Угольщики, госпитальные корабли и суда снабжения, находящиеся в пути, образовывали более плотную группу позади боевого флота; на юго-востоке находились транспорты и старые крейсера, которые были их непосредственным сопровождением. Воздух наполнился запахом угольного дыма и горящей нефти, грохотом и воем двигателей; сигнальные прожекторы щелкали и мерцали в паутине, которая удерживала десятки кораблей и десятки тысяч людей в движении, как единый организм, послушный единой воле.
Адмирал Морис Фарр опустил бинокль. — Ну, я говорил вам, Арти, что вы увидите некоторые действия до окончания этой войны, — сказал он светловолосому лысеющему мужчине рядом с ним.
Адмирал Артур Каннингем, командующий Первым Дивизионом Линкоров, мрачно улыбнулся. — Все одним броском, а, Морис? Я чуть не подавился рыбьей костью, когда вы мне сказали. Гораздо больше похоже на то, что бы придумал я.
Морис Фарр покачал головой. — Нет, на самом деле это тонко, — серьезно ответил он. — Не просто опустить головы и броситься, на них, не раздумывая.
— Да, меня не зря называют «Быком», — сказал он, почесывая болезненную сыпь на коже, которая покрывала его руки. — В военное время обычно есть, что сказать о «мясорубке». Я должен признать, что эти авианосцы неплохо зарабатывают себе на хлеб.
Пылающие останки дирижабля опустились к поверхности, и вернулась темнота, за исключением ходовых огней флота и посадочных огней, которые тянулись вдоль летных палуб авианосцев.
— У нас будет больше проблем с их воздушными судами легче воздуха, как только взойдет солнце, и они смогут заправляться с воздушных кораблей-заправщиков вне пределов нашей досягаемости, — сказал адмирал Фарр. — Мы можем сбивать их дирижабли, но мы не можем скрыть тот факт, что мы сбиваем их — они всегда могут отправить сообщение, прежде чем сгорят. Враг поймет, что мы что-то замышляем.
— Но не совсем так, — весело сказал Каннингем. — Самолетам тоже легче взлетать при дневном свете. Я говорю, два дня.
— Три, — сказал Фарр.
Помощник отдал честь. — Вас хочет видеть Генерал Фарр, сэр.
Джеффри Фарр поднялся по трапу на мостик флагманского корабля. Он был большим; «Великая Республика» была построена как центр управления и связи всего Северного Флота в море. Тем не менее, ему пришлось пробираться, пока он не смог предстать перед своим отцом, коричневый цвет его полевой формы и шлема контрастировал с морской синевой морских офицеров.
— Сэр. Пришло время мне вернуться к своим командирским обязанностям.
Морис Фарр кивнул. — Удачи, Генерал, — сказал он. — Флот будет там, где он вам нужен.
Он подошел ближе и взял сына за руку. — И удачи, сынок.
Джеффри Фарр кивнул. — Да, папа.
* * *
— Складывайте шпалы вместе, — сказал лидер партизан.
Более половины отряда составляли безоружные крестьяне, мужчины и женщины, сбежавшие с плантаций или с нескольких арендованных участков, которые Избранные еще не успели объединить. Однако они захватили с собой свои рабочие инструменты; лопаты, кирки и мотыги глухо стучали по гравию железнодорожного полотна. Было особое удовольствие разрушать магистральную линию от Салини на запад вдоль Кишки. Тридцать тысяч Имперских подневольных рабочих трудились десять лет, чтобы построить ее, и по ней перевозилась половина припасов для армий Страны в Сьерре и Союзе.
— Складывайте их вот так, — повторил он. Растущая груда пропитанных креозотом бревен поднималась выше его головы. — Теперь рельсы находятся между бревнами и шпалами, а затем мы их подожжем. Пройдет много времени, прежде чем по этим рельсам снова пойдут поезда.
Очень долгое время. Во всей Империи было только два прокатных стана — в Чиано и Короне. Большую часть работы пришлось бы выполнять в самой Стране — перевозить исковерканные огнем рельсы на тамошние заводы, разогревать и повторно прокатывать их и привозить обратно…
Он неприятно улыбнулся.
Один из его подчиненных заговорил с беспокойством в голосе: — У нас будет время? Их силы быстрого реагирования…
Улыбка превратилась в оскал. Командир партизан указал на восток, где железная дорога вилась через низкие холмы прибрежной равнины Кишки. Поднимались столбы дыма, их были десятки.
