониями и толпами священников; большая часть его народной поддержки исходила из более набожных районов Союза.
Его глаза были холодными и бесконечно проницательными. — А если вы выиграете, Бригадный Генерал, какой переговорный потенциал или рычаги влияния я сохраню?
— У вас есть ваша армия, — заметила Герта. — Дорого экипированная и вооруженная нами.
Либерт промолчал.
— И у вас будет дополнительная территория. Я уполномочена предложить вам весь район, ранее известный как Демократическая Сьерра. При условии, что вы поможете в пределах своих полномочий в ее умиротворении, и при условии соблюдения прав на военный транзит, концессии на добычу полезных ископаемых, инвестиции и военно-морские базы во время и после войны. Мы получим Сантандер. Это справедливый обмен, учитывая относительную степень военных усилий.
Брови Либерта поползли вверх. — Вы предлагаете отдать территорию, которую сами же и завоевали? Так щедро.
— Услуга за услугу, — ответила Герта. — «Теперь вопрос в том, понимает ли Либерт, что мы набросимся на него, как только расправимся с Санти?» Он был более чем достаточно реалистичен, но мог и не понимать полноты амбиций Избранных.
Либерт отхлебнул воды из стоявшего перед ним стакана. — У граждан Сьерры имеется известная репутация… упрямство, — сказал он. — Я изучал историю старых войн Союза и Сьерры. Это может быть сравнимо с подарком сот, без предварительного удаления пчел с их жалами.
— Мы намерены выкурить пчел, — ответила Герта. — Или, выражаясь менее поэтично, мы намерены сократить население Сьерры с вашей помощью. Ваш народ не любит Сьерранцев, — это было преуменьшением, если бы она когда-либо его произносила, — и после войны вы можете колонизировать ее со своими подданными. Вашим солдатам будут предоставлены земельные наделы, вашим офицерам — поместья, вашим сторонникам бизнеса — девственные поля, включая нетронутые фабрики, шахты и здания. Мы оставим достаточно Сьерранцев для трудовых лагерей.
— Ага. Лицо Либерта ничего не выражало. — Но, в, то, же время, Союзу потребуется значительная поддержка, чтобы начать войну за рубежом сразу после нашего гражданского конфликта.
— Не могли бы вы выразиться более конкретно? — устало спросила Герта.
— Собственно говоря, Бригадный Генерал…
Он подвинул к ней через стол папку, которая легко скользнула по полированному красному дереву. Она открыла ее и постаралась не задохнуться. Нефть, пшеница, говядина, сталь, химикаты, станки, грузовики, оружие — включая танки и самолеты.
— Я... Герта стиснула зубы и постаралась, чтобы ее голос звучал нормально. — Я уверена, что что-нибудь можно устроить. Но, как вы должны понимать, Генерал, нам нужно нанести удар сейчас.
— Это действительно было бы оптимальным военным курсом, — ответил Либерт. — И поэтому вы должны дать мне то, что я прошу, или вы рискуете недопустимой задержкой, за которой последует невысказанное.
— Я посоветуюсь со своим начальством, — сказала она. — Однако к рассвету мы должны получить определенный ответ.
— «Или мы убьем тебя и захватим это место сами, и это будет одинаково невысказанное и одинаково хорошо понятное».
Герта встала, отдала честь и вышла.
— Почему мы терпим наглость этого животного? — прошипел ей юный Йохан Хостен, когда их каблуки эхом отдавались в такт шагам по элегантным залам дворца в стиле рококо.
— Потому что, сотрудничая с Либертом, мы получаем дополнительные двести тысяч солдат, — ответила она. — Большинство из них пригодны только для работы на линиях подвоза и эвакуации, но это все равно эквивалент девяти дивизий, которые нам не нужно выделять для гарнизонной службы. Плюс еще сто тысяч, которые нам не придется использовать, чтобы поддерживать Союз у себя в тылу, пока мы сражаемся с Санти.
Ее помощник погрузился в дисциплинированное молчание — дисциплинированное, но угрюмое.
— «Я сама получу удовольствие от расплаты с Либертом», — подумала она. Вслух она сказала: — Я бы предпочла, чтобы мне просверлили три зуба, чем провести с ним еще одну сессию переговоров, это правда.
