Станислав Троер запер кабинет изнутри, зашёл в туалет, на ходу снимая пиджак. Нажал на одну из мраморных плиток, расположенную на высоте двух метров, снимая часы и галстук. Задняя панель туалетной кабинки отъехала в сторону. Расстёгивая пуговицы на рубашке одной рукой, второй давил на кнопки вмонтированной в стену панели, оживляя электрическую сауну. Хорошо иметь в собственной башне потайную комнату, в которую можно попасть через личный туалет или поднявшись на чердак, откуда к сауне спускалась лестница.

Идею со звуконепроницаемой сауной он подсмотрел в гангстерском фильме какого-то итальянского режиссёра. Как и всех итальянских режиссёров его звали Серджио. Посланная коллегами по опасному бизнесу пуля в финале триллера нашла затылок злодея, однако сауна к этому отношения не имела.

Предприниматель был рад, что нашёл способ не беспокоиться о подслушивающих устройствах, разговаривая при этом на любые темы. Точно такие же сауны смонтированы ещё в двух домах. Однако до сих пор он пользовался ими только, чтобы погреть кости. Приглашать к себе домой людей, от которых несло неприятностями, он привычки не имел. При всеобщем помешательстве на «экологичности» репутация чистоплюя тоже кое-чего стоила. Попадать в объективы фотокамер с героями криминальных хроник он себе позволить не мог. Проигрывать, однако, тоже. И люди, чьи номера нельзя хранить в телефонах, с удовольствием брали на себя работу, о которую он не желал пачкать руки.

Неправда, что с вершины только один путь – вниз. Необязательно спускаться туда, откуда ты так усердно сбегал, карабкаясь наверх, невзирая на сбитые в кровь пальцы. Можно оставаться на плато, сбрасывая вниз нечистоты, без которых человеческое существование в принципе невозможно. Чем он успешно и занимался последние лет двадцать. В самом страшном кошмаре невозможно представить, чтобы на него вновь выливали дерьмо, чей унизительный вкус ещё надо постараться забыть.

Отделанная дубом сауна нагрелась до семидесяти градусов. Стеклянная матовая дверь не пропускала тепло в комнату, служащую одним сплошным предбанником с мебелью и прочими удобствами. Приятно пахло жимолостью. Деньги пахли значительно вкуснее, но запах каприфоли для обстоятельной беседы тоже годился.

В бронированную дверь постучали. Троер заглянул в глазок. Гость держал во рту зубочистку. Стерильно гладкое лицо блестело от пота. Бульдожьи щёки намекали на почтенный возраст. Подтяжки на покатых плечах поддерживали брюки, избавляя владельца внушительного брюха от мучений с ремнём.

Они не виделись около года. И не виделись бы ещё сто лет, если бы Троер не загорелся желанием стать мэром. Он открыл дверь, тяжести которой могло позавидовать любое банковское хранилище.

Мужчина, чья голова напоминала бильярдный шар, смерил его одеяние, состоящее из трусов и носков оценивающим взглядом из-под солнцезащитных очков-авиаторов.

– Похоже, я опоздал на вечеринку, господин Троер.

Голос Дарта Вейдера – роботизированный свистящий бас. Ему бы озвучивать космическую нечисть или, на худой конец, великанов, а не проворачивать тёмные делишки богатеньких выскочек.

Станислав обнажил заострённые клыки в притворной улыбке.

– Ты станешь её главным украшением.

Мужчина протёр лысину носовым платком, демонстрируя промокшие подмышки. Станислав достал из холодильника кувшин имбирного чая с персиком. Разлил напиток по стаканам. Сделал первый глоток, показывая, что ему можно доверять.

– Я сделаю минимальную температуру, чтобы тебя не хватил сердечный приступ. Пускать врачей и полицию в свой маленький тайник я точно не буду. Если твоё сердце взорвётся, придётся перетащить труп к лифту. Славно, что на техническом этаже нет камер.

– Спасибо за заботу о моём здоровье. На улице настоящее пекло. – Мужчина с бритым черепом снял очки, прошёлся по лицу платком. – Может, мы просто поговорим здесь?

Троер покачал головой, удивлённый не самим вопросом, а тем, каким легкомысленным тоном он был задан. Исключений он не делал даже для старых друзей. Предосторожность не дала ему угодить за решётку, а относительно спокойно дожить на свободе до пятидесяти лет. Чужой дискомфорт не причина для изменения правил. Своя рубашка, как ни крути, ближе к телу.