— У них сегодня будет много дел.
* * *
Комендант Избранных города Монте Сассино выругалась и выбралась из постели, щурясь от утреннего солнца. Вчера вечером она немного перебрала с банановым джином и смешала его с местным бренди. Потирая свою коротко подстриженную голову, она потянулась к телефону, который так пронзительно звонил.
Бах.
Она упала вперед, на аппарат, ее тело дергалось в спазматическом рефлексе и опорожняло мочевой пузырь и кишечник.
Девушка, державшая маленький пистолет, изготовленный в Сантандере, кивнула своему брату. — Быстро!
Они были близнецами, им было по четырнадцать лет, если не считать разных глаз. Ни один из них не потрудился одеться, когда они забаррикадировали дверь в апартаменты бывшего коменданта и обыскали ее личный шкаф в поисках боеприпасов и оружия; на шкафе был кодовый замок, но брат давным-давно узнал шифр. Внутри были дробовик и автоматический карабин, а также несколько магазинов для автомата, который лежал на комоде вместе с поясом для оружия. Он плюнул на тело мертвой женщины и швырнул его в растущую груду мебели перед дверью.
У близнецов не было особой подготовки по обращению с оружием, но им удалось убить трех солдат Протеже и ранить еще одного из Избранных, прежде чем таран пробил дверь и отбросил баррикаду в сторону.
К тому времени большая часть города была охвачена пламенем.
* * *
— Что?
— Сэр, — сказал Протеже, — ни одна из станций не отвечает.
Офицер Избранных сдержался; удар техника по лицу не изменил бы коровьей глупости в ее глазах. Чтобы быть оператором телефонной станции, не нужно было иметь много мозгов. Кроме того, политика всегда заключалась в том, чтобы набирать на военную службу нижнюю треть IQ пула. Умные Протеже были опасными Протеже.
— А как насчет возврата контрольного сигнала?
Лицо техника очистилось от озабоченного, готового нахмуриться выражения. — О, да, сэр. Я пробовала это, сэр. Цепи неисправны.
На этот раз офицер Избранных громко зарычал. Это означало, что, по крайней мере, три основные магистральные линии были неисправны.
— Возвращайся на свой пост, — сказал он. — Я воспользуюсь радиосвязью. Это, по крайней мере, вернуло бы ему связь со штабом. Жаль, что немногие мобильные подразделения Страны использовали ее.
* * *
— Что вы рекомендуете?
Герта Хостен в отчаянии на секунду закрыла глаза. — Сэр, я рекомендую больше не переводить личный состав войск из собственно Страны на Новые Территории, и, чтобы персонал, откомандированный из военно-морских сил и гарнизонных подразделений на Новых Территориях — в Сьерру и Союз, был немедленно возвращен в свои подразделения. И, чтобы мы переместили полевые силы генерала Хостена — мобильную армию, которую сколачивали из подразделений и дивизий, выведенных из зоны противостояния после отступления к укреплениям «Готической Линии» — по крайней мере, обратно в район Чиано.
Карл Хостен выглядел слегка ошеломленным, как, будто пожилой и очень свирепый ястреб неожиданно получил удар между глаз. Большинство других лиц за столом выглядели непонимающе враждебными.
— Это означало бы фактический отказ от всего, что находится к югу от старой Имперской границы! — сказал начальник Генерального Штаба.
— Нет, если Санти не смогут прорвать «Готическую Линию», сэр, — ответила Герта. — И мы знаем, что агент «А» — Джон Хостен — либо был дезинформирован сам, либо пытается дезинформировать нас. Стратегический резерв Санти не направляется к устью Рио Арена, как и их Северный Флот. Он движется на север вдоль побережья Новых Территорий, и может обрушиться на любую точку, от Наполи до Артеузы. Наши отчеты указывают на какое-то всеобщее восстание на оккупированных территориях и среди того, что осталось от Сьерры. Наши единственные крупные незадействованные силы находятся почти в тысяче миль отсюда, в центре Сьерры, и железнодорожная сеть находится в полном дерьме. Подумайте, пожалуйста, сколько времени потребуется, чтобы вернуть эти войска туда, где они нам нужны. Войска с Новых Территорий нужно… вывести.