— Сэр…
Герта отвела взгляд в сторону. — Говори. Ты не сможешь научиться, если не будешь спрашивать.
— Сэр, вы были против начала нашей войны с Сантандером так рано. Вы передумали?
— Это не имеет значения, — ответила она. — Теперь мы связаны обязательствами. Побеждай или умри. Она вздохнула. — По крайней мере, моя следующая работа — это прямое боевое задание.
* * *
Воздушный десант больше не был радикально новой идеей. Большинство солдат, садившихся в дирижабли, приютившиеся в посадочных кильблоках базы, были обычной пехотой Протеже, с невозмутимым терпением передвигавшейся в прохладном предрассветном воздухе. Несколько наиболее важных целей все еще требовали согласования с Генеральным Штабом, и в итоге она получила общее командование. Герта оглядела лица офицеров; они казались неприлично молодыми. По большей части, не моложе, чем она была в Короне.
— «Это снова дежавю», — подумала она про себя.
— На этом совещание завершено. Есть какие-нибудь вопросы?
— Сэр, нет, сэр! — хором ответили они.
Ответили уверенно. Это было хорошо, если только она не переусердствовала. У большинства из них было больше опыта, чем у нее, во время ее первой поездки посмотреть на слона. Политика заключалась в том, чтобы сменять офицеров на протяжении всей войны в Союзе, как можно больше, не нанося слишком большого ущерба сплоченности подразделений.
— И последнее. У Сьерранцев почти такая же манера хвастаться, как была у здешних животных, до того, как мы завоевали Империю. В их языке есть для этого специальное слово… мачизм, я думаю, так оно и есть. Однако между ними есть одно существенное различие.
Она огляделась, встретившись с ними глазами. — Сьерранцы действительно такие. Они не смогли бы даже организовать оргию в публичном доме, но и не собираются сдаваться при первом ударе кнута. Не облажайтесь, потому что вы ожидаете, что они сразу побегут.
— Да, сэр, да, сэр!
Когда они разбрелись по своим подразделениям, она на мгновение задумалась, восприняли ли они ее предупреждение всерьез. Возможно. У большинства из них было достаточно опыта, чтобы не воспринимать легенды о непобедимости Избранных слишком буквально.
— Все сначала, — пробормотала она вслух.
— Что, сэр? — окликнул ее помощник.
Довольно формально, учитывая, что они были одни, и что Йохан Хостен был ее старшим сыном, но они находились в военной ситуации, а не в социальной. А Йохан все еще остро ощущал себя взрослым, только что прошедшим Жизненное Испытание. Она тоже помнила это чувство.
— Это напоминает мне выброску на Короне, — ответила она.
— «Половину моей жизни назад. Почему у меня такое чувство, что я продолжаю делать одно и то же снова и снова, только каждый раз это сложнее, а результаты меньше? Все то же самое, вплоть до запаха сгоревшей солярки». Напряжение усилилось; теперь она знала, во что они ввязываются. Она застегнула шлем, повесила карабин и начала натягивать тонкие черные кожаные перчатки, пока они шли через зону погрузки. Дерево загудело под их сапогами, когда они поднялись по передвижному пандусу к боковой двери гондолы, встроенной в корпус под большими газовыми баллонами. Экипаж давал им дорогу, когда она прошла в главный грузовой отсек; на этот раз Хорст Раске не был главным, он был на новом авианосце, который работал с Флотом Метрополии, базировавшимся вне «Принятия присяги».
— «Что за ерунда», — подумала она. — «Санти строят авианосцы, а мы тратим шесть месяцев на ссоры из-за того, кому достанется строить наши». Советы, наконец, решили, с поистине Соломоновой мудростью — она читала Христианскую Библию как часть своей разведывательной подготовки — разделить всю операцию. Постройкой корпуса должен был заниматься военно-морской флот; самолетами и персоналом, а также материально-техническим обеспечением, обучением и эксплуатацией будет заниматься Воздушный Совет. Военно-морской флот будет командовать, когда флот будет в море. — «Как это хорошо скажется на оперативной эффективности», — подумала она. По крайней мере, ей удалось убедить отца назначить Раске, который не путал территориальные распри и верность службе с долгом перед Избранными.