Троер подлил гостю холодного чая.

– Чем ты питаешься?

– Ты говоришь как мой врач.

– Сразу видно, что вы с ним не лучшие друзья.

– Он запрещает мне всё, что я люблю.

– Так чем? Если ты начнёшь заливать мне про широкую кость, я обижусь. Серьёзно. – Троер стащил с себя исподнее, обмотал бёдра полотенцем. – Можешь не отвечать. Я и так знаю. На завтрак минимум три бутерброда с колбасой, сыром и сливочным маслом, кофе с тремя ложками сахара…

– Кардиолог запретил мне пить содержащие кофеин напитки.

– Даже сраный зелёный чай?

– Даже сраный зелёный чай.

– … тогда цикорий. Обязательно со сливками. Восемьсот калорий за пять минут. Так ведь?

– Ты забыл про кашу. – Объёмный мужчина не улыбался. Он вообще никогда не улыбался. Интересно, как он надевает носки с таким тугим животом?

– Обязательно с сахаром и с маслом.

– С изюмом.

– Тот же сахар, – фыркнул Троер. – На обед что-нибудь жареное. Картошка с мясом. Яичница. Спагетти с соусом. Сок или квас.

– Ты забыл про вишнёвый пирог с мороженым. Что за обед без пирога?

– Ну да.

– А ещё чипсы, орешки, конфеты. Полдник без трубочки с взбитыми сливками – не полдник.

– И никакой свежей зелени, – добавил Троер. – Не говоря уже об овощах.

– Ботву сам жуй, мой дорогой.

– Итого за день тысяч шесть калорий, набранных из пищи с большим содержанием простых углеводов. Здравствуй, инсульт, инфаркт и половина медицинской энциклопедии.

– Не лишай старика последней радости.

Старик, будучи немногим старше своего подтянутого привилегированного клиента, начал раздеваться. Станислав включил телевизор для фона, а сам забрался в парную, прихватив с собой ещё один кувшин с чаем. На этот раз лимонно-клубничным.

Объёмный мужчина протиснулся в узкую дверь сауны. Подпоясался лежавшим на лавке полотенцем. Присел на неё, сложив короткие руки под животом.

– Я сбавил температуру до сорока градусов, – сообщил Троер. – Считай что зима.

– Моё сердце говорит тебе спасибо.

– Догадываешься, зачем я тебя позвал?

– Уютное кресло главы империи стало тебе маленьким.

Троер выстрелил в решателя проблем указательным пальцем.

– В яблочко.

– У богатых свои причуды. Не буду отговаривать тебя от геморроя, разумные доводы ты не услышишь. Вижу, как блестят твои глаза. Почему сразу не в губернаторы?

– Выборы губернатора через два года. С чего-то же надо начинать.

Со лба здоровяка стекали настоящие ручейки пота. Тридцать килограммов лишнего веса давали о себе знать. Троер не смог представить, каково это – ежесекундно таскать на себе бурдюк с жиром.

– Послушай, выборы не моя тема. Твои пиар…

Троер поднял ладонь, останавливая грузного мужчину на полуслове.

– Зато твоя тема шантаж и убийства. Ты знаешь, кто мой главный соперник. И если бы голосование состоялось сегодня, он бы меня поимел. Мне не нравится, когда меня имеют. Мне нравится, когда я имею, кого захочу и когда захочу. Можешь считать меня капризным, но я беру то, что считаю нужным. Вопрос всегда только в цене.

Чёрные глаза гостя помутнели:

– Друг мой, какую услугу ты просишь оказать тебе?

– Не ту, о которой ты подумал. – Троер выдержал паузу. – По крайней мере, не сейчас.

Гость ждал. Станислав не знал настоящего имени без пяти минут диабетика. Возможно, оно и к лучшему. Что такое имя, как не пятно, которое нельзя отстирать?

– Мне нужно, чтобы ему надавили на Ахиллесову пяту.

– Мы говорим о мэре. У него связи в полиции и ФСБ.

– У тебя тоже, – слишком резко обронил Троер, забираясь на верхнюю полку. – Раньше тебя люди со связями не пугали.

Солидный мужчина никак не ответил на обвинения в трусости. Он сам налил себе чай. Прижал ещё холодный стакан к виску.