— Ты не дал мне договорить. И ещё я в курсе, что ты пытался взять вину Макса на себя.

— Откуда… — Догадка озаряет его лицо. — Ты рылась в моих бумагах в кабинете?

— Они лежали на виду. Видимо, ты встречался со следователем и забыл убрать их в сейф. Я не специально…

Динар касается пальцами моей щеки и долго смотрит в глаза.

— Там без вариантов было, Наташ. За Макса тогда серьёзно взялись. А сейчас ему идут на уступки, потому что Ворошилов умер и люди в погонах сменились. Я не могу обещать, что всё будет гладко, и он выйдет сухим из воды, но что теперь глаз с него не спущу — обещаю. С ним всё будет в порядке.

— Я верю тебе. А если ещё дашь мне номер Феликса, так и вовсе сочту, что ты идеальный мужчина.

Его пальцы впиваются мне в ягодицы, причиняя боль, и я громко вскрикиваю.

— Феликс, да? Совсем не жалко парня? Я ведь скоро на месяц улечу в Австрию, и ему ох, как несладко придётся под моим руководством.

Динар проводит языком по моей шее и ведёт влажную дорожку вверх, а затем его губы впиваются в мои. Он целует глубоко, прижимает меня к себе так тесно, что становится трудно дышать.

— Такая ты красивая, малышка, — хрипло произносит, пока я ёрзаю на его эрекции, мечтая, чтобы он оказался сейчас внутри. — И такая нетерпеливая. Хочешь, чтобы взял тебя, да? — В его глазах чёрное пламя.

— Хочу. Постоянно тебя хочу.

Я вцепляюсь в его плечи, когда он приподнимает мои бёдра и возится с ремнём. Задирает мою юбку высоко к груди и, отодвинув полоску белья, опускает меня на себя.

Изо рта вырывается протяжный стон. Это так хорошо, что я не хочу себя сдерживать. Я и подумать не могла, что можно испытывать такое сильное влечение к человеку. Жадно вбиваюсь в него, желая получить своё. Динар лишь слегка поддерживает руками мои бёдра и позволяет всё делать самой.

— Наташа, в сторону, — просит он, но до моего помутнённого сознания эти слова пробираются слишком поздно.

Эмоции захлёстывают разум, я кончаю, чувствуя, как Динар приходит к финишу одновременно со мной, и истерично дёргаюсь в его руках.

— Только не говори, что…

— В тебя. Я не успел. — Он убито прикрывает глаза, дышит часто и поверхностно.

Волна наслаждения тут же сходит на нет, и я замираю. Но сама виновата — он ведь предупреждал. Мне нужно было звонить не Каримовой, а гинекологу, чтобы записаться на приём. И хотя бы изредка использовать защиту.

— Маленькая, ты как?

— Нам нужно в аптеку, Динар. У меня опасные дни. На днях я запишусь к гинекологу. Пусть подберёт контрацептивы, чтобы… — Прикусываю губу и качаю головой.

— Ты ненасытная, маленькая, знала об этом? Но это только моя вина. Не смог обломать тебе кайф, хотя должен был.

Я поправляю одежду и возвращаюсь на место, Динар оттирает влажными салфетками следы нашей страсти со своих брюк, а я только сейчас осознаю, что нужно быть осторожнее, иначе получу «вознаграждение» за своё распутство, и вот тогда Макс точно прикончит нас обоих.

Наташа

Динар молча наблюдает за тем, как я проливаю на себя кофе за завтраком, потом едва не разбиваю тарелку, когда загружаю всё в посудомоечную машину, и подходит сзади. Обнимает меня и целует в макушку.

— Кажется, кто-то нервничает? — чуть насмешливо интересуется он.

— Очень сильно.

Всё утро меня потряхивает от предстоящей встречи с Максимом.

— Напрасно. Самое страшное позади. Иди, одевайся. Буду ждать тебя в машине.

Всю дорогу я молчу и смотрю в окно. Динар с кем-то разговаривает по телефону. Мы останавливаемся у высоких железных ворот, и он поворачивает голову в мою сторону.

— Знаешь, в чём отличие между человеком и животным? — задаёт неожиданный вопрос.

Я непонимающе на него смотрю. В голове царит хаос. Столько раз представляла этот день, а сейчас внутри полный раздрай. Калейдоскоп эмоций и чувств. И я не могу собрать себя в кучу.

— В чём? — спрашиваю, понимая, что Динар хочет меня отвлечь.

