Кошусь на Карину, пытаясь зачем-то всё это представить, и не в силах сдержаться, громко смеюсь. Вот так тихоня. Неужели я должна знать о ней такие подробности? Асадову она тоже об этом рассказывала, или это за неё сейчас говорит второй выпитый бокал вина?

— Да что ты смотришь без конца в него? — кивает она на мой телефон.

Собираюсь спрятать его в сумку, чтобы не гипнотизировать тоскливым взглядом, как вдруг раздаётся звонок с заветного номера. Я вскакиваю с места, бросаю Карине, что мне нужно отойти, и бегу в туалет, придумывая, как улизнуть от неё без заморочек и провести вечер с Ильёй.

— Златовласка, — слышу его низкий голос в трубке, и сердце пускается вскачь.

— Ты прилетел? — задыхаясь от радости, спрашиваю я.

— Тат… У меня накладка произошла. Сёмыч отвозил меня в аэропорт, мы в лобовуху ушли. Никто не пострадал, но ты знаешь же, что он травку покуривает? Вот у него и нашли в крови, ещё и в бардачке были нехилые такие запасы. В общем, я только от следователя вышел. На рейс, естественно, опоздал. Сука, если бы знал, что так будет, лучше бы на такси поехал.

— Что? — выдыхаю я, оседая на раковину.

— Да говорю же, случайность. Сеня накосячил, пришлось отца вызванивать. Он, конечно, зол. Завёл свою шарманку, что перед выборами проблемы ему создаю. Короче. Не получится у меня прилететь. Хотел по-тихому провернуть, с тобой несколько дней провести. Провёл, блядь!

Внутри всё скручивается от обиды и отчаяния. Ожидания и реальность. Реальность и ожидания. Вот почему так всегда? Где справедливость?

На заднем фоне слышен женский голос, и становится обидно сильнее прежнего.

— На Светин голос не похоже, — замечаю вслух. — Кто с тобой?

— Мы приехали на ужин к Стояновым. Это было условие отца в обмен на то, что он помогает мне и Сёмычу. Да, сейчас иду, — тише добавляет он, а мне словно ножом по сердцу проводят.

Так это голос Анжелы? Той самой, которую обожают родители Ильи?

— Я очень ждала тебя. И всегда стараюсь с пониманием относиться к тому, что в твоей жизни есть вещи важнее, чем я. Родители, друзья, учёба, работа, спорт… Напомни, пожалуйста, я в этом списке на каком месте?

Это не я говорю, а обиженная девочка, которая сидит внутри меня и смотрит на многие вещи и людей через розовые очки. Никак глупышка не повзрослеет. На глаза наворачиваются слёзы, и сильно печёт в груди. Хочется бросить трубку. Раздражает, что в это мгновение я похожа на истеричку, которая ревнует Илью ко всему, что движется. Но может быть, это потому, что он появляется лишь тогда, когда хочет этого сам, а не тогда, когда нужен мне? Ведь я, в самом деле, всё время одна. Что это за отношения? Правильно. Никакие это не отношения, а лишь их имитация. И мои запудренные мозги.

— Не обижайся, златовласка. Ты же никогда не закатывала истерик и говорила, что выше всего этого.

— Я много чего говорила, Илья, но… И ты не обижайся. Но жить вместе нам ещё рано. Я не смогу принять твоего предложения. Приятного вечера.

Сбрасываю вызов и выключаю телефон. Всё же Макс был прав, а его советы — дельными. Ракитину я не нужна. Нет, возможно, очень нравлюсь, но его родители против нашего союза, а пойти против них у него силёнок не хватит. Не откажется он от привычных ему благ и меня будет на коротком поводке держать, пока не определится, что для него важнее. Хотя, кажется, определился уже. А ведь между нами, считай, и не было интимных отношений — он никогда не переходил грань, дальше лёгкого петтинга не заходил… Почему? Причина во мне? У меня что-то не так с внешностью? Или его пугает тот факт, что я девственница?

Умом всё понимаю, но сердце… Оно болит и ноет. Почему всё так? Почему никого из тех, с кем бы я хотела быть, нет рядом, и я с четырнадцати лет одна?

— Всё нормально? — спрашивает Карина, когда я возвращаюсь с кислым лицом. — Ты как будто съела дюжину лимонов в туалете, а не справила нужду.

— Можно вина? — прошу бармена, даже не взглянув на неё.

— Видимо, не очень, — заключает она, не получив ответа. — И мне повтори, — обращается к смазливому брюнету, который ставит передо мной бокал красного сухого. — А хочешь, поедем прокатимся по городу? Погода самое то. Возьмём с собой бухлишка. Я тебе ещё что-нибудь расскажу.

— А почему бы и нет? Поехали, — равнодушно соглашаюсь я.

— Ну вот и отлично! Завтра сходим в театр, потом заглянем на какую-нибудь выставку, а в последний день можем напроситься с Динаром на презентацию продукта. Бывает иногда весело. Заодно выгуляем наши наряды, которые прикупили сегодня. И на Катину посмотришь. Почему-то я уверена, что тебе она тоже не понравится. Особенно то, как она стелется перед Динаром. И знаешь, я никак понять не могу, она ему нравится или он…

— Мне нет никакого дела до этой Катины, — уныло перебиваю я. — Ты, кажется, о любовниках своих рассказывала? Давай лучше о них, только без подробностей, хорошо?

— Почему без них? Может быть, ты ещё ни разу, а?

Я закатываю глаза. Да сколько можно?

— О, может, на курсы орального мастерства пойдём? Я давно хочу, но мне не с кем. У Сайдиса, знаешь ли, нет подходящей компании. М?

— Курс по минету? Ты серьёзно?

— Вполне. Твои шансы привлечь внимание Асадова значительно повысятся. Только представь, что можно невзначай оставить буклет на видном месте, ошибиться сообщением с домашним заданием на банане, или на чём там его сдают, и отправить ему.

Я громко смеюсь и не могу остановиться. Настроение становится чуточку лучше.

— В общем, записываю, да, после прилёта? Хочешь, счёт на оплату ему подсуну?

Надеюсь, Карина просто в хмельном угаре, а когда протрезвеет, то забудет об этом разговоре. Но как же смешно.

— И всё же ты не такая тихоня, какой хочешь казаться, — заключаю я.

— А ты вовсе не тихоня, но хочешь быть ей в глазах Динара, да? — теперь смеётся Карина. — Ладно. Ну так что? Едем кататься? Сейчас только наберу Асадова. Надо предупредить этого властолюбца, что его подневольные отправятся в небольшое путешествие, пока он там пыхтит над своим контрактом.

Я на всё согласна, лишь бы не сидеть сейчас в номере и не думать о том, что со мной не так. Ведь причина же во мне. Почему Илья не трогает меня? С самооценкой до недавнего времени не было проблем, но теперь она сильно хромает. Может быть, всё дело в моей неопытности?

Карина отходит с телефоном на пять минут и возвращается с недовольным лицом.

— Что-то не так? — спрашиваю я.

— Всё не так, — раздаётся позади грозный голос Асадова.

Наташа

Динар хмурится, не сводя взгляда с бокала в моей руке.

— Я вас оставил весело время провести, денег дал, а вы в кабаке зависаете? И ещё куда-то собрались пьяненькими? Ночевать в отель, надеюсь, планировали вернуться, если бы я ваш шабаш вовремя не разогнал?

— Ух, грозный начальник пожаловал — нарочито испуганно причитает Карина. — Вообще-то, рабочий день окончен, Динар Эльдарович, — улыбается она. — Давай, снимай свой галстук и присоединяйся к нам.

— В качестве водителя? — усмехается он и поднимает на меня глаза. — Что с лицом?

Я молчу и ничего не отвечаю.

— Карина? — бросает вопросительный взгляд на свою помощницу.

— Наверное, расстроилась, что ты помешал нашим планам. Откуда мне знать? Мы только метлу вызвать собрались, а тут ты…

— Ты хотела покататься по ночной Вене? — Динар переводит на меня прямой взгляд.

— Хочет. И я хочу. Я бы тебе не звонила в таком случае. Логично?

— Да, хочу, — твёрдо отвечаю я.

Когда ещё представится такая возможность? Не по Илье же убиваться остаток вечера?

— Хорошо, — выдаёт Динар после паузы и обращается к Карине: — Вызывай машину. Заодно и я немного расслаблюсь. День был сложный. Берг из меня все соки выжал.

— Берг или Катина? — смеётся она, а Динар щурится, совсем чуть-чуть, но морщинки в уголках его глаз не предвещают ничего хорошего. Карина забывает, что у нас градус веселья несколько выше, чем у Асадова.