— Человеком зачастую руководит страх, а животными — преданность. Я нашёл Аширу и её мать на пробежке. Услышал, как кто-то скулит. Остановился и заметил покалеченную суку с приплодом. Позже выяснил, что хозяин издевался над собакой. Но она от него не уходила. Хозяин же. Кормит. Не даёт сдохнуть. А на самой места живого не было. Подонок выкинул её со щенком на улицу полуживую. Она терпела и не уходила. Потому что преданная. У людей же всё иначе. Ими руководит страх. Они не могут ни на что решиться, испытывая именно это чувство. Сколько женщин живут в неблагополучных семьях, как та сука, но уйти не могут, потому что им страшно.

— Зачем ты мне это говоришь?

— Чтобы ты выбрала себе достойного мужчину и не боялась уйти, если вдруг поймёшь, что ошиблась. Страха в тебе нет, а преданности много.

— Ты относишь себя к числу недостойных людей, которые причиняют женщине боль?

— Нет, с принципами у меня всё в порядке, я не какой-нибудь моральный урод. Но с годами мой цинизм прогрессирует и чувства других людей стали мне безразличны. Как и то, что я могу причинять им боль.

— Что ты пытаешься этим сказать?

Динар тепло улыбается, заметив, как я меняюсь в лице.

— Я пытаюсь сказать, что мой цинизм на тебя не распространяется. До сих пор помню твой испуганный взгляд, когда ты спрашивала у меня, что будет с Максом. Тогда я не смог сказать тебе правду, хотя знал об исходе этого столкновения с людьми Ворошилова. Будь на твоём месте другой человек, я бы ничего не приукрашивал.

— Думаешь, что я когда-нибудь смогу в тебе разочароваться? Посчитаю твои поступки плохими и не смогу с этим смириться?

— Не исключаю такой возможности. Мне уже много годиков — подстраиваться под чьи-то ожидания тяжело, даже испытывая сильное влечение и страсть. Если почувствуешь, что мои или чьи-то поступки идут вразрез с твоими принципами, смело уходи. Без страха, без сожаления и мыслей о том, что это предательство.

— Мне и так страшно. Я не знаю, кого сейчас увижу и как сильно изменился Макс, а ещё твои слова… Если ты пытался меня таким образом отвлечь и подбодрить, то у тебя ничего не получилось.

— Получилось. Ты уже не трясёшься, как лист на ветру. Макс не изменился, Наташа. Он не хотел ваших встреч, чтобы ты приходила к нему в тюрьму, и в своё время мне пришлось сыграть не самую лучшую роль в этой ситуации. Я прекрасно понимаю, почему ты на меня обижалась. Так вот, это был не цинизм, а желание оградить тебя от плохого. Со временем ты научишься отличать эти вещи.

Кажется, до меня доходит, что он пытается сказать, но от этого разговора становится лишь тяжелее в груди.

— Ты много куришь, — делаю я замечание, когда Динар тянется к сигаретам.

— Тебе не нравится?

— Мне в тебе всё нравится. И особенно, когда ты не бреешься и целуешь спину и ягодицы…

Он усмехается и кладёт руку на моё колено. Ведёт ладонью вверх и прикуривает.

— Хочешь услышать, как ещё мне нравится? Хотя ты слишком проницателен и всегда подмечаешь детали, потому что в следующий раз чётко жмёшь на те точки, которые вызывают у меня словесный бред вроде: «Только твоя… Возьми меня… Ещё, пожалуйста, ещё…» — произношу низким и хриплым голосом.

— Нарываешься, да? Я ведь пытался говорить с тобой о серьёзных вещах, Наташа. Тебя другие разговоры привлекают? Или это защитная реакция?

Я расстёгиваю на своей блузке две пуговички.

— Скажу Максу, чтобы был к тебе строже и лучше за тобой следил. Совсем распустилась.

— Себе же яму роешь. Как я буду сбегать от него к тебе?

— Твои проблемы, — хмыкает он и выбрасывает окурок в окно. Поднимает запястье и смотрит на часы. — Ладно. Идём. Пора передавать тебя в надёжные руки.

Я испытываю странное чувство. Мне радостно и одновременно грустно от предстоящей разлуки с Динаром. Мы с ним провели не так много времени вместе, но этих дней хватило, чтобы понять, как я буду по нему скучать.

Максима я замечаю не сразу, а когда вижу, как он направляется к нам твёрдой и уверенной походкой, срываюсь с места и бегу ему навстречу, чувствуя, как слёзы собираются в глазах. Мне до сих пор не верится, что это по-настоящему. Я и не надеялась на такой подарок судьбы.